Шпионаж в эпоху Короля-Солнце: промахи, цены и факторы риска

Король-Солнце прекрасно осознавал важность обладания информацией, в том числе о действиях и намерениях противника. В годы его правления не только во Франции, но и за рубежом возникла настоящая агентурная сеть, ниточки которой сходились в руках высших лиц государства. Рассмотрим, к каким последствиям могла привести плохая осведомлённость о силах неприятеля, сколько за свою работу получали шпионы, и какое отражение нашло искусство шпионажа в военной мысли в эпоху Людовика XIV.

Цена ошибки

Планируя нападение или отражая неприятельскую атаку, требовалось владеть всей полнотой информации. Для проведения осады необходимо было точно знать план укреплений города, их состояние, сильные и слабые стороны, численность гарнизона в городе и в цитадели, моральный дух солдат, количество запасов, которыми они располагали, а также пути сообщения — в частности, расположение мостов и бродов через реки, чтобы не пропустить к городу деблокирующую армию противника. Местные жители играли важную роль в точном понимании топографии: они могли указать на наличие водоёмов и топей, опасных для конницы, и оврагов, которые могли бы замедлить продвижение пехоты.

Знание местности и передвижений противника могло гарантировать успех военных операций, как это было, например, 24 июля 1712 года при Денене. Принц Евгений Савойский осаждал Ландреси во главе союзной армии. Британцы вышли из её состава (Великобритания подписала с Францией сепаратный мир), но оставили свои магазины в Маршьене и Денене, понадеявшись на защиту в виде двойной линии укреплений. Жан-Робер Лефевр д’Орваль, чиновник из парламента Дуэ, подготовил план нападения на Денен, о чём доложил министру Вуазену. Последний тут же написал маршалу Виллару, после чего французы начали приводить замысел в исполнение. Виллар обозначил ложное движение в сторону Ландреси, всем своим видом показывая, что собирается деблокировать город, однако вскоре сменил направление, в то время как маршал Монтескье (к слову, кузен Шарля де Батца де Кастельмора, графа д’Артаньяна) внезапным ударом захватил Денен. Если бы Евгений быстро форсировал Шельду, то смог бы помешать этому манёвру, однако мост был как следует защищён, и принц не успел спасти Денен. Монтескье же затем захватил ещё и Маршьен, завладев складами союзников и лишив тех продовольствия и боеприпасов. Раздосадованному Евгению не оставалось ничего другого, кроме как отказаться от осады Ландреси.

Помимо мирных жителей, военачальники использовали в качестве разведчиков своих солдат. Герцог Сен-Симон рассказал в мемуарах об одном забавном случае. В 1709 году при войсках герцога Дю Бура крутился один лотарингский офицер, который, по словам Сен-Симона, обошёл весь французский лагерь и даже присутствовал в свите маршала во время сражения с имперским генералом Мерси при Румерсхайме. Разбитый Мерси отступил в Базель и оттуда написал своему победителю письмо, в котором просил отпустить лотарингца к нему. Дю Бур на это «галантно» согласился. Вскоре французский генерал получил письмо от королевского интенданта, в котором тот советовал военачальнику быть внимательнее с лотарингцами ввиду их неблагонадёжности, однако офицер был уже далеко.

Информацию об операциях на море собирали при помощи торговцев, которые могли наблюдать за строительством военных кораблей на верфях, докладывать об их количестве и даже о маршрутах следования. Выполняли роль шпионов и дипломаты. Однако собирать разведданные на море было куда сложнее, чем на суше, поэтому нередко адмиралы имели неверное представление о силах неприятеля.

