Барон Кассиус фон Монтиньи: как стать командиром полка дивизии СС «Тотенкопф»

Несмотря на то, что это имя присутствует во всех справочниках о командирах Третьего рейха и исследованиях о войсках СС, о нём известно крайне мало. Даже его фотографии западные и отечественные исследователи не приводят – их попросту нет. Как же получилось, что командир подводной лодки, каких в кайзеровском флоте была не одна сотня, встал у истоков сугубо сухопутных элитных войск?

Всё дело, разумеется, в турбулентности, в которой закружило Германию после проигрыша в Первой мировой войне. Если бы морскому кадету барону Кассиусу фон Монтиньи, чей род был в родстве с самими Монморанси, рассказали бы в 1909 году детали его последующей карьеры, он, наверное, рассмеялся бы шутнику в лицо.

Действительно, мог ли он предположить, что за следующие 30 лет будет командовать подводной лодкой, отрядом бронеавтомобилей, станет крупным полицейским чином, а затем возглавит пехотный полк и военное училище? Успеет сразиться с русскими на море, с поляками на суше и своими согражданами в самой Германии? Что станет одним из родоначальников знаменитых «ваффен СС», разработает их философию и тактику, и его имя будет навсегда связано с мрачным названием «Мёртвая голова»? Вряд ли…

Подводник императорского флота

Родился Кассиус фон Монтиньи 28 октября 1890 года в Дюссельдорфе в семье Феррана Карла фон Монтиньи, занимавшего должность заместителя начальника градостроительного департамента. В 1892 году семья переехала в Аахен. Видимо, бешеная популяризация молодого флота Второго рейха сделала своё дело, и когда юному аристократу пришлось выбирать дорогу в жизни, он выбрал именно море. Следует отметить, что так же поступил и младший брат Кассиуса Карл, родившийся в апреле 1896 года.

Начало службы было типичным: 1 апреля 1909 года Монтиньи поступил в военно-морское училище в Киле, которое закончил в 1912 году с блестящим четвёртым результатом в списке из 190 выпускников. После этого молодой лейтенант цур зее был назначен на броненосец «Поммерн» (SMS Pommern), на котором и встретил Первую мировую войну. В декабре 1914 года Монтиньи добровольно перевёлся в школу подплава.

После выпуска из школы Монтиньи некоторое время был вахтенным офицером, но 2 октября 1916 года получил собственную лодку UB 30 (типа UB II), на которой добился определённых успехов уже через три недели. В одном походе им было потоплено шесть судов, два из которых были шведскими, а четыре русскими (точнее, финскими). Суда были небольшие, парусные и моторные, общий тоннаж составлял всего 964 тонны. Больше результатов Монтиньи не достиг, хотя командовал лодками до самого конца войны.

Такой скромный боевой счёт при удачном начале объясняется объективными причинами. Свой первый и последний погром на коммуникациях противника Монтиньи устроил всего за четыре дня, после чего движение судов в его оперативном районе прекратилось. Кроме того, конец похода пришёлся на самый конец октября, а затем восточную часть Балтики сковал лёд. В феврале молодого командира и его лодку перевели во Фландрию, где их ожидал ремонт после перехода и зимовки.

В 1917 году, в самый разгар разворачивающейся неограниченной подводной войны, подводному флоту как воздух требовались новые кадры и инструкторы, и 7 августа Монтиньи сдал лодку и стал торпедным инструктором флотилии. В сентябре 1918 года его назначили командиром на ветерана Средиземноморского театра – лодку UB 42 (типа UB II). Пока Монтиньи добрался до Константинополя, где базировалась лодка, и принял её, война закончилась. Тем не менее, войну он завершил с Железными крестами II и I классов.

Штурмовик фрайкора

Затем в Германии произошла революция, и 3 февраля 1919 года Монтиньи, как и многие его товарищи, вступил в 3-ю военно-морскую бригаду Вильфрида фон Лёвенфельда, которая стала настоящей кузницей кадров для будущих кригсмарине, люфтваффе и СС. Полтора десятка офицеров бригады впоследствии стали адмиралами и заняли высшие посты в руководстве военно-морского флота гитлеровской Германии, многие другие прославились в грядущей войне успешными операциями на море и стали кавалерами Рыцарского креста.

В бригаде служили Лотар фон Арно де ла Перьер – самый результативный подводник всех времён, четверо знаменитых «корсаров» Бернгард Рогге, Роберт Эйссен, Гюнтер Гумприх, Курт Вейер – командиры вспомогательных крейсеров «Атлантис», «Комет», «Михель» и «Орион». Бок о бок сражались будущий адъютант Гитлера от кригсмарине Карл-Йеско фон Путткаммер, лучший специалист по минно-заградительным операциям германского флота во Вторую мировую войну Карл-Фридрих Брилль и командир линкора «Тирпиц» Ханс-Карл Мейер. Также в рядах бригады был Рольф Карльс – впоследствии генерал-адмирал, командующий флотом, один из самых влиятельных и авторитетных офицеров кригсмарине. Именно его в 1943 году гросс-адмирал Редер предложит Гитлеру наравне с командующим подводными силами Карлом Дёницем в качестве своего преемника.

У Лёвенфельда сложилось крепко сплочённое соединение, отличающееся крайним радикализмом даже на фоне других подобных формирований. В среде бывших морских офицеров, инженеров и унтер-офицеров главенствовал лозунг: «Ноябрь 1918 года не должен повториться!» – возможно, ветераны кайзеровского флота острее, чем кто-либо, переживали позор поражения и стремились его искупить. Обер-лейтенант цур зее Кассиус фон Монтиньи стал командиром отряда бронеавтомобилей в главном ударном подразделении бригады – штурмовом батальоне, которым командовал сам Арно де ла Перьер. В этом подразделении зачастую офицеры были на рядовых должностях.

Стоит заметить, что добровольческие соединения (фрайкоры) возникали хотя и достаточно спонтанно, но их создание было санкционировано правительством – в частности, печально известным Густавом Носке. Впрочем, добровольцы не были лояльны к социал-демократам – их они считали просто меньшим злом и действовали по принципу «сначала враги внешние, потом внутренние».

Первыми испытали на себе «furor teutonicus» моряков, потерявших свой флот и своего императора, поляки Верхней Силезии, решившие самоопределиться при поддержке Пилсудского и Антанты. Штурмовики де ла Перьера с ходу разгромили вооружённое формирование Хайока. Затем в ожесточённых боях при Бобреке были разгромлены ещё несколько польских вооружённых формирований. По всей видимости, в этот период у Монтиньи и сформировался опыт ведения сухопутных боевых действий.

После того как польские выступления были подавлены, моряки приступили к охране сухопутной госграницы, – чудны дела твои, Господи! – но в феврале 1920 года, под нажимом Антанты, им пришлось оставить Верхнюю Силезию, где должен был состояться плебисцит, и расквартироваться в районе Бреслау. Бездействие таких формирований никогда не идёт на пользу временным правительствам – фрайкоры решили покончить с социал-демократами, которые вынужденно, но шли на уступки союзников. 15 марта 1920 года начался Капповский путч, который в военном отношении развивался успешно, но политически провалился.

Пользуясь брожением после путча, коммунисты Рура начали восстание и создали свою армию. Именно против них правительство Эберта бросило только что бунтовавшие фрайкоры. В жестоких боях офицеры встретились со своими бывшими матросами, и столкновение это закончилось полным разгромом восставших. 7 апреля 1919 года моряки Лёвенфельда вступили в Эссен.

Несмотря на очень сложные отношения властей республики и радикалов из бывших военных, надо отдать должное социалистам – поголовно выбросить такие кадры в «народное хозяйство» они не решились. Был достигнут компромисс, и началось раскассирование добровольцев по силовым структурам Веймарской республики. Как известно, численность личного состава рейхсмарине по условиям Версальского мира была установлена всего в 15 000 человек, и было понятно, что всех желающих туда принять просто не получится.

Разумеется, взяли де ла Перьера, взяли Дёница (хотя он и изображал сумасшедшего в лагере военнопленных, а о его заслугах в бригаде Лёвенфельда ничего не известно), взяли десятки других офицеров, чьи имена сейчас знакомы всем исследователям кригсмарине, но Монтиньи на флот не попал. Чем руководствовался референт по кадрам, проводивший собеседование, и почему де ла Перьер не помог своему штурмовику, мы уже вряд ли узнаем, но 2500 человек из бригады ушли на флот, 70 в сухопутные силы, а Монтиньи в числе ещё 70 человек был направлен в полицию.

