Расстрелянные за валюту

«Have you anything for sale?» - с таким вопросом к иностранцам в Москве подходили советские «фарцовщики»: люди, которые подпольно скупали и продавали дефицитные импортные товары и иностранную валюту. Такая перепродажа (в Советском Союзе ее называли спекуляцией) была незаконной, а за условные колготки, жвачку или $30 могли посадить в тюрьму сроком до 7 лет.

Так было до 1960 года, во времена, которые прозвали «политической оттепелью». Однако именно в это время за спекуляции начинают наказывать еще жестче: сначала 15 годами тюрьмы, а затем и смертной казнью.

Доллары в зубном тюбике

Считается, что черный рынок в СССР появился в 1957 году - когда в стране проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и за «железный занавес» приехали студенты из Италии, Швеции, Франции, США и других стран. На тот момент у советских граждан, чтобы приобрести что-то импортное, так называемый «шик», был всего один путь: поехать за границу, что разрешали единицам. Приезд большого количества иностранцев изменил ситуацию: быстро нашлись готовые рисковать ради того, чтобы хорошо заработать. Ведь такие товары продавались с космической наценкой.

Фарцовщиками были в основном предприимчивые студенты, а также те, кто постоянно имел дело с иностранцами по работе: гиды, переводчики, дипломаты, таксисты, валютные проститутки и т.д. Впрочем, довольно быстро столичный черный рынок оформился в многоуровневую систему перекупки.

Внизу иерархии были «бегунки» - те, кто непосредственно совершал сделку. Далее шли кураторы и, наконец, «купцы». Имен последних никто не знал, действовали они под псевдонимами и только через посредников. Валюта была одним из самых ценных «товаров», потому что на ее продажу была установлена государственная монополия, и приобрести ее могли только те, кому разрешался выезд из страны. Контрабандисты шли на невероятные ухищрения, валюту могли закладывать даже в тюбики зубной пасты.

К 1960 году в Москве функционировала целая «черная» империя с многомиллионными оборотами. В это же время КГБ вышла на трех основных дельцов этого рынка, «купцов» - Яна Рокотова, Владислава Файбишенко и Дмитрия Яковлева.

Черные купцы

Первый арест Яна Рокотова произошел, когда ему было 17 лет - он получил 8 лет лагерей за «контреволюционную деятельность», но не отсидел весь срок, был реабилитирован и даже восстановлен в институте. Именно от сидельцев он и узнал про всевозможные спекулятивные схемы.

Выйдя на свободу, 30-летний Рокотов сумел организовать отлаженную сеть скупки валюты и товаров широкого потребления. Главный источник валюты - сотрудники посольств в Москве, с которыми он завязал отношения, а также арабские военнослужащие из военных академий, которые охотно и в большим количествах снабжали его золотыми монетами царской России (они особенно ценились советскими нумизматами). Золотые монеты царской чеканки провозились ими через границу в потайных поясах под одеждой - в каждом можно было разместить до 500 монет. Осенью 1960 в ходе досмотра вещей арабских контрабандистов нашли более 20 кг золотых монет! Когда Рокотова поймают и предъявят ему фотографии 84 арабских офицеров, окажется, что в тайные сделки он не вступал только с 10 из них.  

Еще одним источником валюты стала тайная сделка с членом совета директоров западногерманского банка «Отто и компаньоны». Житель СССР мог взять с собой в заграничную поездку максимум $30. Рокотов же предложил отдавать рубли ему, а уже в Германии в банке получать иностранные деньги, сколько угодно. В обратную сторону это тоже работало через расчетный счет «Отто и компаньонов»: в СССР они получали от партнеров Рокотова рубли по куда более выгодному, нежели официальный, курсу.

По сути, Рокотову впервые удалось поставить фарцовку на поток, превратив спекуляцию в бизнес, а Файбишенко и Яковлев были его ближайшими подельниками.

24-летний Файбишенко, самый молодой из них, работал в основном со студентами: просыпался, садился в такси и объезжал подопечных, собирая долю. Его контрагенты специализировались на заграничных вещах. 33-летний Яковлев отличался тем, что знал три иностранных языка, учился в аспирантуре и торговал с контрабандистами Прибалтики, откуда сам был родом. Он нанял ничего не подозревающую пенсионерку: та сидела у телефона и связывала его с другими посредниками. Причем, Файбишенко и Яковлев были еще и осведомителями органов, они несколько лет сдавали рядовых «бегунков»-студентов, и платили взятки за то, чтобы их не трогали.