В 1692 году адмирал Турвиль должен был войти в Ла-Манш и обеспечить высадку французских войск на английском берегу. Людовик XIV и морской министр Поншартрен не доверяли адмиралу. Этим можно объяснить тон инструкций, полученных 26 марта: Турвилю надлежало вступать в бой, даже если противник превосходил числом его силы. Однако флот д’Эстре из Средиземного моря, на который рассчитывал Людовик, так и не пришёл из-за того, что угодил в шторм в Гибралтарском проливе. Сам Турвиль располагал 44 кораблями и надеялся разбить англичан до того, как они объединят силы с голландцами. Однако союзники встретились, и суммарная сила англо-голландского флота составила 88 или 97 (по разным источникам) кораблей. В последний момент Турвилю был отдан приказ уклониться от битвы, однако посыльные не успели — 29 мая 1692 года у Барфлёра два флота встретились.

Численное превосходство союзников в соотношении 2 к 1 побуждало французских офицеров ратовать за отказ от боя, но адмирал на совете показал бумагу с приказом от короля. И хотя в тот день Турвиль продемонстрировал чудеса мастерства и не потерял ни одного корабля, в течение следующих дней союзники смогли настичь его у Ла-Хога и разбить, уничтожив 15 французских кораблей.

Таким образом, любое сражение включало в себя множество информационных опций: приказы от короля (порой секретные), мнения командного состава на совете, доклады от разведки и наблюдателей, а также суждения самого командующего, который анализировал и интерпретировал все вышеперечисленные сведения. Очень часто успех или провал военной операции зависел от той совокупности информации, которой располагал — или не располагал — военачальник.

Деньги, деньги и ещё раз деньги

Успешная оборона крепостей также была невозможна без своевременного сбора сведений о противнике. Например, французский комендант крепости Гермерсхайм в Пфальце подал ко двору докладную записку, в которой просил возместить ему расходы на «секретные дела во благо короля», которые он понёс с ноября 1703 по май 1704 года. Губернатор крепости отправлял своих соглядатаев следить за судоходством на Рейне. Для этого требовалось заплатить местным проводникам, которые вели французов, оплачивать услуги курьеров, которые доставляли сообщения, и поощрять надбавками за риск самих агентов, поскольку те действовали в непосредственной близости от вражеских войск и даже могли вступать с ними в вооружённый контакт. Пойманный шпион, напомним, рисковал быть повешенным. В общей сложности за означенный срок комендант крепости отправил на задания 40 человек, которым выплатил примерно по семь ливров. Военный секретарь отказался возместить эти чрезвычайные расходы.

Попробуем подсчитать, сколько в среднем получал за миссию французский разведчик времён Людовика XIV. За основу возьмём названную сумму в семь ливров. Надо учитывать, что ливры, су и денье (один ливр соответствовал 20 су, один су — 12 денье) были абстрактными счётными единицами, не имевшими физического воплощения в виде монет. Расчёт же производился в монетах — экю, луидорах, ½ луидора, лиардах, — чей общий номинал соответствовал сумме «оклада» разведчика. Например, один золотой луидор эпохи Людовика XIV равнялся трём ливрам, один лиард — трём денье и т.д.

Что касается покупательной способности французских счётных единиц конца XVII – начала XVIII века, то нам известно, что один фунт (около полукилограмма) говядины стоил 4 су, полкило свинины — 2,5 су, поросёнок — 2,5 ливра, сто селёдок — 6 ливров, сто раков — 12 су. Попробуем приблизительно подсчитать, сколько это будет в российских рублях по нынешнему курсу. Оговоримся, что данные расчёты не являются валидными, поскольку сделаны с серьёзными допущениями и исключительно в качестве эксперимента. Если сегодня полкилограмма сырой свинины стоит 135 рублей, то приблизительный эквивалент одному су составляет 54 рубля. Ливр эквивалентен 1 080 рублям, 7 ливров — 7 560 рублям.

Впрочем, размер оплаты каждый командующий устанавливал сам. Например, губернатор Соспеля, прикрывавшего дорогу между Тандом и Ниццей, отправлял в разведку десятки агентов, чтобы те наблюдали за всеми передвижениями савойских армий. Известно, что он платил им по десять ливров за задание.