Полицейский и армейский офицер

Как сложилась бы судьба Монтиньи, останься он на флоте – нам неведомо, но несомненно, что свою теорию подготовки личного состава и тактики ведения боевых действий на суше он вывел из этого насыщенного событиями периода истории Германии, из опыта боёв в силезских поселках и крупных промышленных городах Рура. Отставной подводник, ставший капитаном полиции, не знал, что в это же время в рейхсвер был принят человек, чьи мысли о будущей тактике сухопутных войск совпадали с мнением Монтиньи. Ирония судьбы – позднее, когда Монтиньи перейдёт в вермахт, этот человек будет вынужден из-за своих идей покинуть армию и перейти служить в… полицию! Звали этого человека Феликс Мартин Юлиус Штайнер.

Монтиньи был назначен служить командиром роты охранной полиции в Рейнланде и занимал эту должность шесть лет. Видимо, и на этом поприще он отличался способностями, потому что карьера его шла динамично: в 1931 году он возглавил инспекцию охранной полиции всей Верхней Силезии и получил звание полковника полиции.

В 1933 году к власти пришёл Адольф Гитлер, и для Германии начались новые времена. Новый этап начался и в жизни Монтиньи – уже в 1934 году он вступил в ряды вермахта, получив звание подполковника и должность командира пехотного батальона. Как раз в это же время Штайнер, окончательно разругавшись с начальством, вышел в отставку и пошёл служить в прусскую земельную полицию. Вермахт зря радовался, что избавился от возмутителя спокойствия и еретика Штайнера – его место занял Монтиньи, но в военном министерстве об этом ещё не подозревали.

Итак, барон фон Монтиньи стал командовать пехотным батальоном. Вообще, об этом периоде его службы практически нет никаких сведений, и поэтому о том, какие именно причины послужили причиной его последующего конфликта с командованием и отставки, доподлинно неизвестно. Вернее будет сказать, что причины понятны – резкое несогласие с официальной системой боевой подготовки, а вот какие конкретно Монтиньи осуществлял действия, вызвавшие неудовольствие командования, осталось за кадром. Исходя из его последующей службы в СС, можно предположить, что это был упор на физическую подготовку, формирование ударных групп на основе отделений, максимальное приближение офицерского состава к подчинённым, выработка у них «фронтового братства» ещё в мирных условиях.

Тем не менее, батальонный уровень бывший командир подлодки преодолел легко и быстро: через год Монтиньи стал командиром 31-го пехотного полка. Видимо, природные организационные способности, боевой опыт штурмового батальона и опыт командования полицейскими подразделениями сделали своё дело. Однако если «на батальоне» воззрения Монтиньи не были так заметны, то в полку коса нашла на камень. Весной 1937 года он принял участие в совместной конференции офицеров сухопутных войск и СС. Видимо, участие Монтиньи там было так заметно, что генерал-фельдмаршал Бломберг личной телеграммой запретил ему вести пропаганду национал-социализма среди подчинённых ему солдат! После перевода на аналогичную должность командира 102-го пехотного полка конфликт вошёл в решающую стадию, и после очередного скандала с военным министерством, по истечении 3 лет службы в сухопутных войсках на командных должностях, 20 апреля 1937 года Монтиньи ушёл в отставку.

Можно предположить, что свои взгляды он пытался изложить в форме модных как в рейхсвере, так и в вермахте «меморандумов» высшему начальству – своеобразных докладных записок, которые немецкие офицеры писали часто и густо по любому поводу, в любые инстанции. Предположение основывается на том, что первое, что сделал Монтиньи после выхода в отставку – написал рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру такой меморандум, где подробно изложил свои идеи и подверг резкой критике действия вермахта. Эффект можно описать известным выражением «вломился в открытую дверь».

У истоков ваффен СС

Переписка между Гиммлером и Монтиньи продолжалась всю зиму 1937–1938 годов. Во-первых, Гиммлер уже несколько лет создавал «части усиления СС», которым отчаянно не хватало квалифицированных кадров. Во-вторых, уже в 1935 году в эти части вступил Феликс Штайнер и настойчиво продвигал перед инспекторатом СС во главе с «отцом ваффен СС» Паулем Хауссером идеи ударных частей. В-третьих, отношения НСДАП и генералитета были всегда натянутыми, и поэтому Монтиньи со своим резким осуждением вермахта пришёлся очень ко двору.

