Сомерсет Моэм как ценитель живописи: коллекция шедевров искусства собранная писателем

Сомерсет Моэм был педантом в своем литературном труде: ежедневно — работа с девяти утра до часу дня, непременные 1 500 слов. Но он совершенно преображался, когда дело касалось его страстного увлечения: Моэм терял покой, пока не становился обладателем запавшей в душу картины.

«На свете только две вещи оправдывают человеческое существование — любовь и искусство».
Сомерсет Моэм

В собрании Моэма были картины импрессионистов, постимпрессионистов и модернистов. С 1900-х годов писатель вращался в артистическом бомонде Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Он был знаком с Матиссом, Леже и О’Коннором и искренне интересовался внутренним миром художников. Ну, а мы до сих пор мы воспринимаем Поля Гогена глазами автора романа «Луна и грош»

Сомерсет Моэм написал 21 роман, более ста рассказов и десятки пьес. Материал для своих работ он собирал повсюду. Писатель объездил почти весь мир — Европа, Америка, Азия, Дальний Восток и острова Тихого Океана. Он был медиком и работал в британской разведке. Со шпионской миссией Моэм посещал Россию во время Февральской революции и должен был помочь главе Временного правительства — А. Керенскому. Правительство Британии пыталось помешать большевикам прийти к власти и сохранить Россию в качестве союзника в войне. Но эта миссия оказалась невыполнима.

«Опасно пускать публику за кулисы. Люди легко разочаровываются и затем злятся на вас за то, что вы лишили их иллюзии, которую они любили» — Моэм

В 1962 году в издательстве Хайнеманна выходят отрывки из книги Моэма под названием «Исключительно для собственного удовольствия», где писатель рассказывает о своей коллекции картин.

В этом же году 10 апреля на аукционе «Сотби» в присутствии 2500 человек продаются 35 картин из коллекции Моэма на общую сумму 524 тысячи фунтов стерлингов.

В 1917 году Сомерсет отправился в первое из многих путешествий на острова Тихого Океана и Дальний Восток, и написал одно из своих лучших произведений — роман, посвященный жизни Поля Гогена — «Луна и Грош».

«Самое интересное в искусстве — личность художника, и если она оригинальна, то я готов простить ему тысячи ошибок». Сомерсет Моэм «Луна и грош»

«Я уже давно раздумывал над тем, чтобы написать роман, основанный на жизни Поля Гогена, и я отправился на Таити в надежде найти людей, знавших его, и побудить их дать мне какую-либо полезную информацию. На тот момент я узнал, что где-то в зарослях находится хижина, в которой, будучи больным, Гоген провел некоторое время и когда начал выздоравливать, разрисовал ее».

Моэм разыскал хижину и обнаружил там три двери, расписанные Гогеном. Две из них были непоправимо испорчены, а третью он купил у владельца дома за 200 франков. Правда, вечером к Моэму приехал еще один человек и сказал, что дверь наполовину принадлежит ему и попросил еще 200 франков. Как пишет писатель «Я с удовольствием дал ему деньги» и увез драгоценный груз в Нью-Йорк, а затем во Францию.

Работа Гогена — «лишь слегка очерчена, всего лишь набросок, но очаровательный. Она находится в моем кабинете».

«Я познакомился в Матиссом. Он был прикован к кровати. Он лежал на большой старомодной двуспальной медной кровати, с большими латунными ручками в четырех углах — в таких кроватях лет пятьдесят назад спали муж с женой, эти ложи были знаком респектабельности и доказательством прелести супружеской жизни. Матисс любил, когда я к нему приходил, он мог у меня спросить, как идут дела в часовне в Вансе, для которой он разработал дизайн, и каждый раз, когда я уходил, он просил меня зайти в Ванс снова и рассказать ему точно, что делали рабочие».

