Жизнь и деяния Никона, патриарха Московского и всея Руси

Родился в семье крестьянина села Вельдеманова (Княгининского уезда Нижегородской губернии).В раннем возрасте Никон много терпел от злой мачехи. Научившись грамоте, мальчик тайно ушел в Макарьев-Желтоводский монастырь, где усердно изучал книжную премудрость. После смерти отца Никон женился, принял священство и получил приход в Москве. Смерть, в малолетстве, всех трех детей Никона сильно потрясла его и была принята им за указание свыше. Он уговорил жену свою постричься, а сам ушел на Белое море, где, 30 лет от роду, принял монашество в Анзерском ските, под именем Никона. Поссорившись с настоятелем из-за способа хранения собранных в виде подаяния денег, Никон вынужден был бежать. Чуть было не утонув в пути, он прибыл в Кожеозерский монастырь (в нынешнем Каргопольском уезде), поселился на уединенном острове и в 1643 г. был выбран в игумены.

В 1646 г. Никон отправился в Москву и, согласно обычаю, явился с поклоном к молодому царю Алексею Михайловичу. Понравившись царю, он был оставлен в Москве и посвящен в архимандриты Новоспасского монастыря, где была родовая усыпальница Романовых. Царь часто ездил туда молиться за упокой своих предков и еще более сблизился с Никоном, которому приказал ездить к нему во дворец на беседы каждую пятницу. Никон занял исключительное положение в Москве и приобрел всеобщую любовь.

В 1648 г. он был возведен в сан митрополита новгородского и усердно стал проводить идеи московских ревнителей благочестия, к числу которых принадлежали царский духовник Стефан Вонифатьев и будущие враги Никона – Неронов, Аввакум, Лазарь и др.; целью их было восстановление более живого общения между паствой и пастырями. Никон стал говорить проповеди, что было новостью.На испрашиваемые у царя средства Никон устраивал богадельни, а во время голода организовал раздачу пищи бедным. Несмотря на это, Никон не пользовался в Новгороде любовью вследствие чрезмерной строгости и взыскательности к подначальным духовным людям; да и миряне не питали к нему расположения за крутой властолюбивый нрав. Последний давал себя тем более чувствовать, что царь поручил Никону наблюдать и над мирским управлением, доносить ему обо всем и давать советы.

В 1651 г. Никон, будучи в Москве, убедил царя перенести мощи св. митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в московский Успенский собор. Тайной целью Никона было при этом выставить преимущество дух. власти над светской. В грамоте, отправленной в Соловецкий монастырь, царь, по совету Никона, умолял святого разрешить царю Иоанну согрешение, нанесенное «нерассудно завистью и неудержанием ярости». После смерти патриарха Иосифа Никон, согласно царскому желанию, избран был в патриархи (1652). Никон стал отказываться; тогда царь, окруженный боярами и народом, в Успенском co6oре, перед мощами св. Филиппа, поклонился Никону в ноги и со слезами умолял его принять патриарший сан, на что Н, согласился под условием, что все будут почитать его как архипастыря и отца верховнейшего и дадут ему устроить церковь. Царь, а за ним власти духовные и бояре, поклялись в этом; имеются указания, что царь даже письменно обещал Никону не вмешиваться ни в какие духовные дела и считать решения патриарха не подлежащими обжалованию.

Шестилетнее управление Никона русской церковью ознаменовалось возникновением раскола, непосредственной причиной которого считается предпринятое Никоном исправление церковных книг. Действительно, Никон выказал наибольшую ревность к исправлении книг, но по существу дела, он стоял на той же почве, на которую церковные власти вступили еще при патриархе Иосифе. При исправлении церковных книг уже тогда стали обращаться к сравнению с греческими подлинниками. Убежденный в православии греков, Никон испытал наиболее сильное влияние со стороны пришлых в Москву греческих иерархов. Он перенес в Россию греческие амвоны, греческий архиерейский посох, греческие клобуки и мантии, греческие церковные напевы, принимал греческих живописцев и мастеров серебряного дела, строил монастыри по образцу греческих, словом, всюду выдвигал греческий авторитет, отдавая ему преимущество перед вековой русской стариной. Еще в бытность свою новгородским митрополитом Никон завел типографию в новгородском Хутынском монастыре, а в бытность свою патриархом перевел из упраздненного тогда в Белоруссии оршанского Кутеинского монастыря типографию в свой Иверский монастырь. Переселившиеся сюда старцы занимались переводами на русский язык литовско-польских хроник и др. книг, а также резьбой по дереву и переплетным делом.Монастыри Никона были снабжены значительными по тому времени библиотеками, многие рукописи которых сохранились также с пометками руки патриарха. Он собрал в Москве не только древние славянские переводы церковных книг, но и другие книжные сокровища из разных монастырей России, а с 1654 по 1662 г. из разных монастырей Востока, по стараниям Никона, было прислано 498 рукописей, в числе которых были классические писатели (Гомер, Гезиод, Эсхил, Плутарх, Фукидид, Демосфен), византийские хроники, грамматики и т. п., назначавшиеся, вероятно для Греко-латинской школы, учрежденной Никоном в Москве под руководством Арсения Грека.

В 1654 г. Никон собрал собор, которым было постановлено править богослужебные книги по древним греческим и славянским рукописям. Приговор собора не подписали епископ коломенский Павел и несколько архимандритов и протопопов. К ним присоединились Неронов, Аввакум и др., восстававшие против передачи дела исправления книг в руки киевлян и греков, православие которых, по общераспространенному в Москве мнению, считалось сомнительным. Никон обратился к константинопольскому патриарху Паисию с 26 «вопрошениями»; и между прочим, спрашивал, как поступить с ослушниками. Паисий известил, что ослушники подлежат отлучению, а также высказался за троеперстие (см. Крестное знамение). После этого Никон в 1656 г. снова собрал собор, на который приглашены были бывшие тогда в Москве антиохийский патриарх Макарий и митрополиты сербский, никейский и молдавский. Собор этот одобрил исправленный Никоном Служебник и книгу «Скрижаль» и предал проклятию придерживающихся двуперстного сложения. Павел коломенский был лишен сана и сослан, Неронов, Аввакум, Логгин, Данило и др. подверглись ссылки или заточению. Впрочем, по отношении к богослужебным книгам Никон не был ригористом; он требовал от своих противников только покорности власти. Так, когда у него состоялось примирение с Нероновым, и последний заметил патриарху, что греческие власти не хулят старых Служебников, то Никон отвечал ему: «Обои де добры (т. е. и прежде напечатанные, и новоисправленные), все-де равно, по коим хощешь, по тем и служишь».

В личной судьбе Никона виднейшую роль сыграл его взгляд на значение патриаршей власти. По словам Ю. Ф. Самарина, Никон хотел «основать в России частный национальный папизм». «Священство царства преболее есть», – говорил Никон, подкрепляя свое мнение ссылками на разнообразные источники.Взаимное отношение обеих властей он иллюстрирует примером Солнца и Луны, через которых «Всемогущий Бог показал нам власть архиерейскую и царскую». Патриарх, по мнению Никона, есть образ самого Христа, глава церкви, и потому другого «законоположника» она не знает. Патриарха не могут судить ни миряне, ни даже епископы, как его подчиненные; только собор патриархов компетентен для произнесения над ним приговора. Никон жалуется, что «государь расширился над церковью и весь суд на себя взял», тогда как многие дела должны подлежать суду церковному. С этой точки зрения Никон резко нападал на Уложение 1649 г.,которому он еще больше ставит в вину подчинение духовенства светскому суду.

В обширной патриаршей области Никон являлся полновластным распорядителем: он был изъят, со всеми своими служащими, монастырями и крестьянами, из ведения монастырского приказа. Вопреки Уложению, воспрещавшему патриарху и вообще духовенству приобретать недвижимые имения посредством покупки, царь дозволил Никону покупать новые земли и вотчины как на его собственное имя, так и для трех новых, основанных Никоном монастырей – Нового Иерусaлима (Воскресенский близ Москвы, основ. в 1655 г.), Иверского (близ Валдая, основ. в 1652 г.) и Крестного (близ Онеги, основ. в 1656 г.), – вотчины которых составляли, отдельно от патриарших, обширную область, всецело подчиненную лично Никону. Монастыри эти скоро превзошли даже древнейшие обители, между прочим, благодаря тому, что государь, по просьбе Никона, приписал к ним 14 монастырей, находившихся в епархиях других архиереев. В ведение Никона перешли и все приходские церкви, числом до 500, находившиеся в вотчинах Никона и приписанных к ним монастырей, с чем соединялось право суда, а также известные пошлины и дани. Получив значительные пожалования, Никон, однако, вменяет их ни во что: «И мы за милостыню царскую не будем кланятися… так как приимет (царь) за то сторицею и живот вечный наследит», – пишет он.

Крупным материальным средствам соответствовала и необычайная пышность, окружавшая Никона как в его церковно-служебной обстановки, так и в его домашней жизни. В административных делах Никон был строг и неумолим. Число запрещенных попов при Никоне было настолько велико, что местами некому было совершать требы. Для наблюдения за духовенством он имел своих подьячих и стрельцов; низшее духовенство жаловалось на тяжесть своей экономической зависимости, усиливавшейся от притязательных исполнителей воли патриарха. Наконец, своим высокомерием и властолюбием, своим беспрестанным вмешательством в мирские дела он вооружил против себя и бояр. Образа фряжского (латинского) письма он подвергал публичному осмеянию, польские костюмы у иных он прямо отбирал, у других (напр. боярина Романова) выманивал хитростью и сжигал. Была у Никона одна сильная опора в лице царя, но скоро он лишился и ее. В противоположность патриарху, царь Алексей любил отрешаться от стеснявших его условий власти и гораздо выше ценил духовные блага. Любя Никона и уважая патриарший сан, царь предложил своему «собинному другу» принять титул «великого государя»; некогда этот титул носил патриарх Филарет, но как отец царя.

В 1654 г., уезжая в поход, царь поручил Никону надзор за управлением и заботу о царском семействе, которое вместе с Никоном переехало, по случаю моровой язвы, из Москвы в Вязьму. На время царского отсутствия из Москвы в 1656–57 гг., вызванного несчастной войной со Швецией (предпринятой под влиянием Никона), последний сделан был полновластным распорядителем по всем государственным делам. Но эти же походы, освободив на время царя от личного воздействия патриарха, являются началом падения Никона. Даже в пору наилучших своих отношений к царю Никон неохотно уступал его желаниям, если они противоречили его взглядам; так, Никон, не поколебавшийся проклясть купца за представление ему неправильного счета, отказался отлучать двух лиц, изменивших царю во время польского похода. Как ни был царь склонен к уступчивости, властолюбие Никона стало возбуждать в нем неудовольствие, которое усердно раздували ненавидевшие Никона бояре – Стрешнев, Никита Одоевский, Трубецкой, доказывавшие царю, что Никон умаляет его самодержавную власть.

Летом 1658 г. Никон не был приглашен к обеду, данному во дворце по случаю приезда грузинского царевича Теймураза; окольничий Хитрово ударил патриаршего боярина, посланного разведать, отчего это произошло. Никон написал жалобу царю; царь ответил, что разберет дело, но расправы не учинил и свидания с патриархом избегал. 8 июля того же года царь, против обыкновения, не явился на патриаршее богослужение, а 10 июля прислал кн. Юрия Ромодановского объявить патриарху, чтобы его не ждали к литургии, что он на патриарха гневен за то, что тот пишется великим государем, и повелевает впредь так не писаться. В тот же день Никон торжественно заявил в церкви, что слагает с себя патриаршую власть, послал о том уведомление царю и остался в церкви ждать ответа. Царь лично не явился, а послал бояр, упрекавших Никона за то, что он именуется великим государем. После своего отречения Никон прожил в Москве еще три дня, чего-то ожидая из дворца, а затем уехал в Воскресенский монастырь.

В феврале 1660 г. созван был в Москве собор, который решил не только избрать нового патриарха, но и лишить Никона чести, архиерейства и священства. Государь затруднился утвердить такой приговор; против второй его половины энергично восстал Епифаний Славинецкий, доказывавший, что по каноническим правилам добровольно отрекающиеся от власти архиереи не могут, без вины и суда, лишаться права носить сан и служить по архиерейскому чину. Сам Никон, сохраняя за собой патриарший титул, требовал, чтобы ему предоставлено было участие в избрании и поставлении нового патриарха. Вопрос оставался нерешенным. В это время Никон вел распрю с своим соседом по владениям Воскресенского монастыря, окольничим Боборыкиным; монастырский приказ решил спорное дело в пользу Боборыкина. Никон предал его проклятию; Боборыкин донес, что Никон проклял государя.

По совету митрополита газского, Паисия Лигарида, ко всем вселенским патриархам отправлены были 25 вопросов, относившихся к Никону, но без упоминания его имени. Раньше Паисий сам составил ответы на вопросы по делу Никона, предложенные ему Стрешневым; на эти-то вопросы и ответы Никон и написал свои замечания, важные для выяснения как личного характера Никона, так и иерархических его стремлений. В 1664 г. получились ответы от вселенских патриархов; суть их сводилась к тому, что московский патриарх и все духовенство обязаны повиноваться царю и не вмешиваться в мирские дела, что местные епископы могут судить патриарха, что возражения Епифания против постановления собора 1660 г. неосновательны. Вслед за тем от патриархов константинопольского и иерусалимского получились письма уже прямо относившиеся к Никону, выражавшие недоверие к обвинениям против московского патриарха и убеждавшие царя помириться с Никоном.

Дело затягивалось и запутывалось. Решено было пригласить вселенских патриархов лично приехать в Москву для суда над Никоном. Между тем, Никон неоднократно обращался к царю Алексею Михайловичу то с резкими укоризнами, то с мольбой о примирении. В царе также еще сильно было расположение к бывшему другу, уважение к его сану и боязнь его проклятия. Царь часто оказывал ему знаки внимания, посылал за его благословением, вообще говорил, что гнева на патриарха не имеет. Рассчитывая на это, Никон в декабре 1664 г. явился в Москву, в Успенский собор, и заявил, что имел на то видение; но царь, под влиянием Паисия Лигарида, послал сказать, чтобы Никон ехал обратно. Оправдательное письмо Никона к вселенским патриархам было перехвачено и впоследствии дало обильный материал его обвинителям. 2 ноября 1666 г. патриарх александрийский Паисий и антиохийский Макарий прибыли в Москву. Суд над Никоном начался месяц спустя, в присутствии царя, который предъявлял обвинения и представлял объяснения. Собор признал Никона виновным в том, что он произносил хулы на царя, называя его латиномудренником и мучителем, и на всю русскую церковь, говоря, будто она впала в латинские догматы; что он низверг коломенского еписк. Павла; что он был жесток к подчиненным, которых наказывал кнутом, палками, а иногда и огнем пытал. Приговоренный к лишению святительского сана, Никон, 13 дек. 1666 г. был сослан в Белозерский Ферапонтов монастырь.

Царь несколько раз отправлял к нему послов с разными благожеланиями и словесными приказаниями, не давал хода доносам врагов Никона, сулил ему перемену на лучшее, сменял приставов, стеснявших Никона, но новым приставам не давал никаких письменных инструкций. Такая неопределенность положения особенно мучила Никона. Во все время своего заключения при жизни Алексея Михайловича Никон попеременно то впадал в раздражение, открыто и резко порицая все окружающее, то переходил к мелочным, придирчивым жалобам на свое положение и к унизительным просьбам из-за вещей малозначащих. Перед смертью царь Алексей Михайлович послал просить у Никона отпустительной грамоты и в завещании испрашивал у него прощения; Никон, разрешив на словах, грамоты не дал.

По смерти Алексея Михайловича против Никона тотчас выступили все силы, враждебно к нему относившиеся. Между прочим, ему поставлено было в вину, что он лечит больных, дает им лекарства, мажет их маслом (Никон сам рассказывал, что был ему глагол: «Отнято у тебя патриаршество, зато дана чаша лекарственная: лечи больных»). Брошена была на него тень и в нравственном отношении; собраны были ложные доносы, поданные против него в прежнее время, и в общем получился обширный по объему и резкий по краскам обвинительный акт, по которому Никон без следствия и суда был переведен в более тяжкое заключение, из Ферапонтова в Кирилло-Белозерский монастырь, где он прожил с июня 1676 по август 1681 г. Царь Федор Алексеевич, близко ознакомившись с устройством Воскресенского монастыря и уступая просьбам своего воспитателя Симеона Полоцкого и влиятельной при дворе тетки своей Татьяны Михайловны, решился улучшить положение Никона, и, вопреки мнению патриарха Иоакима, приказал возвратить Никона в Воскресенский монастырь; вместе с тем, он послал просить вселенских патриархов разрешить его. Разрешительная грамота патриархов уже не застала Никона в живых: он скончался на пути, в Ярославле, 17 августа 1681 г. и был погребен в Воскресенском монастыре, как патриарх.