Лейпцигский процесс над немецкими военными преступниками после Первой мировой

Многое из содеянного победители были склонны трактовать как преступление, которое требовалось осудить, а совершивших злодеяние — наказать. Именно поэтому в Лейпциге прошли суды над рядом военных и политических деятелей, обвинённых в нарушении обычаев войны, убийствах мирных граждан, мародёрстве и т.д. Чем они закончились, и какие выводы были сделаны?

Процесс в Лейпциге

Версальский мирный договор, официально закрепивший военно-политические результаты победы Антанты над Германией, содержал в том числе и требование выдачи лиц, которых союзники считали военными преступниками. Во-первых, таковым объявили бывшего германского императора, во-вторых, предусматривалось, что победившие державы сформируют специальный список тех немецких гражданских и военных чинов, кто подлежит, по мнению Антанты, военному суду.

Однако всё с самого начала пошло не так. Вильгельм II так и не был экстрадирован из Нидерландов, куда он сбежал в ноябре 1918 года. Вплоть до смерти в 1941 году против него не было выдвинуто никаких официальных обвинений, хотя договором и предусматривалось создание специального международного суда.

Победители решили отыграться на менее титулованных персонах. Историк Алан Крамер указывает, что союзники наметили 1590 человек, которые должны были предстать перед судом. Интересно, что среди лидеров Антанты были серьёзные разногласия по этому поводу. Ллойд Джордж считал, что подсудимых должно быть значительно меньше — всего 50 или 60 человек, хотя известны его слова, что «и двадцати расстрелянных будет достаточно для примера».

Однако игнорировать общественное мнение было невозможно, равно как и желание французских и бельгийских политиков расквитаться за оккупацию. Единственное, пишет Крамер, что удалось британцам — это уменьшить список до 862 фамилий, из которых по 334 было добавлено французской и бельгийской сторонами, а сами британцы внесли 97, включая девять турок, сбежавших в Германию от военного трибунала на родине. Ещё более 100 кандидатур было добавлено остальными союзниками по Антанте, причём некоторые имена повторялись, так что простое суммирование всех списков давало 896 фамилий.

В числе наиболее известных людей, в отношении которых предполагалось выдвинуть обвинения, упоминались Гинденбург, Тирпиц, Бюлов и Людендорф, а также бывший канцлер Германской империи Бетман-Гольвег. Больше всего обвинений, около 18%, относились к убийствам мирных жителей в Бельгии и Франции во время кампании 1914 года, да и вообще более 37% обвинений было связано именно с ней. Порядка 14% обвинений касались жестокого обращения с военнопленными в лагерях Германии. Обвинения по Восточному и Балканскому фронтам войны были представлены Польшей, Румынией и Югославией.

Однако Антанта столкнулась с невероятным сопротивлением в Германии. Естественно, немцы были категорически против не только экстрадиции обвиняемых за пределы Германии, но и против самого суда как такового. Поскольку у союзников и так уже были серьёзные проблемы, связанные с волнениями в оккупированной части Германии, то было решено пересмотреть список в сторону уменьшения. В мае 1920 года был сформирован новый «тестовый» список: 45 дел, в их числе 11 от Франции, 15 от Бельгии, семь от Британии и 12 от Италии, Югославии, Польши, Румынии. Все обвиняемые должны были предстать перед Верховным судом в Лейпциге (Reichsgericht), поскольку стало ясно, что ни силой, ни тем более добровольно вывезти этих людей из страны не получится. Соответственно, судить их должны были по германским законам и германские судьи.

Суды начались в мае 1921 года и закончились уже в июле того же года. Из 45 дел рассмотрели всего девять, а обвиняемых было целых 12 человек! Среди обвиняемых не оказалось ни одного высшего чиновника или военачальника, ни одного смертного приговора не вынесли. По мнению многих юристов, сами заседания превратились в фарс и издевательство над обвинителями. Действительно, во всех делах показали либо несостоятельность доказательной базы, либо не доказали превышение полномочий или нарушение обычаев войны. Все обвиняемые отделались очень небольшими сроками, причём многие осуждённые и не отсидели их полностью.

Лейпциг в лицах

Так, первые четыре дела рассмотрели по настоянию Великобритании. Немецкий юрист и историк Герд Ханкель пишет, что «из них три касались жестокого обращения с военнопленными». Суд приговорил к 10 месяцам заключения бывшего начальника небольшого лагеря унтер-офицера Карла Хейнена — отсидел он только пять. Ещё один начальник лагеря, бывший капитан Эмиль Мюллер, должен был отсидеть шесть месяцев, как и рядовой солдат Роберт Нойманн, который был там охранником. Во всех случаях суд «основывал свои решения на немецких военных законах». Четвёртый случай был связан с обвинениями в намеренном потоплении британского госпитального судна немецкой подводной лодкой под командованием Карла Нойманна. Как подчеркивает Ханкель, «командир подводной лодки был оправдан на основании того, что действовал по приказу своего начальства».