Необходимо отметить ещё два момента – Хауссер был кадровым офицером и не собирался «от добра добра искать». Когда ему поручили создать войска СС, он склонялся к обычной дивизии с обычной подготовкой, но более высокого уровня – по типу полка «Великая Германия» (позднее развёрнутого в дивизию). Но Гитлер понял идею Гиммлера и определил, что «в политическом отношении они, однако, останутся подразделением НСДАП». То есть, в военное время войска СС должны были оперативно подчиняться вермахту, в мирное время и вообще на территории рейха оставаясь личной армией Гитлера и Гиммлера. Разумеется, «что-нибудь обычное» здесь не годилось, и СС сразу взяли курс на создание частей нового типа – полностью идеологизированных, с высочайшей индивидуальной подготовкой.

1 апреля 1938 года Монтиньи вступил в СС и сразу в НСДАП. Этим же числом он был назначен преподавателем тактики сразу в оба учебных заведения СС, юнкерские училища в Бад-Тёльце и Брауншвейге, и стал ответственным за первичную подготовку офицерских кадров СС. Теперь вкратце нужно остановиться на самой «модели Штайнера – Монтиньи». Фундаментальным отличием войск СС от регулярных частей вермахта стало полное стирание классовых и кастовых отличий командного и рядового состава. В этом огромную роль сыграло то, что все военнослужащие СС были членами сразу двух организаций – собственно СС и партии.

Образно говоря, каждое подразделение было вооружённой ячейкой партии, все были «товарищами по партии», а командир был такой же партайгеноссе, но «первый среди равных», и подчинялись ему потому, что партия оказала ему доверие и специально подготовила его для руководящей роли. Обращение «Herr» не употреблялось, обращались по партийной должности или как к «товарищу». В вермахте все подвижки в эту сторону привели лишь к тому, что все стали питаться из одного котла.

Есть мнение, что Монтиньи утвердился в правильности такого подхода ещё в бытность командиром подлодки, исходя из специфики службы в подплаве – или все побеждают, или все погибают, а командир должен быть уверен в членах экипажа как в себе самом. Несомненно, что на бывшего моряка повлиял и опыт службы в штурмовом батальоне де ла Перьера, когда офицеры шли в бой в одном строю как рядовые. Мотивационную квинтэссенцию подготовки можно описать тремя словами: «победа любой ценой». Это отмечают все выжившие члены СС: «Нас учили сеять смерть и принимать смерть». О том, что мотивация достигла своей цели, свидетельствует и то, что 70% выпускников юнкерского училища СС выпуска 1938 года погибли в боях.

Остановимся и на индивидуальной подготовке курсантов. После подъёма следовал часовой кросс. Училище Бад-Тельц было оборудовано стадионом, плавательным бассейном, залами бокса, гимнастики, легкоатлетических видов спорта и т.д. Факт того, что 8 из 12 спортивных инструкторов были чемпионами Германии, говорит сам за себя. Норматив марш-броска – 1000 метров за 3 минуты 20 секунд с полной выкладкой. Рукопашный бой, владение холодным оружием, бокс – всё это занимало значительное место в подготовке. Политические занятия (куда без них) – три раза в неделю. Ориентирование на местности, скалолазание, преодоление водных преград в любых метеоусловиях с грузом, имитирующим боевое снаряжение. Упражнения с оружием доводились до полного автоматизма действий, проводилось обучение мелкому ремонту. Обучение стрельбе велось до выявления пределов способностей. Обкатка танками. Единоборства с собаками. Штурмовая полоса была расширена и усовершенствована, при выполнении упражнений имитировались пожары, задымления, взрывы, вёлся огонь боевыми патронами – разумеется, были и несчастные случаи. Тактические занятия отрабатывались сначала на картах и ящиках с песком, потом типовые ситуации боя проигрывались на полигонах с привлечением подразделений обеспечения учебного процесса.

Приблизительно по таким же программам велось и обучение в строевых частях, где особый упор делался на боевое слаживание подразделений. В целом модель обучения выполнила свою роль, и когда войска СС перестали быть «бедными родственниками» вермахта и стали получать новейшую технику и вооружение, они в принципе стали тем, что видели в них Штайнер и Монтиньи. Большую роль сыграло и то уникальное обстоятельство, что Хауссеру, Штайнеру и Монтиньи пришлось как обучать войска и внедрять методики, так и непосредственно командовать «без отрыва от производства».

