Пианистка и покровительница искусств Мария Калержи: о ней писал Виктор Гюго, была любимой ученицей Шопена и Листа и сыграла важнейшую роль при захвате власти Луи Бонапартом

От семейных уз к свободным отношениям

Урожденная Людовика Мария Каролина, графиня Нессельроде, она появилась на свет в Варшаве в 1822 году. При жизнеописании Марии принято упоминать о некоем предопределении – якобы большую роль в ее судьбе сыграла наследственность и история родителей. Герой Бородино граф Фридрих Карл (или Федор Карлович) Нессельроде женился на красивой, но весьма ветреной и непостоянной Текле Наленч-Гурской, польке, которая, едва успев родить двух дочерей (младшую муж не признал своей), ушла из семьи. После развода родителей Мария Нессельроде оказалась в доме своей родственницы, Елены Дмитриевны Сверчковой, получив вместе с семьей и новую фамилию.

Мария Сверчкова становилась красивой и хорошо образованной девушкой, изучала все основные европейские языки, получила прекрасное музыкальное образование. С детства вращаясь в высших аристократических кругах (дядя Марии Карл Нессельроде был министром иностранных дел Российской империи), она общалась с выдающимися людьми своего времени, включая литераторов, музыкантов и художников. Немудрено, что девушка была в высшей степени интересной невестой, и уже в семнадцать лет ей была подобрана партия – Ян (Иван) Калерги – богатый торговец греческого происхождения. К свадьбе он преподнес Марии в дар не только крупную сумму денег, но и особняк в Петербурге на Невском проспекте.

Тут-то и проявился темперамент матери-польки – Калергис родила дочь Марию и, испытывая к супругу скорее отвращение, чем привязанность, покинула его, отправившись жить в Европу. Во всяком случае, благодаря богатству Калерги никакой нужды в средствах его жена не испытывала. Она поселилась в Париже, в доме номер 8 по улице Анжу, неподалеку от площади Согласия. Этот адрес приобрел широкую известность во французской столице, став салоном «Белой сирены» или «Снежной феи», как называли тогда Марию Калергис.

Салон «прекрасной Калергис»

Она брала уроки игры на фортепьяно у своего соотечественника Фридерика Шопена и Ференца Листа. Можно было бы сказать, что дом Марии Калергис стал центром культурной жизни Парижа, туда стекались и композиторы, и поэты, и политики – причем личность хозяйки салона и ее ближайшее окружение привлекали гостей, возможно, не меньше, чем высокие материи, которые были предметом обсуждения и восхваления. Вместе с Калергис интересную и вольную жизнь в Париже вели еще две подруги-аристократки из России – Лидия Закревская-Нессельроде и Надежда Нарышкина.

Лидия Закревская приходилась женой двоюродному брату Марии Калергис, но, как и юная графиня, она уехала от нелюбимого мужа в свободный и веселый Париж. Именно Лидия стала предметом обожания Александра Дюма-сына, он мечтал жениться на ней, но развод был для Нессельроде категорически неприемлем, и в конце концов он, заботясь о своей репутации и о будущем малолетнего сына, практически силой вывез жену из Парижа. Дюма-младший какое-то время следовал за любимой, но в Российскую империю его не пустили, и он возвратился в Париж ни с чем. Впрочем, почти сразу же он нашел утешение в лице другой компаньонки Калергис по жизни в столице Франции – Надежды Нарышкиной.

Надежда, или Надин, как звали ее в Париже, как несложно догадаться, также жила отдельно от неугодного супруга. Еще будучи в Петербурге, она оказалась замешанной в громком деле об убийстве французской модистки Луизы Симон-Деманш (дело Сухово-Кобылина). С Дюма же ее связали любовные отношения, перешедшие затем в брак, это произошло после смерти первого мужа Нарышкиной. Примечательно, что и в это уравнение входил ребенок – дочь Надежды Ольга, которая из-за образа жизни матери была лишена возможности устроить свою жизнь так, как предписывало ее происхождение.

