Бои западнее Ковеля

Взятие Ковеля 6 июля 1944 года послужило для командования 47-й армии хорошим стимулом продолжать наступление. Командарм Гусев рассчитывал разгромить отступающие немецкие части и на их плечах достичь поставленных перед его армией рубежей. Для этого командование армии подтянуло к фронту 11-й танковый корпус, готовясь ввести его в прорыв и сокрушить врага. Но немцы имели свой взгляд на эту ситуацию, навязав 47-й армии упорные оборонительные бои в районе западнее Ковеля и одновременно концентрируя «Пантеры» 2-го батальона 5-го танкового полка СС дивизии СС «Викинг» в качестве мобильного резерва.

«Мюленкамп» готовится к бою

Первые столкновения частей боевой группы «Мюленкамп» дивизии СС «Викинг» с взявшими Ковель войсками советской 47-й армии отмечены 6 июля 1944 года. В 13:15 командиру группы штандартенфюреру СС Йоханнесу Мюленкампу доложили о появление советской пехоты в районе села Долгоносы — это была 76-я стрелковая дивизия полковника З.П. Выдригана. Мюленкамп тут же приказал накрыть указанный район огнём артиллерии, который, впрочем, особого эффекта не дал.

Затем, в 14:45, на командный пункт группы пришло сообщение от командира 2-го танкового батальона гауптштурмфюрера СС Алоиса Райхера, что 17 советских танков с десантом появились в лесном районе к северо-востоку от Новых Кошар. Видимо, это были усиленные танками 68-й отдельной танковой бригады пехотинцы из 132-й или 143-й стрелковых дивизий, двигавшиеся к селу Кругель.

Тем временем командир сапёрной роты гауптштурмфюрер СС Ханс Шлиак получил указание проверить состояние местности, дорог и мостов на пригодность движения по ним бронетехники. Его выводы оказались неутешительными: из-за жаркого лета 1944 года многочисленные окрестные болота начали подсыхать, и в результате местность становилась всё более и более танкодоступной. Ничего хорошего немцам это не сулило, о чём Мюленкамп и доложил в штаб корпуса, отметив, что теперь массированная танковая атака противника на этом участке более чем вероятна. В этом имел возможность убедиться и командир корпуса Блок, лично прибывший к Мюленкампу на рекогносцировку и совершивший пробную поездку на танке. После этого офицеры обсудили обстановку, а Мюленкамп, сопоставив все данные, поделился с Блоком своими мыслями касательно целей советского наступления: удар из района Ковеля через Буг в направлении на Холм.

После этого Мюленкамп попросил разрешения отвести свои танки ближе к Мацееву, где они могли встретить неминуемый советский удар. Блок обещал подумать и уехал в свой штаб. В результате в 14:50 (то есть через пять минут после того, как Райхер доложил о появлении противника) начальник штаба корпуса оберст Богислав фон Бонин приказал отвести подразделения 2-го танкового батальона к селу Смидын (около 14 км к северо-востоку от Ковеля). Также, по показаниям пленных немцев, к линии Смидын — Кругель отходили части 78-го пехотного полка 26-й пехотной дивизии.

До 18:00 танковые роты заняли позиции в лесах юго-западнее села, в районе Кругеля остались лишь «Пантеры» из 8-й роты под личным командованием командира роты оберштурмфюрера СС Карла Николусси-Лека, кавалера Рыцарского креста, совершившего знаменитый прорыв в осаждённый Ковель 28-29 марта 1944 года.

Обстановка под Ковелем к вечеру 6 июля

Таким образом, на 6 июля в районе западнее Ковеля сложилась следующая ситуация: советские войска осторожно продвигались вперёд, а пехотные части немцев медленно отступали перед ними, как бы затягивая противника за собой и выводя его к эсэсовским танковым ротам. Осторожность советских частей, кроме того, что не было ясности касательно намерений врага, объяснялась ещё и тем, что немцы при отходе массово минировали всё и вся. Только за два дня наступления под Ковелем части 1-й гвардейской инженерно-сапёрной бригады специального назначения обезвредили около 15 000 мин и взрывных ловушек. Чтобы компенсировать ограниченность в манёврах, советская сторона наносила удары артиллерией и штурмовой авиацией, но в обоих случаях с небольшими результатами.

В этот же день, 6 июля, 3-й батальон полка СС «Германия» вывели из подчинения группы Мюленкампа, передав его для поддержки 26-й пехотной дивизии. При этом он остался на прежнем месте у Смидына. По данным болгарского историка Камена Невенкина, 26-й пехотной дивизия была подчинена вся группа «Мюленкамп».

