Португальский поход в Красное море: начало

После османского нападения на Диу в 1538 году вопрос усиления защиты на «индийском пути» португальцев стоял постоянно, а это означало снижение прибылей. Главнейшим источником угрозы для португальских торговых судов были египетские владения османского султана, и в первую очередь — флотская база Суэц на Красном море. Королевский приказ индийскому наместнику Гарсия де Норонья требовал «поискать возможности разрушить верфи или хотя бы уничтожить галеры».

Португальская Индия, 1540 год: большой поход

Индийский вице-король Гарсия де Норонья, которого современники характеризовали как слишком осторожного, умер в апреле 1540 года, и его сменил энергичный Эштеван да Гама, сын знаменитого Васко да Гама. Обнаружив королевский приказ в бумагах предшественника, Васко Эштеван да Гама постановил идти в Красное море с большим флотом и «раз и навсегда покончить с османской угрозой Индии». Военный совет единодушно поддержал наместника.

В самом деле, Индия была замирена, в ней хватало и войска, и кораблей; была отражена попытка «камбайского царя» силой оружия оспорить дары покойного султана Бадура португальцам. Разногласия возникли лишь относительно способов реализации амбициозного замысла Эштевана да Гама. «Некоторые опытные господа» указывали, что, для того чтобы сжечь османские галеры, довольно тайно выслать полдюжины катаров с запасом огневых гранат, как то было сделано в походе 1540 года. Большой же поход и собирается дольше, и скрыть направление удара будет невозможно, так что османы стянут в Суэц войска. И разве неведомо дону Эштевану, что высокобортные парусники испытывают трудности при плавании в северной части Красного моря?

Однако, как отмечает Монтейро, да Гама был убеждён, что ничто, кроме всесокрушающего удара, не возымеет успеха, и кроме того, был «ослеплён возможностью дать бой туркам у врат Каира». Большой поход был решён.

В состав флота вошли 12 больших парусников. Среди них были девять галеонов: «Святой Людовик», построенный в 1540 году в Кочине, под командой самого наместника; «Святой Матвей» под командой Тристана де Атайде (Тайде); «Король магов» под командой дона Франсиско де Менесеса; «Порыв» под командой дона Франсиско да Лима; «Святой Бонавентура» под командой Гарсия де Кастро; «Возвестие» под командой Мануэля да Гама; «Новый Кулан» под командой дона Жуана де Кастро; галеон под командой Франциска де Моура, фактора (квартирмейстера) флота; малый галеон под командой Антонио Корреа (Коррейра), «на коем везли перец для всего флота». Кроме галеонов, задействовали два нефа (каракки) с провизией и припасами и одну каравеллу-латину под командой Фоано (Гаспара) да Пина, капитана стражи наместника.

Гребные суда насчитывали до 70 галер: две большие (очевидно, трёхмачтовые «реале») и 68 лёгких: фусты, галиоты и катуры (катары). Историк Гаспар Коррейра также считает 70 галер, но в составе трёх галиотов и 67 фуст и катуров; Коуто считает лишь 60 лёгких галер. По одной-две лёгкие галеры из общего числа придавались галеонам для посыльной службы.

С флотом шли 2000 воинов, «лучших в Индии» — знатных идальго и простых солдат. В командах кораблей числились 3000 моряков и гребцов с Канарского и Малабарского берегов Индостана. Корреа оценивает число гребцов в 2000.

От Гоа до Красного моря

Португальский флот стал выходить из Гоа 31 декабря 1540 года, и 1 января 1541 года начал океанский поход, который был трудным, поскольку сопровождался сильными ветрами и штормами, которые рассеяли корабли.

Корабль наместника оказался в виду горы Феликс (до 90 км к западу от мыса Гвардафуй) к началу февраля и, подойдя к Воротам Пролива (как называли португальцы Малый Баб-эль-Мандеб, т.е. проход между островом Перим и аравийским берегом), стал ожидать остальных. Корабли действительно собрались, причём недосчитались лишь галеона Антонио Корреа, пропавшего на переходе, а также нескольких галер, чьи капитаны «не знали, где взять лоцманов». 28 января флот прошёл в Ворота и 29 января встал на якоре за островом Перим. В ночь на 30 января корабли вновь подняли паруса.

Ещё до входа в Пролив у мыса Расбель на африканском берегу (юго-восточная оконечность залива Зейла) флот встретил корабль (видимо, фусту или катур) под командой Гарсия де Норонья (крещёного в Диу самим вице-королём Гарсия де Норонья), который был послан следить за возможными передвижениями османских галер. Норонья сообщил, что галеры остаются в Суэце, и ещё сообщил, что приход флота остаётся для османов тайной.

