Африканские приключения Николая Гумилева

Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
И седых на деревьях стрелял обезьян,
Засыпал средь корней сикоморы.

Николай Гумилёв написал эти строки осенью 1918 года в Петрограде на фоне разгоревшейся в стране Гражданской войны и ужасов военного коммунизма, царивших в бывшей столице империи. В позднем творчестве поэт часто обращался к своему прошлому — поездкам на Чёрный Континент, путешествиям по бесплодным пустыням, тяжёлым горным перевалам, городам и сёлам далёкой Абиссинии — так в те времена называли территорию современной Эфиопии. Африка была одной из главных тем творчества Николая Гумилёва — поэт провёл там много месяцев, общаясь с местными жителями и вдохновляясь экзотической природой.

«Чёрный континент» — цель авантюристов и источник вдохновения

Рубеж XIX — XX веков — эпоха стремительно развивавшегося колониализма. После беспрецедентной гонки за новыми землями, европейские державы приступили к освоению территорий и начали открывать для себя культуру местных народов. Это сопровождалось выполнением «цивилизаторской миссии» — по выражению Редьярда Киплинга, «Бремя белого человека». Творческая интеллигенция развитых западных стран интересовалась новыми землями и людьми, их населявшими: одной из особенностей модерна стало обращение к культуре «нецивилизованных» этносов. Её можно назвать «ориентализмом» — зачастую, деятели культуры использовали в своём творчестве восточные мотивы, при этом перенимая лишь внешние проявления, особо не задумываясь об их смысловом содержании.

В эту волну попал и молодой Николай Гумилёв. Его интерес к далёким африканским странам сложился из множества факторов, как культурных, так и военно-политических. Ещё в бытность учеником Царскосельской гимназии будущий поэт интересовался опытом русских военных офицеров, побывавших в Аббисинии: полковника Леонида Артамонова, поручика Александра Булатовича и других. Молодые люди читали многочисленные сочинения о путешествиях русских военных («Казаки в Абиссинии», «Русские кавалеристы в Абиссинии») и мечтали повторить их путь.

Однако в случае Николая Гумилёва одного авантюризма было недостаточно. Африканские мотивы использовали в своём творчестве русские поэты-символисты: например, Константин Бальмонт и Валерий Брюсов. Но окончательно покорила Николая африканская тема, реализованная французскими художниками. После окончания лицея Гумилёв отправляется в парижский университет Сорбонна, параллельно с изучением французской литературы посещает выставки известных живописцев: Пикассо, Матисса, Дерена. В своих полотнах они использовали африканскую тему — и это, по мнению многих исследователей жизни и творчества поэта, повлияло на его вкусы. Да что говорить — первые «африканские» стихи Гумилёв написал именно в Париже. Например, цикл об озере Чад:

На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.

Именно эти стихи позволили некоторым биографам утверждать, что в своё первое путешествие в глубины Африки поэт отправился именно тогда, в 1906—1907 годы. Гумилёв действительно был в Африке — в Египте во время своей поездки по Леванту. Однако настоящие экспедиции были ещё впереди.

Абиссиния, далёкая и загадочная

Осенью 1909 года Николай Гумилёв совершенно неожиданно принимает решение о поездке в Абиссинию. Он тщательно планировал своё путешествие, читал много книг о культуре и истории этой страны. 1 декабря поэт сел на пароход до Варны в Одессе — дальнейший путь шёл через земли Османской империи. Из Болгарии он отправил открытку Валерию Брюсову: «Приветствую Вас из Варны, куда я заехал по пути в Абиссинию. Там я буду недели через полторы. Застрелю двух, трех павианов, поваляюсь под пальмами и вернусь назад, как раз, чтобы застать Ваши лекции в «Академии Стиха»».

К концу декабря, двигаясь от Александрии к Порт-Саиду, а затем к Джедде, Гумилёв 23 декабря прибывает в Джибути, где начинается настоящее приключение. В очередной раз он пишет Брюсову о своих впечатлениях: «Завтра еду в глубь страны, по направлению к Аддис-Абебе, столице Менелика. По дороге буду охотиться. Здесь уже есть все, до львов и слонов включительно. Солнце палит немилосердно, негры голые. Настоящая Африка». Действительно — на пути к резиденции абиссинского монарха Гумилёв отдаёт всего себя охоте — впечатления он затем отразит в своём «Африканском дневнике», посвящённом, правда, совсем другой поездке на континент.

Однако в столицу страны поэт так и не попал, ограничившись посещением Харара, города на востоке Абиссинии. В этой поездке Гумилёв не вёл путевых записок, поэтому о его впечатлениях от путешествия можно судить лишь по письмам и открыткам, которые тот посылал в Россию. Странствие по Африке сопрягалось со значительными физическими нагрузками — об этом поэт жаловался своему другу, литератору Михаилу Кузмину: «Я в ужасном виде: платье мое изорвано колючками мимоз, кожа обгорела и медно-красного цвета, левый глаз воспален от солнца, нога болит, потому что упавший на горном перевале мул придавил ее своим телом».