Бои за село Кругель

В ночь на 7 июля обстановка стала накаляться, так как советская артиллерия повысила интенсивность огня по всей линии фронта. В 04:35 Мюленкамп получил следующее сообщение:

«Противник атаковал ночью из леса северо-восточнее Кругеля на Кругель и вклинился в главную линию обороны. Сейчас враг продолжает движение на юг от восточных окраин Кругеля по направлению к лесному району западнее Новых Кошар и уже уничтожил два передовых противотанковых орудия. Существует опасность, что противник продолжит движение далее на запад на Краснодубье».

На немцев наступала действительно грозная сила: 143-я стрелковая дивизия, 68-я танковая бригада и два самоходных артполка (1295-й и 1821-й) при поддержке нескольких дивизионов артиллерии. Настроения у красноармейцев были оптимистическими, но артподготовка и авиационный налёт оказались недостаточными. «Преследуя отходящего противника ночными боевыми действиями, к рассвету 7 июля мы вышли на рубеж Кругель — лес двумя километрами восточнее Кругеля. Дальнейшее наступление было остановлено мощным огнём артиллерии, танков и штурмовых орудий с опорного пункта врага на высоте 197,2», — вспоминал участник тех событий В.С. Крысов, воевавший на должности командирам батареи САУ СУ-85.

Боевое охранение в районе Кругеля осуществлял разведывательный взвод штаба 2-го танкового батальона — три «Пантеры» под командованием унтерштурмфюрера СС Отто Шикера. По немецким данным, Шикер столкнулся с десятью советскими «тридцатьчетвёрками», которые на полном ходу двигались с востока на Кругель и к высоте северо-западнее села. Завидев противника, Шикер молниеносно принял решение, обогнул высоту с севера и вышел прямо во фланг наступающим. Эсэсовцы открыли огонь с близкого расстояния. В ходе боя Шикер подбил семь танков, после чего на этом участке советские танкисты больше не атаковали.

Этот успех оказался локальным — 143-я стрелковая дивизия полковника М.М. Заикина продолжала наступление, а немцы вскоре начали отступать. Непосредственно у Кругеля действовала 8-я танковая рота, а в самом селе находился её 3-й взвод под командованием обершарфюрера СС Карла Яусса. После того, как пришёл приказ отступать, Яусс со своей «Пантерой» остался в Кругеле, чтобы прикрывать эвакуацию повреждённой техники. Под сильным артиллерийским огнём он в одиночку удерживал на расстоянии советские танки и пехоту. Яусс и его экипаж оказались последними немецкими солдатами, оставившими Кругель, и уже вскоре в село вошли красноармейцы 143-й стрелковой дивизии.

Впрочем, немцы смогли удержать контроль над ситуацией в своих руках. 5-я и 6-я танковые роты «Викинга» были брошены в контратаку, отбросив противника от высоты 197,2 в 2 км к северу от Кругеля. В итоге прорвать немецкую оборону советские войска не смогли, понеся немалые потери в людях и технике — минимум 11 танков и 2 самоходки.

Бои 7 июля

Взятие Кругеля советскими войсками и их быстрый выход к высотам за селом поставило под угрозу отступление частей 26-й пехотной дивизии. Советские воины действовали оперативно, оборудовав мощную противотанковую позицию юго-западнее Кругеля, установив там не менее десятка орудий и начав обстреливать отступающих немцев.

В этих условиях командир 8-й танковой роты Николусси-Лек решил ударить по советским артиллеристам. Его «Пантеры» выдвинулись в северном направлении, обходя советскую противотанковую позицию с фланга. Похожий манёвр Николусси-Лек предпринял 28 марта 1944 года во время своего прорыва к Ковелю. Однако теперь ситуация оказалось иной, поскольку «Пантеры» были неожиданно атакованы семью советскими танками. В этой ситуации Николусси-Лек принял молниеносное решение лично атаковать именно танки, прикрыв свою атакующую роту. Ему удалось поразить 6 из них, в то время как остальные «Пантеры» громили противотанковую артиллерию, уничтожив 11 пушек. В тот день советские войска больше не предпринимали активных действий на данном участке, и немецкие пехотные подразделения смогли спокойно продолжить отступление.

Видимо, именно этот эпизод имел в виду немецкий историк Франц Куровски, когда утверждал, что 7 июля 8-я рота отбила атаку 17 советских танков в районе леса у Новых Кошар. Также добавим, что в немецком документе указано, что со стороны противника действовали танки Т-43, которые на фронте Красной армией не применялись — скорее всего, речь идёт о Т-34-85 из состава 68-й танковой бригады.

