Легион СС «Норвегия»: разгром эсэсовских добровольцев в Карелии

Добробат «Норвегия»

В Карелию норвежцы попали довольно простым образом — записались добровольцами в подразделения СС. Последние всё время тасовались и переформировывались, но на июнь 1944-го большинство добровольцев находились в лыжном (егерском) батальоне «Норвегия».

Шли они туда по разным причинам. Кто-то желал внести вклад в «войну с большевизмом», кто-то был искренним нацистом. Семьи некоторых состояли в партии Квислинга (Видкун Квислинг — глава коллаборационистского правительства Норвегии во время немецкой оккупации), чего не одобряла бо́льшая часть норвежского общества.

Этим отдельным личностям так доставалось от «благодарных» граждан, что войска СС казались неплохим местом, где хотя бы травить не будут.

В Карелию эта публика начала ездить сравнительно рано — ещё с 1942 года. Добровольцы пытались учиться недалеко от передовой. Это считалось полезным, но получалось не всегда. Например, в мае 1942-го норвежцы проводили занятие по ориентированию на местности и дозанимались до того, что забрели на немецкое минное поле. Группа из 20 человек потеряла 18, из них шестерых — убитыми.

К июню 1944-го 193 норвежских добровольца из лыжного батальона (и 12 человек из других подразделений) находились на позициях «Капролат» и «Хассельман», что близ озера Копанец. Редкостная глушь — вокруг лежали только леса, озёра и болота.

Отряд был «молодой»: бо́льшей части — от 16 до 23 лет. Шестнадцатилетних было двое, семнадцатилетних — 16 человек. Стандартам СС молодёжь соответствовала. Некоторые норвежцы, под одобрение товарищей, охотились за телами подорвавшихся на минах или погибших в перестрелках русских разведчиков. Причина была проста — добровольцы питали достойную лучшего применения страсть к черепам. Голова отделялась, кость вываривалась и занимала место в блиндаже в качестве подсвечника.

Перевоспитанным в социал-дарвинистском духе молодым парням, должно быть, казалось суровым и мужественным проводить время на передовой в окружении вражеских черепов. Но русские, пусть и не зная подробностей происходившего, быстро отучили норвежцев от подобных развлечений. Рецепт был прост — разведчики взяли моду минировать тела, которые не получалось забрать с собой.

Поле боя

Высота «Капролат» получила своё название в честь гауптштурмфюрера СС Рихарда Капролата, который командовал ей в 1943 году. Помимо траншей и окопов, на ней имелись бревенчатые дзоты и санитарные или жилые блиндажи. Подступы прикрывали мины и колючая проволока. Обороняющиеся были вооружены личным стрелковым оружием, пулемётами и миномётами.

Позиция «Хассельман» была побольше — она представляла собой несколько высот. Как и «Капролат», она с двух сторон окаймлялась озёрами.

Условия службы было трудно назвать курортными: зимой морозы, осенью дожди, летом комары. Но кормили хорошо — на обед давали по литру супа или мясного рагу, не говоря о хлебцах с маслом, паштете и шоколаде. Основным занятием, помимо сидения на позициях, были патрули, время от времени перетекавшие в мелкие стычки с советскими отрядами. Участок был сравнительно «тихим». Но вечно такая тишина продолжаться не могла.

Затишье перед бурей

Части РККА, которым предстояло штурмовать норвежцев, времени даром не теряли: 8–11 июня 1944-го, за две недели до атаки, 205-я стрелковая дивизия участвовала в учениях. Отрабатывался прорыв укреплённых позиций в болотисто-лесистой местности. Роль противника играла 367-я дивизия — она пыталась нанести контрудар, а затем и вовсе прорваться к «своим», но это было успешно пресечено.

Несмотря на благополучное выполнение учебной задачи, имелись и нарекания.

731-й стрелковый полк — тот самый, что парой недель спустя сметёт норвежских добровольцев с их позиций, — действовал небезупречно. Слабая маскировка, медленное строительство плотов для форсирования водных преград, а командирам вменяли нечёткую постановку задач. Тем не менее, это вскрылось во время учений, а не в процессе штурма — русские ещё раз уяснили свои слабости и имели немало времени на работу над ошибками.