На самом деле это было не так. Вести о сборах португальцев через Камбаю дошли до Ходжи-Сафара (он же Сифр-ага; известен по участию в осадах Диу), и тот отрядил в Суэц фусту с донесением. Однако столь долгими были тогда морские путешествия, что фуста вошла в Красное море лишь за восемь дней до португальского флота и вряд ли спасла бы положение, если бы не некоторые неудачные действия Эштевана да Гама.

Пока же португальский флот двигался к промежуточной остановке в Массуа, время от времени пополняя запасы воды. Господин Жуан де Кастро «во всех тех бухтах и устьях ручьёв от входа в Пролив до Суэца брал высоту Солнца и вёл дневник, и записывал остановки и множество прочих вещей и объяснял красные пятна в воде Красного моря».

1 февраля португальцы были поблизости от острова Сарбо (он же Верблюжий; ныне Аджуз, принадлежит Эритрее). Здесь из-за нападения местных жителей они потеряли катур с капитаном и всей командой в 12 человек. 4 февраля парусный флот из-за противных ветров оставался вблизи острова, а основная часть гребного флота отправилась в Массуа. К 8 февраля парусники смогли несколько продвинуться к Массуа, но всё ещё не могли отойти от острова Даллагуа (Дахлак) и кружили поблизости. 9 февраля около 17 часов капитаны парусников погрузились на катуры и направились в Массуа, и вошли в порт 10 февраля через час после восхода солнца, то есть около 07:30 по местному времени. Лишь 12 февраля ближе к закату в Массуа смог прийти парусный флот.

Массуа и Суакем

Массуа (ныне эритрейский порт Массауа или Митсива) был в то время портом во владениях абиссинского негуса. Здесь португальцы узнали, что старый негус умер, а правит его сын. Также они выяснили, что царь Суакема, до того друг португальцев и вассал негуса Абиссинии, переметнулся к османам и впустил их в город, что внушило португальцам мысль о возможности законно захватить порт, стоявший на торговом пути из Абиссинии в Аравию, а потому весьма богатый.

Наместник Эштеван да Гама приказал конопатить, кренговать и чинить корабли, сам же стал советоваться с капитанами — идти ли к Суэцу на одних лёгких галерах, поскольку, как его предупреждали ещё в Гоа, плавание на парусниках даже в южной части Красного моря действительно было осложнено, да и в Массуа ветер оказался устойчиво дующим с северных румбов. Пока же флот догнали галеры, отставшие у Ворот Пролива. Как пишут историки, наместник обрёл в Массуа немалый почёт, потому как «привёз много вина и оливкового масла и всякой доброй провизии, и с немалой прибылью всё это продал».

Окончательно дон Эштеван оставил в Массуа «большой» (парусный) флот и большие галеры, а начальником над ними назначил Мануэля да Гама с 700 бойцами (иногда считают оставленных в 1000), а также поручил попечению дона Мануэля патриарха Жуана Бермудеша. Сам дон Эштеван сел на галиот «Урганда», «бывший наибыстрейшим кораблём в Индии», пересели на галеры и другие капитаны галеонов и каракк.

Путь из Массуа в Суакем считался в 100 лиг (600 км). Вечером 18 февраля галеры стали выходить из Массуа и в половине лиги к северу собрались в составе 64 лёгких галер: три галиота, 53 фусты, восемь катуров. Попытались идти под парусами, но ветер повернул навстречу, и флот встал. 19 февраля утром португальцы вышли под вёслами, но неоднократно пытались ставить паруса.

Наместник выслал вперёд отряд из 12 самых быстрых галер (фуст и катуров) под началом своего брата Криштована да Гама. Отряд должен был заблокировать остров, на котором, собственно, и стоял Суакем, и не допустить бегства на материк суакемского царя с казной и горожан с их добром; также дон Криштован должен был попробовать взять лоцманов до Суэца.

22 февраля передовой отряд португальцев был в Суакеме. К тому времени царь Суакема, давно предупреждённый сухопутным путём, уже сбежал и встал лагерем на материке, в полулиге (до 3 км) от города, и поспешил выслать донесение в Суэц. В тот же лагерь «во много шатров» стянулись и многие зажиточные мещане Суакема.

Основные силы португальцев были 22 февраля близ острова Марате (острова Амарат в заливе Аквик, около 400 км от Массуа). Достойны внимания подробные описания продвижения главных сил флота, сделанные доном Жуаном де Кастро и дающие представление, как происходили передвижения флотов в эпоху весла и паруса.

