Армия Тайпинского государства

Захватив весной 1853 года крупнейший город Китая, Нанкин, восставшие против конфуцианских властей и маньчжурской династии «младшие братья Христа» сумели создать своё государство и регулярную армию. Что представляла собой эта армия, какими правилами руководствовалась и на какую идеологию опиралась?

Хотя за годы гражданской войны тайпины заметно повысили свою оснащённость стрелковым оружием, тем не менее, основу вооружения их армии всегда составляло преимущественно холодное оружие. Кремневыми и фитильными ружьями вооружали только наиболее надёжные старые части. «Новобранцы», как правило, получали пики и короткие мечи. Конница вооружалась длинными мечами или саблями, луками или пистолетами.

Тактика тайпинской армии была обусловлена её вооружением и, по сути, не отличалась от неизменной со Средних веков тактики маньчжур, сходной с европейской тактикой середины XVII века. Обычно за линией пикинёров, с длиной пик от 2,5 до 4 метров, выстраивались стрелки из ружей и лучники. Стрелки с кремневыми ружьями располагались за стрелками, вооружёнными фитильными. Бой начинался стрельбой из пушек, «гингальсов», луков и ружей. При сближении с противником в ход шло холодное оружие – все пехотинцы имели мечи. Конница обычно размещалась на флангах и в тылу, в случае успеха атаки она преследовала противника, при неудаче прикрывала отступление своей пехоты.

При боях в окружении и при угрозе атак с разных направлений тайпины применяли кольцевой боевой порядок или порядок в форме сложного креста. Дивизии, а в их составе и полки, размещались крестообразно в соответствии со своими наименованиями: левофланговый, авангардный, центральный, правофланговый и арьергардный.

В каждом полку имелись трубачи, барабанщики, музыканты с флейтами, рожками и горнами. Условными сигналами этих инструментов передавались команды на поле боя. В управлении войсками применялись и флаги; каждая часть имела свой флаг соответствующей формы, цвета и размера.

Военные уставы тайпинов

Иностранцы, побывавшие в Нанкине в годы войны, вывезли оттуда ряд брошюр и книг тайпинов, среди которых: «Свод военных законов», «Основы военной тактики», «Устройство армии», «Правила военных лагерей» и другие. Положения этих своеобразных уставов формулировались коротко, по типу христианских заповедей, понятных и доходчивых даже для неграмотных, и обычно состояли из десяти пунктов-«заповедей». Например, в «Правилах для походной жизни» первая заповедь гласила: «Каждый солдат старше 16 лет должен сам носить на себе оружие, пищу и посуду, необходимую для её приготовления». Девятая заповедь обладала особой китайской спецификой: «Никому не разрешается несправедливо убивать кули, даже если он слишком стар и слаб, чтобы нести груз».

Кули – буквально «горький труд» — это грузчики и носильщики. В перенаселённом центральном и южном Китае все сухопутные перемещения грузов осуществлялись не гужевым транспортом, а носильщиками. Их труд был дешевле работы лошадей, а на едва проходимых узких тропах, составлявших большую часть китайских «дорог», ещё и удобнее конного транспорта. Огромное количество носильщиков-кули было неотъемлемой частью всех китайских армий до середины XX века. Кули давали китайским воинским частям возможность уверенно передвигаться по очень плохим дорогам или вообще без дорог.

Третья заповедь из тайпинских «Правил для военных лагерей» предписывала: «Чтобы закалить душу и тело, не курить и не пить вино. Будь справедлив и кроток. Не допускай злоупотреблений. Не потворствуй дурным наклонностям. Не потакай низшим, не вводи в заблуждение старших». Другие пункты содержали требования, общие для армий всех времён и народов: знать наизусть все ночные и дневные сигналы, без особой надобности не перемещаться по части, знать чины и обращение к офицерам, содержать оружие в немедленной готовности к применению.

Пятый пункт этого своеобразного устава «гарнизонной и караульной службы» строго запрещал общение мужчин и женщин в военных лагерях, а заключительный десятый пункт гласил: «Не следует зря болтать о наших законах и о распоряжениях нашего начальства. Передавай без искажений военные сигналы и приказы».