«…В один из моих визитов, после приветствия, он сказал: „Посмотрите, что я сделал сегодня утром!“. Он нанял модель и на листах бумаги размером девять на двенадцать сделал рисунки ее головы. Он приколол листы на стене рядами один над другим напротив своей кровати. Я не считал, но, думаю, их было по крайней мере сорок. Это был удивительный подвиг для старика, лежащего в постели… Я похвалил его, и он был доволен моей похвалой. „Но вы должны смотреть на них и смотреть, и только тогда вы будете видеть их силу, глубину мысли в них и их философию“. Я видел только сорок прекрасных рисунков, но я прожил достаточно долго, чтобы понимать — художник склонен видеть в своем произведении намного больше, чем обычный зритель. Я кивнул и прикусил язык».

«Я купил две картины Матисса. Одна из них известна как „Желтое кресло“. Это одна из самых привлекательных работ, которые он написал. Она производит впечатление, будто счастливое вдохновение позволило ему написать ее в одно утро. Когда я об этом сказал, художник показал мне фотографии последовательного написания картины и рассказал, как три раза соскабливал живопись с холста прежде, чем получить нужный эффект».

Мона Лиза - разочарование Моэма

«Когда мне было восемнадцать лет, я поступил в Больницу Сент-Тома как студент-медик. Я снимал две комнаты, спальню и гостиную, на первом этаже пансионата на Площади Винсента. В то время иллюстрированные еженедельники дарили своим читателям большую цветную репродукцию на Рождество. У меня была одна такая [Дж. Г. Баррабл «Песни из Италии"] и как скромное украшение я повесил ее на стену в своей гостиной.

«Один из моих отпусков я провел в Париже, где жили два моих брата, старше меня на несколько лет. Я читал, перечитывал и снова читал эссе Уолтера Патера о Моне Лизе и первый мой приход в Лувр я взволнованный, торопясь проходил мимо картин, пока не подошел к знаменитому портрету Леонардо. Я был горько разочарован. Была ли это та же картина, о которой Патер писал так красноречиво?

Я провел утро в Лувре. Никто меня не сопровождал. Один молодой человек, которого я встретил, сказал мне: «Есть только один художник, на которого стоит смотреть в Лувре, — Шарден. Не тратьте своего времени на весь этот хлам, который они показывают. Вы найдете гораздо больше искусства в Фоли-Бержер.

Я был слишком застенчив, чтобы сказать эстету, что «Молодой Человек с перчаткой» Тициана — красивый портрет, и картина «Погребение» Тициана глубоко меня тронула».

Отвлечемся ненадолго от созерцания картин из собрания писателя, и обратим внимание на его изысканный портрет. Дружба Моэма с художником Джеральдом Келли длились более 60 лет, с тех пор, как они начали вести «богемную жизнь» в Париже в 1904 году. Портрет Моэма художник написал в 1911 году, когда Сомерсет стал уже довольно известным в Англии драматургом. В тот день Моэм заглянул к своему другу похвастаться обновкой — шикарным цилиндром.

«Прошло время. Я оставил медицину и был бедным автором. Я уехал из Лондона и снял крохотную квартиру в Париже рядом с „Lion de Belfort“. Мой близкий друг Джеральд Келли, — позже он станет Президентом Королевской Академии, — пригласил меня в ресторан, где каждый вечер собирались художники, их жены или любовницы и ужинали за небольшую плату в отдельной комнате, которая за ними сохранялась».

«Самым интересным человеком в этой небольшой группе был ирландец, угрюмый и раздражительный, по имени Родерик О’Коннор. Он провел несколько месяцев в Бретани с Гогеном, занимаясь живописью, а я уже очень интересовался этим загадочным и талантливым человеком. Мне хотелось узнать от О’Коннора, что бы он мог мне рассказать о нем; но, к сожалению, он проникся ко мне личной неприязнью, которую, не колеблясь, проявлял…»

Неизвестно, рассказал ли О’Коннор о времени, проведенном с Гогеном, но Моэм сумел расположить к себе художника. Он выразил желание увидеть работы и предложил купить два натюрморта, и тот лишился дара речи: «после минутного колебания с угрюмым выражением лица, он назвал цену, очень скромную, я достал деньги из кармана и ушел с картинами в руках. Много лет спустя я увидел картину О’Коннора в Салоне и купил ее. Ирландец оставил прекрасную поэзию и несколько блестящих пьес. У О’Коннора был талант, хотя и не великого художника, но мне приятно было узнать, что он ценится в Ирландии. Однако, я не уверен, что это было бы приятно ему: напротив, думаю, это привело бы О’Коннора в бешенство».

