Жизнь Степного волка: как половецкий хан Боняк сражался на стороне византийского императора, сжег Киево-Печерскую лавру и разбил венгров у Перемышля

Первые мирные контакты с древнерусскими княжествами сменились длительной чередой набегов и походов — «вечным противостоянием степи и леса», закончившимся победой последнего. Читатель, мало-мальски знакомый с историей этого противостояния, без труда вспомнит Владимира Мономаха — инициатора походов русских дружин в степь, Олега Святославовича «Гореславовича», выступавшего за союз с половцами и приводившего их на Русь, но окажется в затруднении, когда речь пойдёт о степных противниках русских князей.

Последняя надежда Византии

Впервые имя Боняка встречается на страницах «Алексиады» принцессы Анны Комнины, в описании византийско-печенежской войны конца ХI века. Рассказывая о событиях 1091 года, автор отмечала, что на подмогу императору Алексею Комнину явилась половецкая орда, насчитывавшая до 40 тысяч кочевников под началом ханов Тогортака (Τογορτακ) и Маниака (Μανιακ). Позже учёные отождествили их с ханами Тугорканом и Боняком из русских летописей.

Принцесса описывала Боняка как военачальника весьма осторожного, всё взвешивающего перед тем, как принять окончательное решение. По всей видимости, Боняк был главой половецкой орды, кочевавшей на правом берегу Днепра — именно в этом регионе он проявлял наибольшую активность. Под началом Боняка находилось не менее 6 тысяч воинов. Согласно расчётам С.А. Плетнёвой, количество воинов, выставляемых каждой половецкой ордой, составляло 1/5 от общего числа кочевников. От наибольшей цифры — 40 тысяч — это восьмитысячное войско. Однако какая-то часть, несомненно, оставалась в степи для охраны кочевий.

Отметим, что византийская армия была в то время весьма невелика. Как считает британский историк Д. Хэлдон, её численность в начале царствования Алексея Комнина составляла немногим более 20 тысяч солдат, но в ходе множества военных конфликтов она сокращалась. Зимой 1090 года император Алексей располагал всего лишь 500 воинами. Следовательно, готовясь к войне с печенегами, был кровно заинтересован в поддержке половцев.

Накануне сражения войско византийцев усилилось 5-тысячным отрядом «храбрых и воинственных жителей горных областей». Любопытно мнение В. Васильевского, согласно которому отряд состоял из подданных теребовльского князя Василька Ростиславича, то есть из русского населения прикарпатских районов. Однако И. Князький высказал иную мысль: этот отряд был балканского происхождения — болгарами или валахами, которым непосредственно угрожало соседство кочевников-печенегов.

29 апреля 1091 года под Лебонионом Алексей при поддержке половцев наголову разбил печенегов. Описание боя приводит Анна Комнина, однако диспозиция сторон, местонахождение половцев, роль Боняка в битве остаются неизвестными. Можно предположить, что главный удар, который прорвал строй печенегов, нанесли византийцы. Возможно, это были 500 западноевропейских рыцарей, присланных графом Фландрским, — ведь именно «франки» были основной силой Алексея в сражениях при Калаврии в 1078 году и при Диррахии в 1081 году.

«Ромеи, опасаясь неисчислимого скифского войска и несмет­ного множества крытых повозок, которые скифы использовали вместо стены, в один голос воззвали к милости всевышнего и, опустив поводья, бросились в бой со скифами; самодержец нёсся впереди всех. Строй принял вид серпа, и в один момент, будто по условному знаку, всё войско, в том числе и куманы, ринулось на скифов. (…) Скифский строй был уже прорван, оба войска сошлись в рукопашной схватке и началась резня, подобной которой никто никогда не был свидетелем. Страшные удары мечей поражали уже постигнутых божьим гневом ски­фов, а разящие устали непрерывно размахивать оружием и, утомлённые, ослабили натиск. Самодержец въехал на коне в гущу врагов; он приводил в замешательство целые фаланги, наносил удары пытавшимся сопротивляться, а находившихся вдали устрашал криками».

Как отмечала Анна, «куманы ревностно сражались со скифами». Один из вождей печенегов попытался договориться с половцами, но те не пошли на союз, предпочтя максимально воспользоваться плодами победы.

«В тот день произошло нечто необычайное: погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность кото­рого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах. Это было двадцать девятого апреля в третий день недели. По этому поводу византийцы стали рас­певать насмешливую песенку: Из-за одного дня не пришлось скифам увидеть мая».

Множество печенегов попало в плен. Однако, опасаясь бунта, византийцы бόльшую их часть ночью перебили. Поражённые этим половцы спешно оставили свой лагерь и даже бросили часть добычи. О роли нашего героя в этих событиях судить сложно, потому как описание битвы Анны призвано было в первую очередь прославить Алексея Комнина.

Затем имя Боняка на пять лет исчезло из исторических хроник. Можно лишь предположить, что в 1094–1095 годах он участвовал в неудачной антивизантийской авантюре хана Тугоркана с целью поддержать мятеж Лжедиогена І.

«Безбожные сыны Измаиловы»

В следующий раз Боняк появился в «Повести временных лет» Нестора в 1096 году. С этого времени его имя неразрывно связано с русско-половецким противостоянием. Обострение борьбы как раз случилось в феврале этого года после убийства в Переяславе половецких послов и набега русских дружин на половецкие кочевья.

Переяславский князь Владимир Мономах вместе со своим двоюродным братом, киевским князем Святополком Изяславичем, напал на владения другого своего родича — черниговского князя Олега Святославовича, выступавшего за мирное разрешение конфликтов с половцами. Этим и воспользовались кипчаки, вторгшись на Русь. Поход был блестяще скоординирован: 24 мая половцы хана Кури грабили окрестности Переяслава, а днём позднее орда Боняка провела подобную же акцию в окрестностях Киева, причём её добычей стал и княжий двор в Берестове.

31 мая у Переяслава появились главные силы половецкого хана Тугоркана и обложили город. В свете этих событий Святополк и Владимир заключили мир с Олегом и отправились в поход вдоль Днепра к Переяславу. Не ожидая подхода русских князей, занятых борьбой с Олегом, кочевники беспечно отнеслись к охранению и разведке, сосредоточив главное внимание на осаде. Это позволило Святополку и Владимиру Мономаху скрытно подойти к половецкому лагерю и утром 19 июня внезапно его атаковать. Примечательно, что Владимир изначально хотел выстроить войска в боевой порядок, но дружинники, видя неготовность врага, самовольно напали на не ожидавших того кипчаков. Разгром довершил гарнизон Переяслава. В бою погиб и сам Тугоркан, и несколько других половецких ханов.

Но разгром орды Тугоркана ещё не означал полной победы. Уже на следующий день жители столицы были потревожены нежданными колокольными звонами — орда Боняка появилась у Золотых ворот. Монах Киево-Печерского монастыря, летописец Нестор, так описал те ужасные события:

«20-го числа того же месяца в пятницу, в первый час дня, снова пришёл к Киеву Боняк безбожный, шелудивый, тайно, как хищник, внезапно, и чуть было в город не ворвались половцы, и зажгли предградье около города, и повернули к монастырю, и выжгли Стефанов монастырь, и деревни, и Германов (монастырь). И пришли к монастырю Печерскому, когда мы по кельям почивали после заутрени, и кликнули клич около монастыря, и поставили два стяга перед вратами монастырскими, а мы бежали задами монастыря, а другие взбежали на хоры. Безбожные же сыны Измаиловы вырубили врата монастырские и пошли по кельям, высекая двери, и выносили, если что находили в келье; затем выжгли дом святой владычицы нашей Богородицы, и пришли к церкви, и зажгли двери на южной стороне и вторые — на северной, и, ворвавшись в притвор у гроба Феодосиева, хватая иконы, зажигали двери. (…) Тогда же зажгли двор Красный, который поставил благоверный князь Всеволод на холме, называемом Выдубицким: всё это окаянные половцы запалили огнём. (…) Убили ведь несколько человек из братии нашей оружием, безбожные сыны Измаиловы, посланные в наказание христианам».

Возвращавшееся в Киев войско Святополка, утомлённое долгими предыдущими переходами, не смогло догнать ушедшую в степи лёгкую конницу Боняка.

На западных границах Руси

Вновь на страницах летописей Боняк появился в 1099 году — и снова в ореоле славы. В это время хан ввязался в княжескую междоусобную борьбу. Он выступил на стороне братьев Ростиславичей — галицких князей, противников Святополка Изяславича. Судя по всему, хан поддержал их, стремясь ослабить позиции киевского князя. Есть и другое предположение: Боняк по дружбе выручал Василька Ростиславича, вместе с которым восемь лет назад воевал на стороне византийского императора против печенегов.

В 1099 году союзный Святополку король Венгрии Кальман Книжник выступил в поход на западную Русь, атакуя владения Ростиславичей на том направлении, откуда они удара не ожидали. В своей летописи Нестор писал, что венгров было не менее ста тысяч. Более поздние хроники Яна Длугоша и Мартина Бельского сошлись на восьми тысячах. Впрочем, можно допустить, что и эта цифра нуждается в занижении. Венгры осадили Перемышль, оборону которого возглавил Володарь Ростиславич. На помощь осаждённым пришли половцы Боняка и дружина дорогобужского князя Давыда Игоревича. Согласно «Повести временных лет», Боняк располагал тремя сотнями всадников, а Давыд — всего одной сотней. Впрочем, численное превосходство венгров не повлияло на решимость Боняка.

Ночью накануне боя хан выехал в степь и завыл там по-волчьи. Сначала ему ответил один волк, затем другой, и вскоре волчий вой раздавался по всем окрестностям. Возвратившись в лагерь, Боняк сообщил Давыду о грандиозной победе, ожидающей их следующим днём. С. Плетнёва считает, что волк был тотемом Боняка, а сам хан исполнял также и функции половецкого жреца. Но нельзя исключать и страх летописцев перед ужасным половцем: приписывая хану сверхъестественную силу, книжники пытались этим объяснить его удачу.

В качестве основных сил в сражении выступили дружинники Давыда и полторы сотни половцев. Ещё полторы сотни разделились на три части: 50 человек образовали передовой отряд под началом молодого хана Алтунопы, а остальные на флангах своих основных сил устроились в засаде. Изобразив бегство, отряд Алтунопы должен был завести наступавших венгров под удар дружинников, которые обладали более тяжёлым вооружением. Боковым отрядам надлежало из укрытий внезапно напасть на фланги и тыл не подозревавшего о том противника. Это было характерное для многих кочевых народов боевое построение: те же половцы подобным образом разбили крестоносцев под Адрианополем в 1205 году, а монголы — русских князей на Калке в 1223 году. Боняк осуществлял общее командование сражением.

И всё произошло по замыслу половецкого хана. Венгры, обнаружив, что воины Алтунопы начали отходить, устремились в погоню. Попав под удар, они повернули вспять. Здесь и выявилась основная ошибка венгерского короля. Он поставил отряды своего войска один за другим, и они, естественно, вступали в бой постепенно. Но передовые отряды, разбитые фланговым ударом засады Боняка ринулись обратно, врезались в задние ряды и развалили их напрочь.

Подгадав момент, Володарь Ростиславич со своими воинами совершил вылазку из Перемышля и атаковал венгерские войска с тыла. Те, не выдержав удара, обратились в бегство. Половцы бросились в погоню.

Нестор, не жалея венгров, писал о 40 тысячах убитых, Длугош сократил это число в десять раз (но, исходя из его сведений, это была половина войска). Во время сражения были убиты епископы Купан и Лаврентий и многие из приближённых короля Кальмана.

С громадной добычей Боняк ушёл в свои кочевья. Но в этом же году, в августе, он появился на Волыни, показывая, что поддерживает Давыда Игоревича. Это способствовало заключению мирного договора со Святополком Киевским, весьма выгодного для дорогобужского князя.

Последние набеги Степного волка

В течение нескольких следующих лет между русскими и кочевниками продолжалась вялая пограничная война. В марте 1103 года русские князья оживили ситуацию, отправившись в масштабный поход в степь, инициатором которого стал Владимир Мономах. Он исходил из того, что главной силой кочевников были лёгкие конные лучники, а следовательно, их тактика сводилась к массированному обстрелу противника. Любопытно, что известный советский историк В. Каргалов считал основной тактикой половцев удар конным клином в центр вражеской армии. Но это подразумевает наличие значительного количества тяжёлой конницы. Исследования же половецких погребений доказывают, что тяжёлым защитным вооружением обладало менее 2% воинов — вероятнее всего, лишь хан и его ближайшее окружение, то есть непосредственно командный состав.

Ранней весной половцы не имели возможности использовать привычную тактику — манёвренные военные действия, так как после зимы их лошади слабели, нуждались в длительном откорме и могли выдержать лишь скоротечный встречный бой. А ведь именно при таком раскладе русские конные дружинники имели превосходство. Неудивительно, что 4 апреля 1103 года половцы были полностью разбиты. В бою пали 20 ханов, среди них и Алтунопа.

В отместку Боняк осуществил несколько набегов на Русь. В конце 1105 года у Зарубовского брода под Киевом он одолел кочевников, состоявших на русской службе — торков и берендеев. В мае 1107 года хан разграбил Переяславщину, угнав множество лошадей из княжеских табунов. Успех вдохновил Боняка на крупный поход. Совместно с половецким ханом Шаруканом Старым он в августе того же года осадил город Лубны. Только вот на этот раз удача отвернулась от половцев: объединённые дружины семи русских князей, явно предупреждённых о готовившемся походе, 12 августа атаковали кочевников и полностью их разгромили. В бою погиб брат Боняка Тааз, многие ханы оказались в плену.

После этих событий инициатива полностью перешла к русским князьям. Половцы лишь время от времени огрызались набегами: в 1110 году их удару опять подверглась Переяславщина, а в 1113 году Боняк совместно с ханом Аепой осадил Вир, но был вынужден бежать перед грозным Владимиром Мономахом. Это стало последним эпизодом с участием Степного волка, описанным в русских летописях.

По всей видимости, он был ещё жив во время княжения в Киеве Мстислава Великого (1125–1132 годы) и поддерживал полоцких князей. В дальнейшем его жизнь окутана туманом. Известно, что его сын Свенч участвовал в междоусобицах русских князей, приняв сторону Юрия Долгорукого в его борьбе с Изяславом Мстиславичем, и сложил свою голову в 1151 году под Киевом.