Один из первых приказов по тайпинской армии гласил: «Каждый батальон должен выстраиваться, ровно и по ранжиру, в линию отрядных колонн. Всем быть единым сердцем, всем быть единой силой. Между собой соответственно держать связь. Голова колонны и её хвост поддерживают взаимную связь. Всеми силами усердно защищать старых и малых, женщин, больных и раненых. Каждый оберегает друг друга… Всем солдатам и командирам обнаруживать общественный дух и не быть себялюбивыми».

Годы долгой гражданской войны превратили восставших крестьян, люмпенов, торговцев и чиновников Китая в профессиональных вояк, живших исключительно военным делом. С годами стаж армейской службы стал играть у тайпинов всё большую роль. Основу командных кадров составляли старые партизаны, начинавшие ещё в гуансийском подполье. Прослужившие в армии не менее 6 лет составляли гвардию, их официально именовали – «старые друзья». Это был строевой костяк, в известной мере находившийся в привилегированном положении: они были лучше вооружены, именно их преимущественно снабжали огнестрельными оружием, а требования обычной дисциплины с годами применялись к «старым друзьям» значительно менее строго, чем к новобранцам. Отряды таких ветеранов имелись в каждой дивизии. Во время боя они располагались за рядами других солдат и играли роль последнего резерва и заградительного отряда.

Помимо «старых друзей» в тайпинской армии существовала самая настоящая гвардия – «шивей», телохранители Царя небесного, «Тянь-вана», составлявшие «стражу государевой рощи» в Нанкине. По сути, они были аналогом маньчжурских «воинов, несущихся в тучах», восьмизнамённых гвардейцев, расквартированных в парке Запретного города в Пекине.

след за «старыми друзьями» тайпинов шли так называемые «собратья» — солдаты, прослужившие в рядах тайпинской армии не менее трёх лет. Прослужившие меньше трёх лет составляли основную массу вооружённых сил «Царства Небесного Величайшего Счастья», они были вооружены только холодным оружием и несли на себе основные тяготы походной и гарнизонной службы.

Эта структура напоминала европейским современникам систему древнеримского легиона, с его аналогичным делением бойцов по опыту, вооружению и месту в боевом порядке (гастаты, принципы и триарии) — не случайно они применяли к тайпинам римскую военную терминологию.

«Их отряды казались грудами тюльпанов…»

Тайпины ввели и свою систему государственных экзаменов на гражданские и военные должности. В 1859 году была, по сути, законодательно оформлена развитая система офицерских званий, отдельная от системы воинских должностей, о которой говорилось выше. Очень интересно и показательно наименование данного указа Царя Небесного: «Приведение степеней героических личностей в соответствие с их истинными заслугами».

Звание «вэйши» (грозный) трёх степеней, давалось по итогам столичных экзаменов и соответствовало уровню высшего генералитета, не ниже командира корпуса. Звание «мэнши» (отважный), получаемое на экзаменах в провинциях, соответствовало уровню командиров дивизий. «Инши» (герой) – уровень командира полка. «Сяньши» (умный) и «нэнши» (способный) – уровень ротных командиров. «Синши» (верный) и «иши» (мастер) – уровень младших командиров, сержантов и ефрейторов.

Когда революционное государство тайпинов постепенно превратилось в иерархическую теократию, первоначальный аскетизм и эгалитаризм сменились развитой системой служебных привилегий, которые были закреплены законодательно. Например, в 1861 году «Царь Небесный» издал указ, разрешавший высшим руководителям-«ванам» иметь 11 жён, генеральскому составу армии – трёх жён, командирам среднего ранга – двух, младшим офицерам, рядовым и прочим гражданам – одну жену.

По возрасту большинство тайпинской армии, даже среди «старых друзей», составляла молодёжь. «Армия повстанцев, – писал английский очевидец, – как нам показалось, в своей большей части состоит из молодёжи. Многие из них совсем ещё мальчики». Впрочем, и все руководители тайпинов в первые годы войны были младше 40 лет, кроме одного бывшего атамана гуансийских разбойников старика Ло Дагана.

Первоначально тайпины, как и восставшие всех времён и народов, не имели никакой военной формы. Впоследствии для их регулярной армии была введена особая одежда для солдат и офицеров. Солдаты носили короткую куртку и штаны, цвет которых в каждой из армий был различен: синий, чёрный, красный, зелёный, иных оттенков. На голове носили обычную шапку или соломенную панаму китайских крестьян. На куртках рисовали или вышивали иероглифы, указывавшие дивизию, полк и роту, в которых состоял солдат. Головной убор украшали четыре иероглифа – «тай пин тянь го» (Царство Небесное Величайшего Счастья).

