Графика Нади Рушевой: гениальная художница, которая свои 17 лет прожила набело

Рождённая и выросшая в любви

Николай Рушев был связан с театром до своего рождения: его отец был оперным певцом. Правда, мать Николая была просто учительницей, но победили гены отца: Николай ещё в юности решил связать свою жизнь с театром. Сценических талантов у него не было, зато он хорошо рисовал — и стал театральным художником.

В августе сорок пятого ему было двадцать семь — расцвет молодости. Работать он начал в Москве, но тут его послали в помощь Тувинскому театру — Тува только что вошла (решением своего Малого Хурала) в состав СССР, и ей в помощь выделили множество молодых советских специалистов. Это поездка перевернула всю его жизнь. Тут, в Тувинской республике, молодой художник встретил любовь своей жизни.

Наташа Ажикмаа, девятнадцатилетняя — и самая первая в республике — балерина красоты была невероятной. Такие не нужны на сцене, где лицо едва видно, тем более за гримом — таких снимают в кино. Но Наташа, точно как Николай, всему на свете предпочитала театр.

Роман нельзя назвать стремительным. После войны влюблялись и женились за месяц, за два месяца — Николай и Наталья сыграли свадьбу только через год после знакомства. Ещё через четыре года их отправили работать в Монголию — союзницу СССР, которая к тому же очень сильно поддержала советскую армию в годы Великой Отечественной. В ответ СССР помогал ей поднимать культуру и производство. И выслал — культуру поднимать — чету Рушевых. Наташа стала Натальей Дойдаловной, педагогом-балетмейстером; Николай работал в Улан-Баторском театре художником, как и всегда.

Тут-то и родилось главное чудо их жизни — девочка Надя. Нежная, задумчивая, слабенькая (или так казалось?) Надю старались не обременять, ни в чём не давить. В кругах интеллигенции модно было учить читать, писать и считать заранее, до школы — с Надей только гуляли и читали ей книжки. К чему нагружать ребёнка заранее? Позже точно так же решено было не отдавать её в художественную школу — зачем эта лишняя нагрузка? Но чудо было, конечно, не в этом — и даже не в любви, в которой родилась и начала расти маленькая Найдан, и даже не в том, что родилась она в новогоднюю ночь.

Всегда набело

То, что Надя пошла талантами не в маму, а в папу, было ясно с малых её лет: никакой склонности к танцам она не выказывала, зато рисовать обожала. Даже на прогулках, вместо того, чтобы бегать, как другие дети, брала палочки и принималась чертить по снегу, по грязи. Благо, в Москве пятидесятых, куда после её рождения переехали Рушевы, большую часть года хватало либо одного, либо другого — и не проблемой было купить карандаши, бумагу, тушь.

То, что дома у них живёт гений, Рушевы узнали в Надины семь лет. Папа сел читать Наде «Сказку о царе Салтане». Надя слушала и рисовала — невероятно быстро, покрывая рисунками лист за листом. И это были — что сразу понял профессиональный художник Рушев — настоящие, не младенческого уровня иллюстрации.

После этого Найдан иллюстрировала чуть ли не всё, что из книг ей попадало в руки. Хотя нет, конечно, далеко не всё — читала-то она запоем, десятками или сотнями книг, а «нарисовала» только пятьдесят. Но зато как! Её иллюстрации вошли в историю оформления книг. Отцу советовал каждый, кто видел Надины рисунки: отдавай в художку поскорее, не губи талант. Но талант и не думал губиться, хотя от «развивающей нагрузки» его освободили.

Надя рисовала моментально, всегда — набело. Если рисунок не удавался, не правила, а комкала и выкидывала и снова рисовала — только набело. То, что будет на листе, она представляла сразу — картинка моментально появлялась в голове. Рисовала карандашом, тушью, когда увлеклась Пушкиным — водила по бумаге настоящим гусиным пером, словно современница поэта.

Мечтала Найдан при этом рисовать… мультики. Иллюстрации, которые потом станут легендарными, были для неё просто хобби. Мультики ей казались профессией куда больше подходящей.

Тем временем двенадцатилетней Наде устроили персональную выставку. После этого о ней заговорили, и за пять следующих лет рисунки Нади облетели пятнадцать стран — всегда только в персональных выставках, не «довеском» к кому-то взрослому-именитому. Маленький принц, Таня Ларина, смешной кентаврёнок, грустный шутик заставляли простых зрителей вздыхать от восхищения и удивления, критиков — писать приветствия новому гению этого мира.

Увы, но в её семнадцать лет многим пришлось вспомнить, как они советовали заставить Надю заниматься больше, упорнее, и как родители боялись её нагружать — из-за печального события. Надя внезапно умерла. У неё в голове лопнул кровеносный сосуд. Никто не может сказать, как давно на нём сидела аневризма — но лопнула она в одночасье. Возможно, дело было в том, что она заканчивала школу, готовилась к поступлению во ВГИК — и стала больше заниматься, вот и не выдержал сосуд напряжения. А может, это просто был несчастный случай, который ничто не могло бы предотвратить. Но надиным рисункам мир удивляется до сих пор — двенадцать тысяч рисунков, созданных за семнадцать таких коротких лет.