Во второй половине дня у Смидына части 143-й стрелковой дивизии атаковали в стык между 10-й и 11-й ротами полка СС «Германия». Командир взвода 10-й роты шарфюрер СС Ханс Зигмунд во главе нескольких человек контратаковал противника и отбросил их от позиций роты. На захваченном поле боя немцы насчитали 40 погибших красноармейцев, захватили два тяжёлых и шесть лёгких пулемётов. В журнале боевых действий 47-й армии об этом сказано сухо: «143-я СД… в 17:30 перешла в наступление в общем направлении на южный Смедынь, но успеха не имела». Потери 143-й стрелковой дивизии за 7 июля составили 26 человек убитыми и 120 ранеными. Эти цифры резко диссонируют с заявленными взводом Зигмунда 40 убитыми красноармейцами. Разгадка может быть в том, что 143-ю стрелковою перед наступлением усилили подразделениями из других дивизий 77-го стрелкового корпуса (185-й и 234-й).

В целом, 7 июля войска 47-й армии предприняли ограниченное наступление по всей линии немецкой обороны. Получив отпор на некоторых участках, советские корпуса вышли из боя, после чего осторожничали, прощупывая вражеские позиции. Так, наступление 260-й стрелковой дивизии на Новые Кошары «успеха не имело». В оперативной сводке Генштаба РККА отмечалось, что 47-я армия «имела незначительное продвижение». Её потери за день составили 304 человека убитыми и 1357 ранеными.

При этом активно действовала авиация — например, в 12:45 советские штурмовики нанесли удар по району юго-восточнее Смидына. Немцы своей главной задачей всё так же видели обеспечение планомерного отхода войск из-под Ковеля на новые рубежи обороны.

Что же дальше?

В том, что 47-я армия действовала осторожно, нет ничего удивительного. 6 июля советским солдатам удалось захватить карту со схемой отхода 342-й пехотной дивизии вплоть до Западного Буга. Видимо, 7 июля эту информацию тщательно изучали, и она развеяла последние сомнения у командования 1-го Белорусского фронта и 47-й армии, где теперь все окончательно уверились в том, что немцы действительно отступают. Поэтому в последующие дни, хотя план наступательной операции армии уточнялся с учётом новых данных, командарм Гусев решил активизировать действия подчинённых ему войск.

Гусева можно понять, поскольку вся обстановка и трофейные документы свидетельствовали именно о целенаправленном отступлении немцев. А поскольку немецкие войска оставляли укреплённые позиции, то создавались все возможности для ввода в бой мобильных соединений, чтобы ворваться в боевые порядки врага, рассечь их, по возможности окружить и выйти на оперативный простор. Начальник политотдела 47-й армии М.Х. Калашник выразил это так: «Очень важно не снижать темп наступления, стремительно обходить отряды прикрытия, пробиваться к основным силам врага, отрезать им пути отхода, окружить и уничтожить их».

На сцене появляется 11-й танковый корпус

С этой целью Гусев решил задействовать переданный ему штабом фронта (7 июля) 11-й танковый корпус под командованием заслуженного танкиста и бывшего начальника отдела вооружений войск НКВД Украины и Крыма генерал-майора танковых войск и Героя Советского Союза Ф.Н. Рудкина. Этот корпус состоял из 20-й (полковник Н.П. Константинов), 36-й (полковник А.В. Лукьянов), 65-й (полковник А.И. Шевченко) танковых и 12-й мотострелковой (полковник Е.И. Жаров) бригад, 1461-го и 1493-го самоходно-артиллерийских полков. На вооружении танковых частей корпуса состояли новые танки Т-34-85, что превращало корпус в «молот», способный при грамотном применении сотрясти любую вражескую оборону. 7 июля танковые бригады корпуса сосредоточились в исходном районе в 4 км южнее Ковеля. В 20:45 генерал-майор Рудкин получил задачу войти в прорыв на участке 47-й армии и развивать наступление в общем направлении Любомль — Опалин, занять плацдарм на западном берегу реки Западный Буг и в дальнейшем развивать наступление на Люблин. Действовал корпус не в одиночку, а во взаимодействии с частями 47-й армии — 132-й, 165-й и 60-й стрелковыми дивизиями, а также частями усиления, в том числе танковыми.

При этом командование армии не проводило всесторонней разведки и должным образом не организовало поддержку наступления корпуса артиллерией и авиацией. Рудкин со своей стороны также проигнорировал все эти вопросы (видимо, доверившись армейскому штабу). Впрочем, мы далеки от того, чтобы обвинять советское командование в непрофессионализме. Очевидно, что Гусев после осторожных действий двух предыдущих дней стремился компенсировать потери времени и не дать немецким войскам далеко уйти, особенно когда существовала угроза, что они отойдут на следующую линию обороны, где и закрепятся. А глубокая разведка и налаживание взаимодействия потребовали бы времени, которого, как считали в армейском штабе, у армии не было. Разведывательные данные, полученные 5-6 июля, не свидетельствовали о наличии мощных вражеских рубежей перед фронтом армии и готовности немцев отбивать решительные удары, время которых настало. Перед атакой в частях корпуса провели митинги, на одном из которых замполиты говорили бойцам: «Вшивый немец в панике бежит, бросил Ковель, драпает дальше на запад! Сегодня мы выйдем на Государственную границу!..».