Но в 1960 году борьба с фарцовщиками вышла на новый уровень, политический. Их «черная» империя заинтересовала лично Первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева. Файбишенко арестовали во время сделки, Яковлева сдала та самая помогавшая ему пенсионерка (с ней договорились власти), а Рокотова взяли на вокзале, где он прятал чемодан с ценностями в камеру хранения. На момент ареста оборот империи составлял 20 млн рублей или $80 млн. по тогдашнему курсу.

Всех троих приговорили к 8 годами лишения свободы, и на этом история «черных купцов» должна была закончиться. Но затем события начали развиваться совсем непредсказуемым образом.

«Просим быть беспощадными к этим отбросам»

В конце 1960 года Хрущев отправился с визитом в Западный Берлин, где в разговоре с местными политиками бросил упрек: якобы “под крылышком оккупационных властей город превратился в грязное болото спекуляции, и черная биржа здесь правит бал”. В ответ он услышал: “Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет”.

Вернувшись на родину, еще будучи на аэродроме, Хрущев потребовал у КГБ представить ему справку о реальном положении дел. Доклад решили сопроводить выставкой предметов, изъятых у контрабандистов, в одном из залов Кремля. Накануне также был принят указ: теперь за контрабанду и валютные спекуляции по 88 статье грозило до 15 лет вместо 8.

«Что ждет Рокотова и Файбишенко?», - спросил Хрущев, имея в виду новый срок. Указ был принят после того, как спекулянты оказались под арестом, и потому такая мера наказания не легитимна - закон не имеет обратной силы, напомнили ему.  «Это может отрицательно сказаться на наступившем потеплении в наших отношениях с Западом», - предупредил его председатель КГБ Александр Шелепин. Эти доводы вызвали у Хрущева, по словам очевидцев, прилив гнева.

По настоянию Хрущева дело было пересмотрено, и тройка получила по 15 лет. В качестве аргумента (это был расхожий прием) Хрущев предъявил коллективное письмо рабочих завода «Металлист», которые были недовольны мягким приговором: «Мы, простые советские люди, сотрудники Московского завода приборов, убедительно просим вас быть беспощадными к этим отбросам, жалким подонкам и негодяям».

Однако еще через год законодательство ужесточили снова, и за 88 статью высшей мерой наказания сделали смертную казнь. Состоялся третий суд - и всех троих приговорили к расстрелу. 

Перед казнью в июле 1961 года Яков Рокотов написал Хрущеву письмо: «Я приговорен к расстрелу. Преступление мое заключается в том, что я спекулировал иностранной валютой и золотыми монетами. Ко мне два раза применяли обратную силу закона… Я очень про вас сохранить мне жизнь. Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился и совершенно другой человек. <...> Мне 33 года, я буду полезным человеком для советского государства. <...> Ведь я не убийца, не шпион, не бандит. Сейчас прояснился ум у меня, я хочу жить и вместе с советскими людьми строить коммунизм. <...> Очень прошу помиловать меня». 

Помилования не было. Их расстреляли через два дня.

Что было после

Процесс над валютчиками напугал фарцовщиков, от торговли валютой многие попытались уйти, а товары у иностранцев обменивали на водку, советские часы и сувениры. По масштабам это уже не могло сравниваться с Рокотовым и его бандой. 

Между тем, 88 статья продолжала существовать вплоть до 1994 года, и по ней продолжали сажать и расстреливать. Не помогли ни критика запада, ни открытое письмо правозащитника и академика Андрея Сахарова: «Я особо хочу обратить ваше внимание на то, что в СССР смертная казнь назначается за многие преступления, никак не связанные с покушением на человеческую жизнь. <...> В 1962 году был расстрелян старик, изготовивший несколько фальшивых монет и зарывший их во дворе».

Впоследствии, уже в России, по делу Рокотова выскажутся многие в ключе «если бы он оказался где-нибудь в капиталистической стране, то был бы мультимиллионером» и «за такое беззаконие руководство страны нужно судить посмертно». А в США появится бренд джинсов Rokotov & Feinberg. Стандартную модель окрестили номером 88.