Цвет одежды офицеров варьировался в зависимости от их служебного ранга. Младшие офицеры носили красные куртку, штаны и шапку. Более высокие чины – жёлтую куртку и красные брюки, высшие командиры, «ваны» – жёлтые шапку, кафтан и брюки. До этого только Цинский император мог носить жёлтый цвет – цвет правящей династии, означавший величие, благородство и честь.

Иностранцы, наблюдавшие движение регулярной армии тайпинов по Янцзы, были поражены красочным зрелищем. «Их отряды, плывшие по реке на плоских судах, казались мне грудами тюльпанов», – писал европейский очевидец.

Дисциплина и военная пропаганда тайпинов

Все современники, исследователи и даже враги тайпинского восстания отмечают крепкую и суровую дисциплину в их армии — «куда строже, чем у пуритан», как писали английские миссионеры. Отставание от походной колонны, симулирование болезни, чтобы уклониться от боя, отступление без приказа, самовольное вторжение в дома мирных жителей или насилие над женщинами – карались смертью. Трусов и изменников карали особо жестоко: их сжигали заживо или разрывали конями. Мелкие нарушения дисциплины наказывались палочными ударами или выставлением к позорному столбу.

За подвиги и отличную службу награждали продвижением на более высокие посты. По закону тайпинов любой солдат имел право выдвинуть на командные должности любое лицо по своему выбору. Выдвинувший хорошую кандидатуру награждался, тот, кто представил к назначению человека, впоследствии оказавшегося негодным, должен был понести наказание. Продвижение у тайпинов способных людей из рядовых на высшие командные должности не было редкостью или исключением.

Сурово карались самочинные грабежи и мародёрство. За конфискованное продовольствие и ценности командиры тайпинов выдавали особые расписки, обещавшие вернуть долг после победы. Все конфискации производились централизованно в «Священные кладовые», безусловному изъятию подлежала собственность маньчжуров и их пособников. В первые годы тайпины широко практиковали раздачу конфискованного продовольствия беднейшему населению.

Погибший в самом начале движения лидер «триад» Хун Дацюань замечал: «Волшебствами и чудесами никогда ещё не совершались великие дела». И религиозные тайпины, унёсшиеся мыслями в небесное царство, в земной войне оставались весьма практичными людьми. Их мистическая вера служила действенным идеологическим оружием. Их пропаганда, облечённая в форму страстной религиозной проповеди, даже в переводе спустя полтора века оказывает впечатление – можно представить, сколь сильно она захватывала современников.

«Если бы все бамбуковые стебли обратились в кисти, а вода океанов в тушь, то этих кистей и этой туши не хватило бы для того, чтобы описать все злодеяния маньчжур. Но время их истекло, они должны быть сметены с лица земли!»

«В Китае был свой китайский облик, а теперь маньчжуры всем приказали брить волосы, отпуская косу, и этим заставили превратиться китайцев в животных. В Китае была своя китайская одежда, а теперь маньчжуры установили варварские одежды и обезьяньи шапки. В Китае были свои китайские отношения между людьми, теперь же маньчжурские демоны выбирают себе прекраснейших женщин Китая и делают из них своих рабынь и наложниц… Молвишь это, и глубокая скорбь поражает сердце, заговоришь об этом – и обесчестишь свой язык. В Китае был свой китайский порядок, теперь же маньчжуры создали свой закон. В Китае была своя речь, а ныне маньчжуры создали пекинское произношение, подменили китайские звуки… В своём помыкании Китаем и презрении к нему они во всём достигли крайнего предела».

«Наши кладовые – это дома богатеев всего Китая, а наши амбары – амбары тех, кто спекулирует хлебом…»

«Если есть земля, её обрабатывают совместно; если есть пища, её совместно едят; есть деньги – их совместно расходуют. Повсюду должно быть равенство, и не должно быть человека, который не был бы сыт и в тепле».

