Рейд казаков Мамонтова по тылам Красной армии: как заставить Троцкого улепетывать

Лев Давидович Троцкий нервничал — в Москву он удрал с фронта на всякий случай, подальше от ставших непредсказуемыми боевых действий на Южном фронте Красной армии. Близился ключевой момент в истории Гражданской войны, может быть, ключевой для всей истории России и мира. Белая армия генерала А. И. Деникина готовилась к наступлению на Москву — летом 1919 г. преимущество было на ее стороне. Казалось, уже скоро древняя русская столица будет очищена от большевиков, и «Советская Россия» канет в Лету. Не исключали такого развития событий и напуганные красные. «Ату белых! Смерть живорезам!», — вместе с обстановкой на фронте ожесточалось и настроение воззваний Троцкого. Войскам было приказано не брать казаков в плен — донцы прорвались в тыл красных и навели панику среди местных коммунистов. По дороге в Москву «демон революции» сообщил В. И. Ленину: «Белогвардейская конница […] несет с собой расстройство, испуг и опустошение…»

За несколько дней до этого начался конный рейд генерала Константина Константиновича Мамантова в тыл Красной армии (прим: другой вариант написания фамилии — «Мамонтов» — судя по всему, был придуман большевиками то ли по ошибке, то ли в качестве насмешки). 10 августа 1919 г. белая конница переправилась через реку Хопер и атаковала слабое место Южного фронта — стык 8-й и 9-й советских армий. 40-я стрелковая дивизия красных была частью уничтожена, частью рассеяна. Красноармейцы, которых застали врасплох, серьезного сопротивления натиску белых не оказали, после непродолжительного боя они разбегались или сдавались. В образовавшийся во фронте прорыв в 22 км хлынули казаки Мамантова и со скоростью более 25 км в день рванули по тылам противника.

Прим.: Этот рейд готовили с июля, когда стало понятно, что белых на Юге ожидает контрнаступление красных, и что его надо было сорвать. Командиром назначили опытного генерала Мамантова, находчивого, храброго и решительного офицера, любимого казаками. Сводный отряд для рейда — 4-й Донской казачий корпус — состоял из 13-й Донской конной дивизии, 12-й Донской конной дивизии, Сводной конной дивизии, пешего отряда, 3 бронеавтомобилей и 12 орудий конной артиллерии. Имелось и множество пулеметов. Мамантов лично отбирал бойцов для рейда, с собой не брали стариков, раненых и больных, не имевших сильных здоровых лошадей. Получилась великолепная кавалерия, лучшая в России. Численность отряда в начале рейда составила 6 тыс. сабель и 3 тыс. штыков.

Задача перед казаками стояла — разрушать военную инфраструктуру красных и разбить с тыла их крупную группировку. Как писал потом Деникин, «под предлогом распутицы» из-за сильных дождей в начале рейда Мамантов отказался от второй части плана, но плотно занялся первой. Рейд смерчем понесся по городам Центральной России — были захвачены Бурнак, Тамбов, Козлов, Раненбург, Лебедянь, Елец, Усмань и Воронеж. Всюду белые портили телеграфные линии, крушили железнодорожные станции и колеи, казармы и фабрики, грабили и громили склады с военными имуществом и продовольствием, взрывали мосты. В одном только Тамбове, куда мамантовцы ворвались 18 августа в 8 утра, они распустили 15 тысяч недавно мобилизованных в Красную армию — обрадованные новобранцы разошлись по домам. Всего в ходе рейда было распущено несколько десятков тысяч красноармейцев. Попытки большевиков остановить рейд оказались неудачны. Пришлось для этого снять с фронтов 5 дивизий, одну стрелковую бригаду, задействовать гарнизоны, но все без толку — то Мамантов стремительно уходил из-под удара и его попросту не могли найти, то он наносил удар и красноармейцы терпели поражение или разбегались (боевой дух РККА тут оставлял желать лучшего). Население в целом поддерживало белых и помогало им, еще при приближении казаков начиная гнать и так перепуганных коммунистов.

Южный фронт РККА был деморализован (позже будет повод обвинить Деникина в том, что в этот удачный момент он не начал сильное наступление на красных). Штаб фронта, побросав всю матчасть, бежал из г. Козлов в Орел. 22 августа Козлов был взят Мамантовым. Через несколько дней генерал понял, что продвигаться к Москве дальше опасно, красные стянули на борьбу с ним слишком много сил. И рейд стал поворачивать на юг. По пути взяли Елец и разгромили все военные объекты и в этом городе. Отдохнув там несколько дней, мамантовцы пошли на Воронеж и с трудом захватили его на один день 11 сентября. Через несколько дней умелых обманных маневров Мамантову удалось отбиться от преследовавших его красных и выйти к своим в г. Старый Оскол. 19 сентября рейд, в ходе которого белые забрались в тыл врага на 800 верст, был окончен.

Охота за головами и за зипунами: белый террор и грабительская «малина»

Казаки Мамантова, оказавшись в тылу красных, действовали так, что у большевиков появлялись реальные основания называть их «живорезами», «белобандитами» и другими нехорошими обидными словами. Захватив очередной город, мамантовцы разыгрывали примерно один и тот же сценарий. Сперва жители, недовольные советской властью, экспериментировавшей над ними уже более полутора лет, встречали белых с хлебом и солью, а многие спешили выдать на расправу местных коммунистов. Казаки отвечали взаимной любезностью — тут же очистив склады Красной армии, они раздавали народу хлеб, спирт и другие вещи. Даже не столько от щедрости или ради популистских устремлений, сколько потому, что с собой все равно все это было не увезти. Везде мамантовцы встречали благодарных людей, готовых к ним примкнуть — ряды их пополнялись сотнями добровольцев.

Но очень скоро благожелательно настроенные жители становились потенциальными жертвами своих белых освободителей. Те, всласть ограбив склады, принимались за частное добро, разбой и насилие. Ограблены были Тамбов, Елец и весь уезд вокруг, Козлов… Больше всего доставалось евреям, коммунистам и их семьям (одну такую семью, рискуя жизнью, укрыл у себя в Козлове биолог И. В. Мичурин). В одном только Козлове еврейский погром мамантовцев вылился в сотни жертв. Было убито 100−112 человек, хотя далеко не все евреи сочувствовали большевикам. Принцип отбора жертв был прост: или народ выдает коммунистов, или солдаты хватают прохожего и если нет креста — в расход! Так чуть не расстреляли увлекшегося атеизмом М. М. Пришвина, который и сам не любил большевиков, называл их «земной пылью», «мусором» и «хламом», мчащимся «в хвосте кометы Ленина». В общем, репрессии мамантовцев были довольно беспорядочны, убивали коммунистов и евреев они прямо на улицах — расстреливали или изрубали шашками. Так же легко они убивали тех, кто не подчинился тому или иному требованию (к примеру, козловского железнодорожного машиниста Г. Кузнецова), раненых красноармейцев. Так как грабежи задевали и радостно встречавшее казаков население, отношение к ним быстро менялось, репутация белых испортилась. Возможно, поэтому рейд и не смог спровоцировать масштабное антибольшевистское восстание.

После Козлова и Раненбурга, когда уже было понятно, что рейд поворачивает обратно, грабеж стал для казаков не просто средством нанести ущерб красным, а самоцелью. Начал копиться громоздкий обоз, и как всегда после грабежей, стал падать боевой дух. Теперь каждый думал о том, как бы поскорее дотащить награбленное добро в хату. «Сверкали зеркала, блестели трубы граммофонов». Корпус Мамантова почти не понес потерь до самого конца рейда, серьезных столкновений с крупными соединениями красных так и не произошло. Численность белых даже возросла: мамантовцы вели с собой толпу добровольцев, из которых позже сформировали белую Тульскую пехотную дивизию. В Старый Оскол рейд вернулся с обозом до 60 верст длиной, но даже это обременение не помешало уйти от врага.

Гора родила мышь?

О рейде писали все газеты, даже знаменитая британская The Times вышла с передовицей о лихих казаках. Мамантов завоевал себе огромную славу, встречали его повсюду аплодисментами. Описания героического рейда даже повлияли на фольклор, люди стали говорить: «Как Мамантов на голову»; или вот еще — «нежданный Мамантов хуже татарина».

Но как ни досадно это было для белых, рейд Мамантова в контексте истории всей войны едва ли можно отнести к крупным успехам антибольшевистских сил. Эффектный, нашумевший и блестяще исполненный в тактическом смысле, он оказался практически бесполезным стратегически. Для истории военного искусства это — шикарный, громкий и славный… «пшик». Критерием оценки рейда для командования белых (прежде всего, А. И. Деникина) были не фактически достигнутые успехи Мамантова на тактическом уровне, а его вклад в общую задачу (разгром Южного фронта красных и поход на Москву) и соотношение к тому, чего он мог достичь. А достичь можно было куда больше: подавляя стремление войска к грабежу, сохранить его боевой дух и мобильность и разбить крупную группу войск большевиков, атаковав с тыла 8-ю ли 9-ю армию. В таком случае для белых открывалась перспектива разгрома Южного фронта. Так могли бы создаться более благоприятные условия для дальнейшего общего наступления деникинцев на Москву. Кроме того, рейд, вернувшийся практически без потерь, привел к неожиданным потерям уже после него. Казаки, нагруженные награбленным, разошлись по своим станицам в небольшой отпуск (не дать его уже было нельзя, а то бы вспыхнул бунт). Привезя домой завоеванное барахло, овеянные боевой славой, две трети казаков попросту не вернулись в войска. Лучшая конница белых сильно уменьшилась. В октябре 1919 г. донских казаков у Мамантова осталось уже всего около 3500 человек.

Деникин, хотя и считал этот рейд скорее набегом, отдавал Мамантову должное — ценил за срыв военных приготовлений большевиков, за панику в стане врага и разрушение военной инфраструктуры красных. Но все равно досадовал на генерала, его погоню за добычей и упущенные возможности. Да, рейд пропахал тылы, но фронт-то с живой силой противника остались на месте. За свою противоречивую славу, обретенную Мамантовым в этом походе, его недолюбливали Деникин и Врангель, а красные ненавидели генерала как бандита.

***

К. К. Мамантов.

В начале 1920 г. Мамантов заболел тифом. 1 февраля он умер в Екатеринодаре. Его любили казаки и готовы были назначить своим командиром. До сих пор есть подозрения, что уже пошедший на поправку Мамантов был отравлен (может, и красными, но скорее — белыми, желавшими устранить конкурента за власть). Его жена утверждала, что видела, как генералу накануне смерти сделал инъекцию какой-то фельдшер, исчезнувший после этого из госпиталя. Неожиданно для всех автор рейда, достойного занесения в учебники военного искусства, сошел со сцены Гражданской войны.