Обвинения же, выдвинутые представителями Бельгии и Франции, касались, во-первых, сотрудника секретной военной полиции, обвинённого «в нападении, пытках и незаконном задержании» во время допроса бельгийских детей, но их свидетельства были сочтены судом недостаточными. Этого человека, Макса Рамдора, оправдали. Другие заседания были посвящены разбору ещё пяти дел, представленных французской стороной, о казни заключённых или раненых французских солдат и жестоком обращении с военнопленными. В четырёх из них обвиняемые — генерал-лейтенанты Карл Штенгер и Ганс фон Шак, генерал-майор Бенно Крушка — были признаны невиновными.

Штенгер, как установил суд, всё-таки не отдавал приказа убивать пленных, а вот его подчинённый, майор Бенно Крузиус, почему-то решил, что такой приказ был. В результате Крузиус был осуждён за непредумышленное убийство и получил двухлетний срок. Суд, подчёркивает Ханкель, квалифицировал произошедшее как «преступление в соответствии с международными законами и обычаями войны».

Фон Шак и Крушка были признаны невиновными в том, что в результате эпидемии в лагере военнопленных из 18 000 человек умерло 1280 — в основном это были французы. Единственное, что признал суд, так это халатность генералов: они не отделили русских солдат, «которые принесли болезнь», от здоровых заключённых других национальностей. А эпидемия была «несчастьем, которое нельзя было предотвратить даже при самом напряжённом исполнении служебных обязанностей»!

Ещё один лейтенант, Адольф Лауле, был полностью оправдан. Обвинение считало, что Лауле то ли сам убил, то ли приказал убить сдавшегося в плен французского офицера. Как было показано на процессе, несчастного французского капитана вроде бы прикончили солдаты, которыми командовал Лауле. Суд в итоге нашёл, что «французский офицер ещё не был пленным, поскольку он упорно сопротивлялся захвату. Он был убит не сомневающимися в своих действиях немецкими солдатами, так как не прекратил борьбу».

Последний процесс 1921 года также был британским. Бывший командир подлодки Людвиг Патциг не явился на суд, поэтому перед судьями предстали двое его подчинённых — Дитмар и Болдт. Их обвинили в потоплении британского госпитального судна «Лландовери Касл» и спасательных шлюпок с него: из 258 человек экипажа и пассажиров спаслись только 24. Суд признал, что Патциг и его команда действовали в нарушение не только международного права, но и немецкого военно-морского устава. Дитмар и Болдт были приговорены к четырём годам заключения, но оба попросту сбежали, как подчёркивают историки — при попустительстве властей. Решение лейпцигского суда отменил Верховный суд Германии в 1928 году, и оба офицера были оправданы.

Два последних судебных процесса состоялись в 1922 году. Герд Ханкель указывает, что доктор Оскар Михельсон, «врач, обвинённый в убийстве и жестоком обращении с больными или ранеными французскими солдатами», был признан «невиновным на том основании, что в ходе разбирательства не было получено «даже крошки доказательств». Впрочем, готовые дать показания 14 свидетелей из Франции так и не выступили перед судом. Наконец, последний обвиняемый, бывший рядовой, был обвинён в мародёрстве и получил два года тюрьмы.

В самом конце 1922 года ещё 93 обвиняемых (из всё того же списка в 800 с лишним имён) были доставлены в суд, но их дела велись вяло в течение последующих трёх лет. Результатом стали всего шесть обвинительных приговоров! В то же время, как показывают историки, Франция провела 2000 процессов в отсутствие обвиняемых, и было вынесено 1200 приговоров. Ещё 80 судов состоялись с тем же результатом в Бельгии.

Заключение

Союзники, и в частности Франция, конечно, раскритиковали первые принятые решения, говоря о судебных процессах как о «фарсе» и «комедии». «Однако, в отличие от их первоначального заявления, союзники не настаивали на том, чтобы обвиняемый был экстрадирован». Вместо этого, пишут историки, Антанта прекратила всякое сотрудничество с Верховным судом в Лейпциге. Такой результат полностью устраивал как германское общество — несмотря на военные и политические победы, Антанта проиграла юридически и морально, — так и правительство и суд.

Отказ Антанты развязал руки судьям и прокурорам, поскольку при отсутствии обвинений и свидетелей не стало достаточных доказательств и причин для проведения дальнейших судебных разбирательств. Таким образом, к 1927 году разбирательства были полностью прекращены в более чем 1700 случаях либо согласно судебным решениям, либо в результате решений, принятых прокурором.

Историки единодушны в том, что для союзников по антигерманской коалиции во время Второй мировой войны «выводы были ясными: не следует предоставлять немецким судам дело осуждения и наказания немецких же военных преступников». Нюрнбергский трибунал 1945 года стал закономерным ответом на провал лейпцигских судебных процессов 1921 года — судить нацистских преступников будут совсем по-другому.