Жаркая ночь и утро 8 июля

Тем временем отход немцев продолжался. 8 июля в 04:30 7-ю танковую роту «Викинга» перебросили на плацдарм в Смидын, где её подчинили 3-му батальону полка СС «Германия». Остальные части танкового батальона отвели к Мацееву. Командный пункт Мюленкамп развернул в восточной части села Биличи, чуть севернее Мацеева. Основная линия обороны проходила в 3 км от Мацеева, в районе высоты 205.

Ночью в штаб группы Мюленкампа пришла радиограмма: «Максимальная готовность! Вероятно, противник скоро попытается прорваться в этом месте (то есть в районе Мацеева — прим. автора)».

В ночь на 8 июля 47-я армия вела «усиленную разведку» и «действовала передовыми отрядами». 143-я стрелковая дивизия атаковала в секторе Смидын — Кругель в направлении на восток от Мацеева, потеснив части 26-й пехотной дивизии. Советские войска продвинулись до высот 206 и 220, где были сначала остановлены, а затем и отброшены.

В 5 часов утра, после интенсивного артиллерийского и миномётного обстрела, атаке подверглись позиции 10-й роты полка СС «Германия» в районе высоты 200. Бойцы 185-й стрелковой дивизии атаковали силой до батальона и сумели вклиниться в оборону роты, практически дойдя до восточных окраин Смидына. Рядом находились позиции 12-й роты гауптштурмфюрера СС Фридриха Ханнеса, который располагался на своём командном пункте вместе с резервом — сапёрным взводом на бронетранспортёрах. Увидев, что ситуация становится угрожающей, он немедленно бросил этот взвод в контратаку.

Зрелище было впечатляющим: бронетранспортёры наступали широким фронтом, полосуя из пулемётов отходящего противника. Ханнес лично стоял за пулемётом передового бронетранспортёра, который вырвался вперёд. В результате этой стремительной атаки немцы вернули все утраченные позиции. Штаб 185-й стрелковой дивизии доложил об отбитой «немецкой контратаке силой до 10 танков». Но танки немцы не задействовали, используя только бронетранспортёры. При этом они существенно завысили советские потери, отчитавшись о 300 погибших красноармейцах. На самом деле 185-я стрелковая дивизия за 8 июля потеряла 69 человек убитыми и 263 ранеными. Трофеями Ханнеса стали 2 противотанковых ружья, 4 тяжёлых и 12 легких пулемётов. В целом, начало дня предвещало горячие события, главную роль в которых предстояло сыграть танкам.

Ола Олин против советских танков

Первое столкновение танков 8 июля было отмечено на немецком плацдарме в Смидыне, где оборонялась 7-я танковая рота оберштурмфюрера СС Отто Шнайдера совместно с панцергренадерами полка СС «Германия». Здесь наступала 68-я танковая бригада 47-й армии, которая утром перешла в наступление севернее села Паридубы. Советские танки вышли на позиции 1-го взвода оберштурмфюрера СС Олы Олина, одного из немногих финских добровольцев, остававшихся в войсках СС. Пять «Пантер» Олина были скрыты в складках местности и тщательно замаскированы, а потому оказались незамеченными советскими танкистами. Мюленкамп лично контролировал ситуацию, связавшись по радио с командиром роты:

« — Олин, где ты? Ты занял свою позицию?

— Достиг позиции, вижу танки на дистанции выстрела. Прошу разрешения открыть огонь моими пятью «Пантерами».

— Пусть первые десять пройдут, потом расстреливай первый и последний танки, остальные застрянут».

Танкисты Олина сделали всё, как им приказали: через несколько секунд ведущий советский танк запылал, а через полминуты загорелся последний. После этого эсэсовцы начали выбивать оставшуюся советскую бронетехнику. В результате первое танковое столкновение в тот день закончилось в пользу немцев. При этом ни в одном из источников не указано точное количество танков, подбитых Олином.

Добавим, что согласно журналу боевых действий 68-й танковой бригады, её потери за период 6-10 июля 1944 года составили 16 танков сожжёнными, 13 подбитыми и 1 подорвавшийся на мине (все Т-34). Потери в личном составе: 28 человек убитыми (в том числе 11 офицеров) и 51 ранеными (в том числе 8 офицеров). При этом 9-10 июля бригада активных действий не вела.

Жаркий день 8 июля только начинался.

Окончание следует: