«Лучшая дивизия Моделя» в аду: один день 216-й пехотной дивизии вермахта на Курской дуге (ч. 2)

В первой части статьи рассматривались действия 348-го гренадерского полка 216-й пехотной дивизии вермахта на Курской дуге 5 июля 1943 года – ниже рассмотрим успехи и неудачи её 396-го и 533-го полков.

Боевые действия 396-го гренадерского полка

Обратимся к истории боевого пути дивизии:

«Слева наступал первый батальон, справа третий батальон. Первому батальону удалось ворваться в окопы русских и продвинуться в направлении леса «Палец». Однако, локтевая связь с левым соседом, 533-м гренадерским полком, была потеряна. Батальон вынужден был прикрывать свой левый фланг и отбивать русские контратаки».

Приданная полку батарея из состава 185-го батальона штурмовых орудий перешла в наступление развёрнутым строем, командир батареи оставил без внимания проходы в минных полях, обозначенные белым цветом, которые сапёры проделали в ночь накануне наступления, в результате чего пять из 10 орудий оказались повреждены ещё до начала боя.

«Тем не менее, батальон смог одной ротой ворваться в лес «Палец». Тем ей пришлось отбиваться от превосходящих сил противника. По представлению генерала Фрисснера командир роты, попавший тяжело раненным в русский плен, получил Железный крест I класса».

Немецкий автор схитрил и заложил неточность в описываемые события, а между тем в журнале боевых действий советской 8-й стрелковой дивизии (сд) этот эпизод описан очень интересно: «В результате нашего контрудара прорвавшаяся часть разгромлена, захвачен в плен командир 6-й роты 396-го пехотного полка 216-й пехотной дивизии обер-лейтенант Эльз, который заявил, что лишь одиночкам удалось вырваться с этого боя. Вся материальная часть разбита или оставлена на поле боя».

Эта ситуация примечательна тем, что в истории боевого пути 216-й пехотной дивизии (пд) вообще нет описаний действий 2-го батальона 396-го гренадёрского полка (гп), хотя 6-я рота, которой командовал «обер-лейтенант Эльз» принадлежала 2-му батальону. Да и потери батальона оказались самыми большими — дивизия, по сути, дралась всего один день, а численность активных штыков 2-го батальона даже 9 июля составляла всего 241 человека вместо 353, с которыми он начал атаку 5 июля.

Третий батальон действовал по следующему плану:

«9-я рота под командованием капитана доктора Райна продвигалась вперёд по сделанным до начала атаки проходам в минном поле. Не обращая внимания на продвижение соседей справа и слева, рота должна была захватить систему траншей северо-восточнее дороги на Ливадию и продвинуться до огневых позиций русской артиллерии (на самом деле это были позиции артиллерийских наблюдателей — прим. авторов). Там следовало установить связь с 11-й ротой. 11-я рота должна была при поддержке штурмовых орудий, не обращая внимания на фланги, прорваться вдоль дороги, выполнить ближайшую задачу, захватить и удержать высоту. 10-я рота должна была двигаться за 11-й в качестве ударного резерва. Штурмовые орудия должны были прорываться вдоль шоссе, поддерживать наступление 11-й роты, уничтожая тяжёлое вооружение противника. По достижении артиллерийских позиций они должны были занять оборону и отражать контратаки противника.

Незадолго до трёх часов начались утренние сумерки. Земля покрылась поверхностным туманом, в некоторых местах очень плотным. Было непривычно тихо. В течение ночи привлекаемые подразделения занимали позиции, получали штурмовой паёк и теперь, плотно заняв узкие участки, ожидали наступления. Приданные сапёры проделывали проходы в минных полях на направлении главного удара и обозначали их белыми лентами. Прижавшись друг к другу, солдаты батальона ожидали начала атаки в 200 метрах позади ведущих к переднему краю окопов. Командир батальона поднялся на край окопа. Вдали послышался гул моторов пикировщиков. Было 03:20 — 10 минут до запланированного времени начала наступления. Командир батальона решил начать атаку. Специально выделенное подразделение из 10-й роты выскочило из окопов и в утреннем тумане устремилось к русскому опорному пункту. За ними последовали отдельные группы 11-й роты. Слева штурмовые группы 9-я роты прорывались через минные и проволочные заграждения. Ещё не было слышно ни одного выстрела. На минном поле 9-я рота застряла, так как ночное разминирование было не полным. Теперь раздались отдельные выстрелы, короткие огневые налёты и взрывы. Между тем «Штуки» выстроились в круг над нами. Было 03:30. Ураган начался! Один за другим вываливали свой груз «Штуки», тяжёлая и лёгкая артиллерия, тяжёлые реактивные и обычные миномёты. Эти смертоносные снаряды обрушивались на лес «V».

В это время, в 03:30, головные подразделения батальона были уже в 1000 метров от передовой. Штурмовые орудия мчались вперёд. Приказ двигаться эшелонированно вдоль неиспользуемой дороги дошёл не до всех или не был всеми исполнен. Штурмовые орудия двигались широким фронтом, попадали на мины. Вскоре из десяти «Штугов» вышла из строя половина. Командир батальона с резервом двигался в боевых порядках 11-й роты.

Впереди грохотали разрывы заградительного огня. Теперь артиллерия подавляла и ослепляла противника. Реактивные миномёты прекратили огонь. «Штуки» повернули обратно.

Над землёй стлался дым от разрывов. Слышался гул ружейно-пулемётного огня, крики русских «Ура!». Вскоре русская артиллерия стала слышней, чем наша. Один залп накрыл находящийся в движении штаб батальона. Последовали тяжёлые потери. Капитан Пфайффер, командир 12-й роты и бывший адъютант батальона, был тяжело ранен в плечо. Был ранен батальонный писарь фельдфебель Энгельман. Командир батальона получил сквозное ранение руки. Лейтенант Бемер, офицер связи батальона, отделался лёгким ранением. Однако атака продолжалась, так как разрывы вражеских снарядов ложились в тылу. 1000 первых метров оказались поистине бесценными!

Уже в 06:00 передовые подразделения достигли артиллерийских позиций. В упорной борьбе, зачастую с применением средств ближнего боя, была захвачена вся система окопов на высоте от дороги в северо-восточном направлении. Оголовок траншеи был прикрыт круговой обороной и удержан, не смотря на многочисленные контратаки противника. На правом фланге третьему батальону был подчинён взвод 348-го гп, отрезанный в ходе продвижения и утративший связь с правым соседом. Три «Штуга» были выведены из боя и находились теперь в резерве.

Оставалось неясным положение 9-й роты. Наконец, около 09:30 с левого фланга пришло сообщение: «Связь с 9-й ротой установлена». Штаб батальона передал радиограмму в штаб полка: «Третий батальон выполнил ближайшую задачу». Батальон не знал, что он был единственным подразделением, которое выполнило свою задачу 5 июля 1943 года.

Третий батальон с загнутыми флангами врезался в русскую оборону вдоль заброшенной дороги на северо-восток. Справа, загнув оборону назад, располагался взвод 10-й роты 348-го гп. Затем шли 10-я, 11-я и частично уступом назад 9-я роты. В резерве находились один взвод 10-й роты, по одному отделению станковых пулемётов и миномётов, а также три штурмовых орудия. Ближе к правому флангу, почти на передовой, располагался КП штаба батальона. Из-за сильного огня противника связь с тылом практически отсутствовала.

В любом случае, третий батальон 396-го гп прочно удерживал свои позиции и ожидал указаний о дальнейших действиях.

Первоначально переданные в полк цифры потерь в 35% боевого состава батальона соответствовали действительности. К сожалению, вышла из строя большая часть командиров. Кроме уже известных потерь, вышел из строя адъютант батальона лейтенант Кертге, который был тяжело ранен на пути в штаб батальона. Были убиты лейтенант Третбар (11-я рота) и фельдфебель Чанн (11-я рота), а также многие и многие другие».

Интересно, что журнал боевых действий советской 8-й сд ни о каких утраченных артиллерийских позициях не пишет, а только о высоте, где стояли артиллерийские наблюдатели: «В результате немецкого наступления левый фланг 3-го батальона 310-го сп с боем оставил рубеж обороны на высоте 226.4». Также не упоминается о значимых потерях артиллерии, которыми должен был бы сопровождаться прорыв противника к огневым позициям.

Согласно журналу боевых действий, комдив принял решение путём контратаки восстановить положение в 310-м сп и до утра 6 июля все позиции были возвращены обратно. В бою участвовали из второго эшелона 6-я и 182-я штрафные роты, 2-й батальон 229-го сп и 1-й батальон 310-го сп.

В боевом пути 216-й пд описан такой эпизод:

«Один фельдфебель из 12-й роты с тремя станковыми пулемётами прикрывал стык между 9-й и 10-й ротами. Боеприпасов было недостаточно. Поэтому он приказал открывать огонь только прямой наводкой на дистанции не более 400 метров. Все атаки русских были отбиты, и ни разу они не были допущены на расстояние броска гранаты».

Согласно немецким воспоминаниям, немцы тихонько ночью ушли сами, но трофеи в виде 18 ручных пулемётов, 100 автоматов и винтовок, одной 37-мм пушки, двух радиостанций, четырёх телефонных аппаратов, а также захваченного в плен «обер-лейтенанта» говорят об обратном. Складывается ощущение, что 3-й батальон немного не проинформировал своих товарищей из 2-го батальона, в результате чего они попали в очень тяжёлую ситуацию и были разгромлены, а командир 6-й роты попал в плен и потом давал там подробные показания.

Когда 396-й гп вышел из боя, был приведён в порядок и пополнен, выяснилось, что его батальоны на 9 июля имеют следующий боевой состав:

• 1-й батальон — 320 (ранее 356) человек;
• 2-й батальон — 241 (ранее 353) человек;
• 3-й батальон — 263 (ранее 319) человека.

Всего из 1028 активных штыков стало 824 — видно, что до 9 июля полк получили неплохое пополнение и выглядел лучше 348-го гп.

Боевые действия 533-го гренадерского полка

Из истории подразделения:

«В полосе 533-го полка слева наступал третий батальон (капитан Ленце), справа — второй батальон (обер-лейтенант Коль). Третий артиллерийский дивизион, приданный 533-му полку, имел общий КП с третьим батальоном. Первый батальон остался в дивизионном резерве в Ясной Поляне.

Перед началом атаки перед КП 9-й батареи расположилась батарея 88-мм зениток. Корректировщик шёл вместе с пехотой. После артналёта батальон легко продвинулся вперёд, но нашёл первую линию окопов пустой. Из главной линии на него обрушился плотный фланкирующий пулемётный огонь, который нанёс тяжёлые потери. Корректировщик 8-й батареи, вахмистр Видемут, послал радиограмму: «Мы непосредственно в «Форпостенвальдхен»». Больше от него сообщений не поступало. Видемут был тяжело ранен, пуля прошла через оба глаза, он не мог отойти. Корректировщик 7-й батареи, лейтенант резерва доктор Камла, вернулся с тяжёлым ранением предплечья. Он сообщил, что первая линия окопов русскими оставлена. Русские знали о начале наступления на этом участке!»

В 07:30 533-й гп доложил, что из 10 «Штугов» подбиты 6, и что на позиции только одно штурмовое орудие — остальные отведены в тыл на пополнение и дозаправку. В советском журнале боевых действий это донесение косвенно подтверждают, заявляя, что в ходе первых атак было уничтожено и подбито 19 танков противника.

В 08:00 в районе высоты 248.8 началась мощная советская контратака. По наступающим был сосредоточен огонь третьего дивизиона и соседних батарей. Слева, где находился 87-й гп и где бойцы 16-й литовской сд ворвались в окопы, пришла просьба о помощи. Третий батальон 533-го гп утром насчитывал 350 человек, а к вечеру — только 80, второй батальон — 220 и 40 человек соответственно. Из одной из рот вернулись только лейтенант и два унтер-офицера. Из двух батальонов 533-го гп численностью 570 человек боевые потери составили 450 человек.

533-й гп и другие части 383-й пд не смогли сломить оборону бойцов левофлангового 167-го сп 16-й сд, поддержанного 186-й и 190-й штрафными ротами в районе высоты 248.0. Командовал 167-м сп подполковник Владислав Казимирович Мотека.

К вечеру 5 июля на всю 216-ю пд осталось два боеспособных «Штуга». Согласно записи в дневнике XXIII армейского корпуса, «командир 533-го полка, кажется, получил нервный срыв», что при описанных выше событиях не удивительно.

Аналогичными потерям 533-го гп были и потери всей дивизии, которая списала в этот день 1062 человека. Фактически операция «Цитадель» на северном фасе Курской дуги уже оказалась под угрозой срыва из-за больших потерь. В ожидании сильных контратак противника корпус отдал приказ в ночь на 7 июля отойти на исходные позиции, а 533-й гп вернулся в 383-ю пд.

Однако, немцы старались максимально быстро пополнить свои потрёпанные части, понимая, что русское контрнаступление не за горами. Что касается 533-го гп, то после приведения в порядок и пополнения выяснилось, что его батальоны на 9 июля имеют следующий боевой состав:

• 1-й батальон — 307 человек (был в резерве, потерь не понёс);
• 2-й батальон — уничтожен и расформирован (ранее 251 человек);
• 3-й батальон — 239 (ранее 303) человек.

В двух батальонах прежде было 554 человека, а осталось 239 чел, хотя, согласно немецким данным, в первый же день сражения выбыло 450 человек. Видно, что до 9 июля полк получил неплохое пополнение, а с учётом резервного первого батальона ещё и сохранил кое-какую боеспособность.

На фоне всех этих событий вскользь прошла трагедия 87-го гп. Полк был введён в первую линию в ночь перед наступлением, не имея времени на рекогносцировку и разведку. Плохо обеспеченный огнём имевших много целей артиллерийских батарей, полк понёс большие потери, когда попал под контрудар бойцов 16-й сд. Его командир майор Древес погиб.

На 9 июля батальоны 87-го гп имели следующий боевой состав:

• 1-й батальон — 457 (ранее 482) человек;
• 3-й батальон — 362 (ранее 519) человека.

Самые большие потери понёс третий батальон — более 150 человек (хотя в официальных данных указаны 138 человек за период с 5 по 10 июля).

Согласно журналам боевых действий частей и соединений 48-й армии, в районе высоты 248.8 в плен попал командир одного из батальонов 87-го гп, который сообщил, что полк потерял до 1300 человек личного состава.

Интересно, что официальные данные расходятся с данными, отражёнными в дневниках немецких дивизий. Так, согласно боевой истории 216-й пд, потери только 5 июля составили 1062 человека. Однако по данным 9-й армии, дивизия за период с 5 по 10 июля потеряла 991 человека. 383-я пд, чьи два батальона 533-го гп остались лежать на позициях 167-го сп, оказывается, с 5 по 10 июля потеряла всего 479 человек. Как бы то ни было, своё мнение о реальных потерях немцев в операции «Цитадель» читатель вправе определить сам.

Вечером 5 июля генерал Йоханнес Фрисснер узнал, что командир 216-й пд объясняет «большие трудности этого дня в наступлении» неудовлетворительной подготовкой офицеров и унтер-офицеров, которые не могут должным образом выполнять свои обязанности. Тем же вечером генерал доложил генерал-полковнику Вальтеру Моделю о своём решении отвести 216-ю пд на исходные позиции. Модель согласился и приказал не проводить дальнейшие наступательные операции силами этой дивизии на следующий день, даже если обстановка будет благоприятной. К тому же Модель изымал всю тяжёлую артиллерию из полосы XXIII армейского корпуса для усиления ударных группировок, и направление корпуса окончательно становилось второстепенным.

Фактически немцы ввели в полосе 8-й сд 13 батальонов общей численностью 5025 активных штыков и 32 «Штуга». Учитывая, что вся 8-я сд на 15 июня 1943 года насчитывала 7411 человек, успех в боях с вышеуказанными немецкими частями выглядит очень достойным. Впрочем, и заявки 8-й сд тоже получились немалыми — 5300 солдат и офицеров противника только убитыми, 12 танков и 4 самоходные орудия уничтоженными, ещё 19 танков подбитыми, и так далее.

Найти конкретные цифры потерь по советским дивизиям не удалось, но весь 15-й стрелковый корпус за сутки боев потерял 386 человек убитыми и 589 ранеными. Потери 167-го сп: убито 63, ранено 177 человек. 8-й отдельный штрафной батальон потерял троих, 186-я штрафная рота — 8 человек, а 190-я штрафная рота — 32. Может быть, комдив 8й сд полковник П.М. Гудзь и имел до Курской битвы неоднозначную репутацию, но после первых дней операции «Цитадель» вопросов к нему как к упорному стойкому командиру ни у кого не было…