«По счастливой случайности, моя пьеса, которую отклоняли, была поставлена на сцене Court Theatre и имела успех. За ней последовали другие пьесы, легкие комедии, в результате у меня появилось скромное состояние. Я познакомился с Уилсоном Стэром и мы с ним иногда виделись. Я купил два его пейзажа».

«Уилсона Стэра при жизни восхваляли, а сейчас его работы неоправданно обесценились. Я был в восторге от двух моих картин».

«Человек всегда приносит правду в жертву своему тщеславию, комфорту и выгоде. Он живет в притворстве». Сомерсет Моэм

Не миновала Сомерсета Моэма и скандальная слава. Он был бисексуалом, а Англия была единственной в Европе страной, где в то время преследовали людей нетрадиционной ориентации. Поэтому Моэм уехал из Лондона и жил в Америке и Франции.
«Одно время я развлекался тем, что воображал себя женатым человеком, — напишет Моэм в книге „Подводя итоги“. — Женатым в принципе, а не на какой-то конкретной женщине. В браке меня привлекали условия женатой жизни. Женившись, я обрел бы покой… покой и устоявшуюся и достойную жизнь. Я стремился к свободе и полагал, что обрету ее в браке».

Моэм не скрывал своей слабости даже после брака. В 1917 году он женился на Сайре Уэллкам, у них родилась дочь Лиза. Двенадцать лет супруга делила мужа с его друзьями-мужчинами, пока они не развелись.

Когда Моэм жил в Париже, он познакомился со многими арт-дилерами. По совету одного из них, Альфонса Кана, он приобрел работы Жана Жовено — ученика Жоржа Брака, который буквально голодал, а также картину Фернана Леже.

«Он был веселым, дружелюбный человек, но как многие тогда художники, находился в отчаянно затруднительном положении. Я купил абстрактную работу, которую Леже назвал „Крыши Парижа“. Мои друзья посмеивались надо мной и спрашивали, зачем я купил эту фантастическую композицию».

В 1926 году писатель приобрел виллу «Мавританка» в Кап-Ферра на Ривьере. Она была построена для священника короля Бельгии — Леопольда II, и стала домом Моэма на следующие 40 лет. Когда юрист предложил записать виллу на имя дочери, Моэм ответил: «Спасибо, я читал «Короля Лира».

Во время Второй Мировой войны, когда Ривьеру заняли войска Муссолини, Моэм уехал на последнем корабле. Когда он вернулся после войны, вилла была разграблена: предметы искусства (кроме картин, которые были заранее перемещены в другое место) исчезли, фарфоровая облицовка бассейна разбита, в спальне лежал неразорвавшийся снаряд, а винный погреб опустошен. Моэм принялся за восстановление и вскоре вилла стала гостеприимным домом для многих писателей: хозяин приглашал погостить на берегу моря Т. С. Элиота, Киплинга, Арнольда Бенетта, Яна Флеминга… Жан Кокто таже там был гостем, как и Уинстон Черчилль.

По дороге на виллу с писателем произошла забавная история. Моэм знал о том, что его дом опустошен и купил самое необходимые вещи, которые у него поместились в 12 огромных ящиках. В Марселе его багаж принялись осматривать вся смена таможенников, а начальник проверять документы. «Он заглянул в паспорт, а затем с очаровательной улыбкой посмотрел на меня: „О, это вы написали „Унесенные ветром“, не так ли?“ — спросил он. Я подумал, что не время придерживаться строгой истины, но я не мог себя заставить нагло врать. Я принял застенчивый вид и протестующую улыбку, которую авторы дарят читателям, делающим льстивые комплименты». Таможенник быстро поставил белые крестики на весь багаж и отпустил писателя.

«В деловой жизни мошенничество сходит с рук, но в искусстве честность — не только лучшая, но единственно возможная политика». Сомерсет Моэм

«Я купил дом на Ривьере, где я и сейчас живу, и привез мои театральные картины из Англии. Некоторые я повесил в гостиной, другие — на лестнице. Для столовой я купил мебель в провансальском стиле, а на стенах повесил картины Мари Лоренсен, которые я купил несколькими годами ранее. Эффект был приятным».

Как-то Мари Лорансен позвонила Сомерсету и сказала, что хотела бы прийти посмотреть, как смотрятся ее работы, и писатель пригласил художницу на ланч. Моэм вспоминал, как Мари Лорансен подходила к каждой своей работе и не могла налюбоваться: «Какая хорошенькая!», воскликнула у первой картины. «Это восхитительно!» — наслаждалась она следующей. А у картины «Девушка с веером» Мари призналась: «Здесь не может быть сомнений — это шедевр!»

Сомерсет Моэм симпатизировал художнице и не считал ее восхищение собственными работами тщеславием — напротив, ему нравилось ее простодушие. Несколько лет спустя Лорансен написала портрет Моэма и подарила его художнику.

Когда началась Вторая Мировая война, Моэм оставил на хранение свою коллекцию в безопасном месте и уехал в Америку, до конца войны жил в Нью-Йорке. В 1944 году был опубликован роман «Остриё бритвы», ставший бестселлером. Кинокомпания «Twentieth Century Fox» купила права на его экранизацию и пригласила Моэма приехать в Голливуд помочь со сценарием. В телеграмме сообщалось, что писатель приглашен на две недели работы над сценарием и за ним остается право назвать гонорар. Сомерсет работал две недели и еще три месяца, прежде, чем получился сценарий, который его удовлетворил. Когда писатель сказал вице-президенту компании Дэррилу Зануку, что за работу не надо платить, тот даже растерялся: за всю жизнь ни один человек у него не соглашался работать бесплатно. Тогда Дэррел решил, что сделает литератору подарок.

Даррелл обратился к другу Моэма Джорджу Кьюкору, узнать, как можно отблагодарить писателя и что бы его могло порадовать. Между ними произошел следующий разговор: «Может, он хотел бы иметь золотой портсигар?» — спросил Дарелл. «У него есть золотой портсигар» — ответил Кьюкор. «Может, он хотел бы иметь автомобиль?» «У него есть автомобиль». «Чего же он хотел бы, черт побери!» — воскликнул вице-президент нетерпеливо. «Я думаю, он бы хотел картину».

За работу над сценарием (который так и не был использован кинокомпанией) Сомерсету Моэму предложили купить картину за счет не дороже 15 000 долларов.

Никогда раньше Моэм не покупал работы за такие деньги и горячо благодарил Дэррила Занука. Он купил в Париже «Даму с зонтиком» Матисса, «Зимний пейзаж» Писсарро и картину Лепина «Вид за пределами Парижа».

Почему выбор пал на эти работы и как они оказались в коллекции Моэма?

В Нью-Йорке писатель обратился к своему другу, директору музея современного искусства, с просьбой помочь купить картины. Несколько дней они провели в поисках: «Была одна картины, которая меня особенно привлекала. Это была сцена в гавани в Руане Писсарро. Может, это была не лучшая картина, которую мне предлагали, но она мне понравилась. Ведь Флобер родился в Руане, и когда он писал „Мадам Бовари“, он должен был делать паузы, чтобы смотреть за оживленный город. По совету моего более опытного друга я купил картину Матисса, но не мог выбросить из головы картину Писсарро; я думал, что всегда буду сожалеть о том, что не купил ее, поэтому я обменял Матисса на Писсарро».

«…Чуть позже я купил Будена, но не одну из тех очаровательных картин с модными дамами на пляже Трувиля, которые он писал, чтобы заработать на жизнь, но картину с изображением воды и деревьев. Она тронула меня, потому что я узнал в ней маленький кусочек Франции, такие места редко посещают туристы, но они мне знакомы с самого детства».

Во время двух поездок в Нью-Йорк Моэм купил работы Вюйара, Жоржа Руо, Боннара и Ренуара.