7 января поэт из Джибути выезжает на родину — тем же маршрутом, которым прибыл сюда месяц назад. Уезжает, чтобы через некоторое время вернуться снова и увидеть, наконец, столицу древнего царства уже в качестве журналиста, корреспондента газеты «Русская речь».

В ноябре 1910 года Гумилёв тем же путём, через Джибути, наконец добирается до Аддис-Абебы. 18 ноября поэт посетил русскую миссию в Абиссинии, об этом сохранились воспоминания жены русского посланника в этой стране, Анны Чемерзиной: «…Сегодня у нас завтракал русский корреспондент «Речи» и журнала «Аполлон» (декадентский) Н. С. Гумилёв, приехал изучать абиссинские песни. Очень приятно было видеть русского». Он побывал на вручении послу верительных грамот — чета Чемерзиных сама только прибыла в страну. После приезда около месяца Гумилёв жил в столице Абиссинии, планировал маршруты для будущих походов, однако, сначала из-за недостатка денег, а затем и из-за кражи, произошедшей в гостинице, эти планы пришлось отложить.

Российский посол всячески помогал своему соотечественнику и удовлетворял его интерес в познании страны. Сам Гумилёв писал: «…Я жил также четыре месяца в столице Абиссинии, Аддис-Абебе, где познакомился со многими министрами и вождями и был представлен ко двору бывшего Императора российским поверенным в делах в Абиссинии». Новый год поэт встретил в российской миссии — и жена посла отзывалась о нём в самом комплементарном ключе. Со временем Гумилёв всё-таки принял решение возвращаться на родину, однако, чтобы собрать хотя бы какие-нибудь этнографические материалы, двинулся в сторону Джибути через горы Черчер вместе с местным поэтом ато-Иосифом. Собранные по дороге песни он планировал издать — главную ценность в них он видел в «свежести чувства, неожиданности поворотов мысли и подлинности положений». Наполненный африканскими впечатлениями Гумилёв вернулся к жене Анне Ахматовой в Киев в конце марта 1911 года.

Этнографическая экспедиция: возвращение Гумилёва в Африку

После двух путешествий в Абиссинию Гумилёв захотел познакомиться с мнением учёного сообщества о языке и культуре этой страны. В декабре 1912 года с помощью университетских связей (к тому времени он числился на юридическом факультете) поэт обсуждает с Академией Наук планы новой экспедиции — уже не просто частной поездки, а серьёзной исследовательской акции. Гумилёву оказывал посильную помощь директор Музея антропологии и этнографии Василий Радлов, который вел переговоры с чиновниками об облегчении передвижения экспедиции на территории России. Он же написал российскому послу в Аддис-Абебе Чемерзину с просьбой оказать всяческое воздействие своему старому знакомому. 7 апреля поэт отправился в очередную, но уже последнюю поездку в любимую Африку.

На протяжении экспедиции Гумилёв с осознанием всей полноты ответственности (речь теперь шла не об авантюре, а о серьёзной научной поездке) вёл походные записки, не забывая при этом сообщать о своих делах родным и друзьям, прежде всего жене. «С нами едет турецкий консул, назначенный в Харрар. Я с ним очень подружился, он будет собирать для меня абиссинские песни, и мы у него остановимся в Харраре». Действительно, консул организовал Гумилёву встречу с вождями сомалийских племён, на которой тот смог приобрести немало будущих экспонатов. В Харраре поэт встретил будущего короля Хайле Селассие — героя сопротивления итальянским захватчикам в 1930-е годы. Гумилёв был первым, кто рассказал о нём русскому и европейскому читателю.

Получив разрешение местных властей передвигаться по территории страны, в мае 1913 года поэт отправился вглубь страны собирать предметы материальной и произведения устной культуры местного населения. К сожалению, об этой части путешествия путевых заметок не сохранилось. Записи заканчиваются так: «Мы решили, что Харар изучен, насколько нам позволяли наши силы, и, так как пропуск мог быть получен только дней через восемь, налегке, т. е. только с одним грузовым мулом и тремя ашкерами, отправились в Джиджига к сомалийскому племени Габаризаль. Но об этом я позволю себе рассказать в одной из следующих глав». Эти главы до сих пор не найдены.

Судя по обрывочным данным, которые можно почерпнуть из «Африканского дневника» и стихотворений Гумилёва, экспедиция около полутора месяцев путешествовала по востоку Абиссинии, по горному хребту Черчер, заходя в города Дыре-Дауа, Гинир и селение Шейх-Гуссейн — в последнем исследователи посетили гробницу святого, в честь которого был назван населённый пункт.

1 сентября исследователи вернулись в Россию. Они привезли с собой богатый этнографический материал (предметы быта, костюмы и целую серию фотографий), который вошёл в состав коллекции Музея антропологии и этнографии. Многие находки посетители могут увидеть и сегодня. Эти экспонаты напоминают о Николае Гумилёве не только как о великом поэте, но и о путешественнике и собирателе. И почти каждый школьник знает стихотворение поэта, в котором отразилась его бесконечная любовь к Африке, к её флоре и фауне.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.