Тайпины обращали свою пропаганду и к китайским солдатам из «зелёнознамённых» войск:

«Вы, храбрецы из отрядов маньчжурского правительства! Оберните свои лица против своих врагов! Принявшие заблуждение от демона-искусителя, вы не думаете о том, что вы были бы добрыми солдатами Китая, что вы, в сущности, принадлежите к честному народу…»

Кстати, практика мобилизации военнопленных в свои ряды будет распространена у тайпинов, а в последующие годы её переймут и их противники.

«Военный коммунизм» тайпинов

Заняв Нанкин и вырезав в нём маньчжуров, тайпины приступили к своим социальным преобразованиям. Они провели перепись населения, национализировали всё имущество, отменили частную торговлю и деньги и завели своеобразные коммуны. Причём первоначально они разделили мужчин и женщин на отдельные общежития и трудовые лагеря, строго запретив не только проституцию, но и прочий «разврат», так как активисты движения приняли решение до окончательной победы над маньчжурами отказаться от радостей плотской любви. Но поскольку война затянулась, этот эксперимент даже наиболее фанатичным тайпинам показался слишком радикальным, и разделение полов через полтора года было отменено.

Иностранные наблюдатели не раз отмечали заметную эмансипацию нанкинских женщин, державших себя на равных с мужчинами, даже европейцами, что разительно отличало их от забитых соотечественниц в других городах и сёлах Китая. Указывая на отсутствие частной торговли, иностранцы в первые годы отмечали и вполне благополучный, сытый, хотя и лишённый излишеств облик граждан «коммунистического» Нанкина.

Термин «коммунизм» применён здесь не случайно, он не раз употреблялся европейскими наблюдателями в отношении тайпинов. Например, в 1858 году в петербургском журнале «Современник» были опубликованы отрывки из проповедей и документов тайпинов, и русский комментатор, живший ещё в крепостной России, прямо сказал про Хун Сюцюаня, что «китайский реформатор поместил в догматы своей веры коммунизм…».

За пределами Нанкина тайпины были менее радикальны, даже либеральны – они существенно снизили основные налоги для земледельцев, оживили торговлю, уменьшив внутренние пошлины, отменили пытки и ввели гласный суд. Они обещали после окончательного изгнания маньчжур на три года отменить все налоги в Китае. Эти меры, а также справедливое и толковое управление не успевших коррумпироваться чиновников-тайпинов примирило с «длинноволосыми» многих из тех, кто первоначально был недоволен повстанцами из-за их радикализма в деле уничтожения конфуцианских храмов и памятников.

Конфуцианские кумирни, кстати, разрушали с настоящим остервенением, зачастую могли истолочь в пыль даже их кирпичи – столь глубокую ненависть вызывала у восставших та идеология, которой их до отвращения перекормил абсолютно несправедливый к ним мир. Этот прежний мир они стремились разрушить до основания.

Впрочем, главной заботой тайпинов всегда оставалась не борьба с Конфуцием, а земная война с «восьмизнамёнными» и «зелёнознамёнными» армиями Цинского императора.

Неудержимо катясь вниз по Янцзы, восставшие не пытались, да и не могли закрепить за собой всё тысячекилометровое пространство от Йочжоу до Нанкина. И уже в самом начале 1853 года цинские войска и чиновники восстановили свой контроль над городами среднего течения Янцзы. В апреле 1853 года 30-тысячная маньчжурская армия подошла с юго-запада к Нанкину и создала в 12 километрах от города сильно укреплённый Южнобережный лагерь, а другая 18-тысячная армия маньчжур (под командованием Ци Шаня, у которого за 12 лет до этих событий конфисковали 600 тонн серебра за провал в войне с англичанами), образовала на северном берегу Янцзы ещё один укреплённый лагерь. Эти войска не могли штурмовать столицу тайпинов, но приковывали их силы к Нанкину и ослабляли операции повстанцев в других районах Китая — прежде всего, на пекинском направлении.

Началась долгая регулярная война, продлившаяся 12 лет. Базируясь в Нанкине, настоящем мегаполисе того времени, тайпины предприняли ряд больших походов. Для уничтожения маньчжурской династии был необходим поход на Север, к Пекину, для упрочения положения Нанкина – поход на Запад, в долину Янцзы, в Ухань, а для того, чтобы окончательно отрезать маньчжур от их источников снабжения, – поход на Восток, к морскому побережью, к Шанхаю…

Продолжение следует:  Тайпинское восстание: бросок на Пекин.