У норвежцев времени было меньше — всего лишь несколько дней до наступления. Именно тогда они заметили повышенную активность противника, из которой следовало, что скоро что-то произойдёт. Викинги принялись трубить об этом вышестоящему командованию и в ответ получили приказ держаться любой ценой.

Русский паровой каток

Батальоны 731-го стрелкового полка заняли позиции для атаки ранним утром 25 июня. Сапёры делали проходы в минных полях, артиллеристы катили орудия по проложенной заранее гати, миномётчики уточняли цели.

Позже выжившие эсэсовцы будут говорить о шквале тяжёлых снарядов, но это не так. Атаки поддерживали лишь миномёты и 45-мм и 76-мм орудия — что-то более тяжёлое проложенная гать доставить не позволяла.

Осторожно продвигаясь и делая проходы в минных полях, красноармейцы окружили высоту «Капролат». Когда всё было готово, последовал ряд ложных атак — требовалось вскрыть все огневые точки противника. Основное же наступление на этот пункт началось вечером 26 июня — в ходе него был убит командир норвежцев. После этого у противника начался хаос. Потерявшие управление добровольцы беспорядочно ринулись кто куда. Не зная, что «Капролат» окружена, они попадали под огонь красноармейцев или подрывались на собственных минах.

Из 58 занимавших «Капролат» бойцов было убито 26 человек, 23 эсэсовца попали в плен. Пробиться на соседнюю позицию «Хассельман» или выйти к своим в другом месте после долгих блужданий по лесам и болотам смогли немногие

Судьба дезертира

Если судьбу «Капролата» во многом решила гибель командира роты, то маркером обороны «Хассельмана» было малодушие в верхах. Позицией командовал норвежец — оберштурмфюрер Софус Карс. Он руководил боем до трёх часов утра (спустя два часа после рассвета) 27 июня.

Русские постепенно брали одно укрепление за другим, ситуация вошла в стадию критической, и Карс решил, что ловить на «Хассельмане» больше нечего.

Путь к отступлению был один — километровое озеро, ведущее к немецким позициям. Переплыв его, Карс оказался в безопасности. Только вот остатки батальона держались ещё до шести утра — под руководством штандартенюнкера Арилда Ядара. Расстреляв все патроны, Ядар и его товарищи разделились и бросились к тому же озеру. Ядар добрался до своих и до конца дней ненавидел Карса — ранний побег оберштурмфюрера он небезосновательно считал предательством.

Самого Карса не наказали за действия на «Хассельмане». Напротив, он был награждён Железным крестом — вероятно, имелись нужные связи. А быть может, в партии Квислинга решили сделать хорошую мину при плохой игре — после такого грандиозного разгрома режиму были нужны герои, а не расстрелянные за трусость командиры.

В феврале 1945-го Карса назначили главой личной охраны Квислинга. Это, правда, не имело большого значения — всё летело в тартарары. После войны бывшего оберштурмфюрера посадили в тюрьму, но в 1947 году он сумел бежать в Аргентину. Там экс-эсэсовец устроился инженером-электриком. Он даже смог вернуться в Норвегию в 1978-м — когда истёк срок давности по его приговору.

Окончательный разгром

Штурм позиции «Хассельман» занял больше времени — она была крупнее, лучше укреплена, и её защищало больше человек: 129 норвежцев и небольшое количество немцев. После того как рубеж был захвачен, на «Хассельмане» и в окрестностях нашли 73 трупа. Восемнадцать человек попали в плен, 38 удалось пробиться к своим.

Потери русских для штурма в таких сложных условиях были весьма умеренными — 58 убитых и 189 раненых. Помимо пленных, взяли трофеи — в основном стрелковое оружие, миномёты и боеприпасы. Так завершилась история оборонительных пунктов «Капролат» и «Хассельман». Добровольческий батальон «Норвегия» был образцово-показательно разгромлен, что стоило норвежцам наибольших единовременных потерь за всю войну.