Через год преподавательской работы Монтиньи в Бад-Тельце разразилась Вторая мировая война. За сутки до её начала, 31 августа 1939 года, его назначили командиром 2-го полка соединения СС «Мёртвая голова» – в будущем печально известного «Тотенкопфа».

Первые части СС, подготовленные по новым стандартам, приняли участие в польской кампании, но на первые роли их ещё не пускали – армейцы сами только оттачивали ведение общевойскового боя новой войны, и на первых порах новые и непонятные войска Гиммлера ставили в резерв. Зато эти ребята сразу же прославились такими «невинными» делами, как поджоги синагог, и прочими издевательствами над евреями. Политическая подготовка давала о себе знать! Армейцам такое поведение очень не понравилось, но это было только начало. Остаётся только догадываться, что было бы, если бы Генрих Гиммлер продавил одну из своих оригинальных идей – офицеры СС должны были по очереди заниматься расовой теорией и организационными вопросами, потом работать в концлагере, потом воевать в частях, и… по новой. Хауссер, Штайнер и Монтиньи с возмущением отвергли этот дикий план, и тем, видимо, спасли своё детище от скорой погибели.

Под шумок начавшейся войны Гиммлер решил продолжить формирование своей армии. Специфика «Мёртвой головы» состояла в её формировании из контингента, служившего в концлагерях. Разумеется, ни одного нормального офицера в таких структурах не было, и Монтиньи сложно было бы позавидовать. Гораздо хуже было другое – командиром дивизии был назначен печально известный Теодор Эйке, который совмещал командование дивизией с начальством над концлагерями до тех пор, пока неизвестный советский пулемётчик не сбил его самолёт под Харьковом.

Ничего удивительного, что уже через два месяца после назначения Монтиньи пришлось возглавить штаб дивизии и фактически с нуля создавать штабную службу соединения. Как он сработался с Эйке – трудно понять, так как познания того в «вождении войск» были на уровне рядового пехотинца, а требовательности и безжалостности позавидовали бы и в РККА. Тем не менее, этот дикий симбиоз самодура-садиста, помешанного на дисциплине с муштрой, и элегантного аристократа и штабиста-самоучки умудрился сдать итоговую проверку генералу вермахта фон Вейхсу, и дивизия была признана боеспособной. Вейхс записал в своём дневнике – «Его [Эйке – прим. авт.] помощником является фон Монтиньи, бывший морской офицер. Он производит впечатление умного человека и, несомненно, способен управлять штабом дивизии. Кажется, он является её духовным лидером».

2 февраля 1940 года Монтиньи также имел аудиенцию у начальника Генерального штаба генерал-полковника Франца Гальдера – проверялась компетенция штаба соединения, и Гальдер также остался доволен: «Начальник оперативного отделения дивизии СС «Тотенкопф» фон Монтиньи. Производит приличное впечатление. Взаимодействие различных родов войск будет трудной задачей для этой дивизии». Во Французскую кампанию дивизия, что называется, показала товар лицом: Эйке гнал солдат в мясорубку как бешеный, за что удостоился при своём штабе дикого разноса от генерала Гепнера, назвавшего его мясником, а солдаты не могли отказать себе в удовольствии закидать гранатами сарай с 50 английскими ранеными. Дивизия еле удержалась против английского танкового контрудара, и не удивительно, что через неделю таких боёв Монтиньи слёг с сильнейшим приступом язвы желудка – служба с Эйке обострила все болезни. Вдобавок к прочему, начались проблемы с сердцем. Произошло это на командном пункте в Ле-Корне-Мало, где Монтиньи потерял сознание и мог бы умереть, если бы рядом случайно не оказался врач.

Через два месяца лечения в госпитале произведённый в оберфюреры СС Монтиньи был назначен начальником училища СС в Бад-Тельце – ваффен СС расширялись, и Гиммлеру требовалось больше «нибелунгов». Однако жизненный путь барона подошёл к концу: 8 ноября 1940 года английские бомбардировщики предприняли налёт на Бад-Тельц, и у Монтиньи случился обширный инфаркт. Помощь ему оказать не сумели. Несомненно – не случись этой смерти и службы в «Тотенкопф», Монтиньи достиг бы многого в СС, в том числе и на командных должностях. Такова удивительная судьба и карьера человека, который на заре юности в кают-компании линкора наверняка мечтал о славе в день решающей битвы с английским Гранд-флитом.