23 февраля в 11 часов дня завидели острова Дар-а-Терас и Телла-Телла-Сегир, от которых был один день пути до Суакема. За час до захода солнца встали на якоря у острова Сабак, ныне суданский Шаб-уль-Шубук. 24 февраля на рассвете вновь пошли под парусами, но вскоре паруса пришлось убрать и идти узким проходом у берега на вёслах. 25 февраля весь день стояли у островка, который в 6,5 лигах от Суакема. 26 февраля вышли на рассвете, в 9 часов утра встали, пройдя 1,5 лиги, борясь со встречным ветром и трудным фарватером. 27 февраля на рассвете снялись с якоря, а были у островка в 5 лигах от Суакема; дул слабый запад-северо-западный ветер; тут же пошли под парусами, курсом на север. Через неполный час ветер усилился, зашёл с северо-запада и развёл волну; паруса спустили, пошли на вёслах, но с таким трудом, что встали, не пройдя и половину лиги от места выхода. За час до захода солнца ветер начал заходить с северо-северо-запада; стали поднимать паруса, но, будучи близко к болотам, окаймляющим берег, увидели, что маневрировать невозможно, пошли на вёслах и после полуночи встали, пройдя лишь 1,5 лиги (9 км) от места выхода!

1 марта флот вошёл в гавань Суакема. Город, ныне суданский Суакин или Савакин, стоял на острове в вытянутом заливе на берегу Красного моря. От моря до острова-города было 2 лиги, и ширина пролива была «на выстрел из фалькона» (до 1 км). Сам город имел 1 лигу в окружности (около 6 км), и в нём было много богатых домов и богатейшая мечеть. Пресная вода в Суакеме была привозная с материка, собираемая во многих цистернах. Город был «столь богат, что за брус слоновой кости давали только 6 пардао… и было здесь много меди, ртути, киновари, ладана, и всяких прочих товаров, и всякой провизии». Царский доход составлял 30 000 золотых ашрафи в год (считается, что тогда один золотой крузадо равнялся 2,5 ашрафи), половина его шла османам.

Наместник Эштеван да Гама отправил послов к царю Суакема, требуя лоцманов и денег, а иначе городу придётся туго. Царь же умолял пощадить город и предлагал «любое удовлетворение, какое тот пожелает». «И так ещё восемь дней хитрый мавр тянул переговоры», предлагая половину таможенных доходов, — то есть столько же, сколько отдавал туркам, — прося лишь, чтобы Эштеван да Гама держал все эти письма в тайне, чтобы не прознали о них турки. Можно понять, что вице-король соблазнился возможностью взять огромную добычу без боя — такие деньги, например, позволили бы португальцам нанять лоцманов до самого Суэца. Наконец наместник догадался, что переговоры ведутся лишь для затягивания времени, и решил наказать суакемского царя.

Тристан де Таиде, один из тех, чьё имя то и дело возникает в описаниях этого похода, пытался отговорить наместника от военной операции, указывая, что возможная неудача погубит всю экспедицию, которая и так уже терпит задержки. И всё же 8 марта на материк затемно была высажена 1000 солдат в двух колоннах. Первую, авангардную, вёл дон Криштован да Гама, а вторую — сам наместник. Коррейра сообщает, что была и третья колонна, под началом Жуана де Кастро.

Португальцы поспешили достичь суакемского лагеря ещё до рассвета, ворвались в лагерь, «и многих мавров перебили, но многие же и убежали… сам царь Суакема на великолепном коне сбежал вглубь страны, а с ним и все турки, коих в свите царя было четыре десятка». Лагерь достался португальцам со всем добром, и что не разграбили, то порушили и сожгли. Начались даже ссоры из-за дележа добычи, и тогда наместник приказал сносить всё ему, потому что средства нужны будут на наём лоцманов. Затем португальцы возвратились на корабли.

На следующий день наместник послал дона Криштована со всеми солдатами в сам Суакем и отдал им город на разграбление, и те забрали много золота, серебра, слоновой кости, благовоний и тканей. «И не было в тот день идальго или солдата, чьё сердце не возрадовалось бы от исполнения мечты, за которой они отправлялись в Индию!.. Были такие, кто набрал добычи на 4000 и на 5000 золотых крузадо, и на 500 многие набрали, и на 300». Также из города на корабли погрузили много провизии.

Уходя, португальцы подожгли город, «оставляя за собой лишь пепел… и что не брал огонь, порушили так, что стоять ничего не оставалось… и что на реке нашли барок и лодок, тоже пожгли». Целыми остались лишь водяные цистерны, которые наместник приказал строго охранять, чтобы набрать воды на дальнейший путь.

9 марта за час до захода солнца флот вышел из Суакема. В Массуа были отосланы три фусты, которые «плохо ходили под вёслами», а с ними отправили больных и раненых. Утром 10 марта флот поднял паруса у устья входа в залив.

С военной точки зрения Суакем был большой ошибкой наместника да Гама. Галеры оказались отягощены добычей, а тем временем фуста Ходжи Сафара, направлявшаяся в Суэц с вестями о португальском походе, увеличила свой отрыв от португальцев до 30 дней.

Продолжение следует: Португальский поход в Красное море в 1541 году: от Суакема до Алькосера.