Трудно сказать, были ли сплетни о парижском салоне Калергис всего лишь злобными домыслами, но описания того, что творилось в доме на улице Анжу, часто носили крайне предосудительный характер. Граф Орас де Вьель-Кастель в своих мемуарах напрямую приписывал трем русским аристократкам организацию вечеров разврата, Андре Моруа отзывался куда галантнее, называя женщин «посольством красавиц». Мария Калергис, по его же словам, «слишком живо интересовалась поэтами и пианистами». Она была очень хороша собой - высокая, с прекрасной фигурой, выразительными глазами и белоснежной кожей, и, безусловно, блестяще и разносторонне образованной.

Среди завсегдатаев салона и поклонников или даже возлюбленных Марии значились поэты Альфред де Мюссе, Генрих Гейне, Циприан Норвид, Теофиль Готье, писатели Эжен Сю, Дюма-отец, меценат Анатолий Демидов, а также музыканты, политики и вообще заметные фигуры середины XIX века. Многие посвящали ей произведения или выводили в них персонажей, списанных с Калергис. Гюго упомянул Марию в своей «Истории одного преступления» - это была «бесконечно обольстительная и отчаянная женщина». Хозяйке дома по улице Анжу нередко делали предложение руки и сердца, на которые она была вынуждена отвечать отказом: муж Калергис был еще жив, а развода в тех обстоятельствах добиться было невозможно.

Марией Калергис восхищался композитор и виртуоз Ференц Лист, отзываясь о ней как об очень способной ученице и блестящей пианистке. Вероятно, мастерство Калергис и в самом деле было достойно похвалы композитора, что же еще стоит за столь явным восхищением, остается только гадать. Дочь Калергис между тем воспитывалась в католическом монастыре – тем не менее общение с матерью поддерживала: сохранилась переписка, в которой две Марии обмениваются новостями и взглядами на произведения искусства, выпущенные в свет поклонниками «снежной феи».

Считается, что Мария Калергис была информатором русского императорского двора – в своих письмах к дяде, канцлеру Нессельроде, она сообщала информацию о состоянии дел при дворе короля Луи Филиппа, которую черпала благодаря своим многочисленным связям в парижском обществе.

Возвращение на родину и новое замужество

В 1857 году Мария Калергис уехала в Варшаву и там уже по-настоящему посвятила себя музыке. Она устраивала выступления, играла на фортепьяно и вырученные деньги направляла на благотворительность – муж по-прежнему обеспечивал ей безбедное существование.

Особую роль Мария Калергис сыграла в судьбе Рихарда Вагнера, первая встреча с которым произошла в 1860 году. Немецкий композитор испытывал крайнюю нужду в средствах, и «снежная фея» оплатила его долги, возникшие после череды концертов. Это не было подачкой – скорее даром от коллеги и почитателя таланта композитора. В благодарность за поддержку Вагнер предоставил Марии право отбора певцов для постановки оперы «Тангейзер», а еще устраивал специально для нее исполнение «Тристана и Изольды».

Среди множества поклонников Калергис был некий Сергей Сергеевич Муханов, младше графини на одиннадцать лет, тоже влюбленный в прекрасную блондинку. В 1863 году его предложение руки и сердца было принято – муж Калергис к тому времени скончался, и Мария получила возможность вступить в новый брак. Он оказался куда счастливее первого – к тому же, Муханов с помощью своей жены преуспел в сфере культурного развития Варшавы. Он занимал должности заведующего императорскими дворцами в Варшаве, а затем возглавлял дирекцию Варшавских театров. Мария Калергис-Муханова во всем помогала мужу, благодаря ей в столице Польши появились консерватория и филармония.

Мария Калергис умерла в 1874 году в возрасте 52 лет, по всей видимости, от раковой опухоли. На смерть пианистки и мецената Ференц Лист создал элегию для виолончели, которую посвятил ушедшей подруге.