Теория шпионажа

Французский генерал-лейтенант и участник войны за Испанское наследство Антуан де Фёкьер в своих мемуарах писал, что капитан, отвечавший за разведку, должен был всегда находиться при командующем, чтобы последний оставался в курсе оперативной обстановки. О роли капитана генерал писал следующее:

«И если это умный человек, он попытается выиграть в количестве своих разведчиков, людей, нанятых, чтобы служить в качестве шпионов, что и проделает с большой ловкостью и умением. Он никогда не будет говорить с разведчиками кроме как наедине, чтобы те, кто подошли для этой опасной профессии шпиона, не обнаружили себя при встрече с другими агентами, когда при смене лагеря мы увольняем тех, кто стал бесполезным, и нанимаем других, живущих по соседству с местом, где мы находимся».

Капитан нёс ответственность за всё, что узнавал из разговоров с местными жителями и проводниками, а также за «успехи, достигнутые им в подготовке шпионов».

Что касается самих шпионов, то Фёкьер разделял их на несколько типов: «Их можно встретить на совещаниях принцев, в кабинетах министров, среди офицеров армий, в ставках генералов, во вражеских городах, на равнинах и даже в монастырях». Некоторые вызывались добровольно, другие «привлекались заботами министра, генерала или тех, кто непосредственно отвечает за всё дело». Далее генерал резюмирует: «Все они движимы жаждой наживы».

Очень много внимания Фёкьер уделял принципам взаимодействия со шпионами. В частности, он советовал задавать им как можно больше вопросов, встречаться с ними наедине и не позволять им пересекаться друг с другом. Также он напоминал, что всегда есть вероятность того, что шпион окажется двойным агентом, работающим на противника. Ещё одной категорией носителей информации были военнопленные, причём генерал советовал не задавать им прямых вопросов, чтобы они не поняли, что именно интересует вопрошавших. В этом случае, будучи отпущенными под честное слово, они не смогли бы поставить неприятеля в известность относительно французских планов.

Примером работы двойных агентов может послужить один случай, произошедший с маршалом Люксембургом во время летней кампании 1692 года. Маршал, рассчитывавший дать бой Вильгельму III Оранскому, стал лагерем у деревни Стенкерк. Оранский же узнал, что секретарь его союзника, курфюрста Баварского, является французским шпионом, и решил сыграть с французами в игру. 2 августа люди принца, угрожая секретарю пистолетом, заставили того написать письмо маршалу Люксембургу и сообщить, что союзники на следующий день, то есть 3 августа, намерены заняться фуражировкой, поэтому, даже находясь недалеко от французских позиций, не будут их атаковать. Для пущей убедительности Вильгельм даже приказал отправить впереди своей армии фуражирские команды. Люксембург долгое время колебался, слушая мнения офицеров и сообщения о движении крупных неприятельских сил, однако всё же распорядился готовиться к сражению, и, как оказалось, сделал это не зря. 3 августа союзные войска атаковали французскую армию. И хотя дебют сражения даже остался за ними, однако достичь эффекта неожиданности в том виде, на какой рассчитывал Вильгельм, не получилось: французы, пусть и вынужденные принять бой на не самых выгодных позициях, вскоре выровняли ход баталии. Таким образом, хороший военачальник должен был располагать собственной шпионской сетью, однако полностью полагаться на полученную от агентов информацию тоже было нельзя.

Военный шпионаж имеет два основных аспекта. На международном уровне он необходим для того, чтобы понять стратегию неприятеля и попытаться предугадать, где будет нанесён удар. На местах же генералы должны были иметь представление о тактике врага, о численности его войск, состоянии укреплений, движении сил и количестве ресурсов, находящихся в распоряжении неприятеля. Макро- и микрошпионаж образовывали своеобразный синтез информации, которая по различным каналам поступала на стол к военному секретарю. В 1709 году Мишель Шамильяр писал одному из своих интендантов: «Корреспонденция, которую я получаю из Германии, организована таким образом, что я в полной мере знаю обо всех передвижениях врага и обо всех его войсках, которые следуют через Фландрию». Очевидно, что в эпоху Людовика XIV и монархи, и военачальники придавали информации огромное значение, считая её, фактически, одним из главных инструментов войны.