«Ренуар жил на Ривьере, недалеко от того дома, где жил я и ходила история, что его любимой моделью была кухарка. Когда он заканчивал свою работу, запланированную на день, он ей говорил: «Теперь беги, одевайся и начинай готовить обед».

«Во время моей последней поездки в Нью-Йорк у одного дилера я увидел работу Пикассо „Смерть Арлекина“. Я был ею очарован. Это была очень трогательная работа. Но она стоила больших денег, а я занимался восстановлением дома, что требовало больших расходов. Я не мог ее себе позволить, и, безутешный, вернулся во Францию. Но я продолжал думать о картине, я ужасно хотел владеть ею. Это была прекрасная вещь. Я чувствовал, что буду всю жизнь жалеть, если ее уведет кто-то другой.

Наконец, я сказал себе: „К черту, расходы“ и сделал дилеру предложение. Я знал, что у него есть монументальная картина стоящей женщины Пикассо, которую непросто разместить… У меня было подходящее место в зале для этой картины, и, предполагая, что это поможет соблазнить дилера, включил ее в мое предложение. К моей радости, он принял его, и две картины, в конце концов, оказались у меня».

«Гениальность — не что иное, как бесконечная работоспособность». Сомерсет Моэм

Моэм купил работу Тулуз-Лотрека «Полировщик» за очень умеренную цену. Дилер объяснил, что если бы это была обнаженная женщина — цена была бы намного больше, а сейчас покупатели не очень спешат приобретать обнаженную мужскую натуру.

Моэм часто спрашивал своих гостей, кто, по их мнению, автор этой картины. Только один из них смог ответить. «Один мой старый друг, Сэр Кеннет Кларк, посмотрев на нее минуты две, сказал: „Никто не смог бы так написать, только Тулуз-Лотрек“ и, конечно, он был прав».

Реальный «Театр» Сомерсета Моэма

Моэм собирал также работы, связанные с театральным искусством. Он очень ценил свою коллекцию и хотел ее подарить Национальному Театру в Лондоне, что и сделал в 1950-е годы. Театр тогда только строился, и его коллекцию приняли уже после смерти писателя. Во время одной из временных выставок, которая проходила в вестибюле, четыре картины были украдены. Неудивительно, что администрация театра несколько лет назад с огромной радостью и облегчением передала большую часть работ из собрания Моэма Музею Холбурна в Бате.

«Мне представляется, что на мир, в котором мы живем, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую человек время от времени создает из хаоса. Картины, музыка, книги, которые он пишет, жизнь, которую ему удается прожить. И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни. Это — самое высокое произведение искусства» — Сомерсет Моэм

Недавно была опубликована книга «Сомерсет Моэм и его тайная жизнь» Селины Хастингс. Писательница стала первым биографом, получившей доступ к личной корреспонденции знаменитого литератора. В одном из интервью, Хастингс поделилась своими впечатлениями о характере писателя и о том, что он скрывал от всех:

«Моэм пытался скрывать свою настоящую сущность, насколько он был страстным, ранимым и очень эмоциональным человеком. Себя он демонстрировал миру совсем другим: циником, для которого не было ничего святого. И это более чем далеко от правды. Он был нравственным, храбрым человеком и истинным реалистом. Ничто в человеческой натуре не могло его удивить».

Биограф также рассказала, что в последние годы у писателя было психическое расстройство. Возможно, этот факт объясняет его необычные поступки. В 1962 году Моэм объявил дочери, что лишает ее наследства и сомневается в том, что она ему родная дочь. Он усыновил своего секретаря, с которым жил долгие годы, намереваясь оставить свое состояние ему. Дочь обратилась в суд с иском о праве на наследство и отмену усыновления и выиграла дело.

Были ли в коллекции Моэма работы, которые он особенно ценил? В спальне напротив кровати Сомерсета Моэма висел пейзаж с рекой Станисласа Лепана. Этот вид писатель видел, засыпая и просыпаясь — он намеренно расположил его так, «исключительно для собственного удовольствия».

«Забавная вещь эта жизнь. Если Вы отказываетесь принимать все, кроме самого лучшего, вы очень часто получаете это лучшее». Сомерсет Моэм