Самая большая ошибка англичан, или Истоки Первой мировой войны

«Рывок к мировому господству», или во всем виновата Германия?

С того момента, как 28 июня 1914 года прозвучал трагический выстрел в Сараево и пуля из пистолета Гаврило Принципа настигла эрцгерцога Франца Фердинанда, началось великое противостояние европейских держав. Разобраться, какая из них несет наибольшую долю ответственности за последовавшую Первую мировую войну (а, значит, косвенно и за Вторую мировую), до сих пор решительно невозможно, это как раз тот случай, когда красивый афоризм — «историю пишут победители» — абсолютно неверен. Версальский мир 1919 года возложил всю полноту вины на Германию, но современники прекрасно понимали, что это политический жест, оправдывающий жестокие условия навязанного немцам договора, а не установленный факт.

Политики и историки за столетие предложили множество объяснений, почему началась Первая мировая. Некоторые обходились тем, что признавали ее неминуемым фатальным злом, которое никто не мог предотвратить — Ллойд Джордж писал, что в войну «народы соскользнули», как в кипящий котел, что-то подобное говорили Уинстон Черчилль, германский канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег и иные современники — словно все случилось само собой. Другие (марксисты, прежде всего) винили во всем империализм и представляли войну как закономерный результат классовой борьбы; третьи полагали, что война стала следствием милитаризма и гонки вооружений; четвертые — что виновна организация европейской дипломатии начала ХХ века… Тезис о главной роли Германии в развязывании войны реанимировали лишь после Второй мировой сами немцы, на фоне комплекса вины из-за гитлеризма. Работа историка Фрица Фишера «Рывок к мировому господству» (1961) оказала в свое время большое влияние, но была раскритикована именно за германоцентризм.

Действительно, стремление Германии к мировому господству едва ли имело место и могло послужить причиной к войне, а свою долю ответственности несли и сербы, и австрийцы, и русские… Довольно редко в числе виновников упоминают Великобританию (ведь, казалось бы, верные долгу британцы вступились за союзные Бельгию и Францию). Привычный взгляд на позицию англичан перед войной резко раскритиковал более двадцати лет назад профессор Гарварда, британский историк Нил Фергюсон, который в труде «Горечь войны» (1999) возложил вину за катастрофу мировых войн на свою страну. На его взгляд, именно ошибки английских политиков ввергли Европу в чудовищную бойню.

Великобритания решает воевать

По мнению Фергюсона, ошибочным стал уже общий курс британской внешней политики начала ХХ века — Лондон пытался сохранить хорошие отношение с Францией, Россией и США, которые могли угрожать английским интересам, даже в ущерб отношениям с менее опасными (как тогда казалось) государствами, и прежде всего с Германской империей. Недооценив немцев, британцы стали союзниками Франции и России в складывающейся в Европе системе военно-политических блоков. Еще одним фактором, который привел Великобританию к войне, стала германофобия группы государственных деятелей, принимавших ключевые решения в 1914 году — министр иностранных дел Эдуард Грей (с 1905 г.), глава Адмиралтейства Уинстон Черчилль и другие, кто видел в Германии потенциального «континентального деспота»: они отвергали попытки немцев сблизиться и сотрудничать по колониальным и другим международным вопросам много лет.

Как и иные ведущие европейские державы, Германия готовилась к войне, однако не намеревалась начать ее непосредственно летом 1914 года — глава Большого генерального штаба граф Хельмут фон Мольтке, генерал Вильгельм Гренер и другие высшие военные руководители вообще были в отпусках в июле. В результате июльского кризиса немцы все-таки решились на большую войну, которой все давно опасались, и как считает Фергюсон, «чашу весов в пользу войны» склонило поведение Англии. Так как в Лондоне боролись между собой партия войны и партия невмешательства, это давало немцам надежду на нейтралитет Великобритании в случае начала боевых действий (тогда шанс Германии на победу сильно возрастал). Союзные отношения с Бельгией и Францией не накладывали на англичан жестких обязательств, и они могли уклониться от прямого вмешательства хотя бы на время и не потерять лицо. Французам в Лондоне обещали поддержку, но немцам не говорили ничего определенного. Тем не менее встречи дипломатов и высказывания отдельных лиц в июле убедили Берлин, что британцы не хотят воевать на континенте. Чего стоит только беседа английского короля Георга V с немецким кронпринцем, в ходе которой монарх дал понять, что Англия хочет сохранить нейтралитет как можно дольше в случае войны, хотя и не сможет остаться безучастной к судьбе Франции.

Немцы интерпретировали позицию британцев так — если Германия быстро одержит верх в борьбе против французов, англичане просто не успеют ввязаться в войну и будут этому рады. И Берлин решился на мобилизацию (если бы англичане сразу заявили, что намерены воевать, вероятно, Германия бы не взялась за оружие). А затем началась череда взаимного объявления войны — Австрия и Сербия, Россия и Австрия, Германия и Россия, Германия и Франция и так далее. А когда немецкие войска нарушили нейтралитет Бельгии и вторглись в ее пределы, британцы (неожиданно для немцев) все-таки объявили войну Германии — 4 августа в 23:00. Партия невмешательства потерпела поражение. Так началась четырехлетняя кровавая мясорубка.

Победители Первой мировой — они же проигравшие?

В конечном счете Великобритания не только своей неопределенностью спровоцировала на агрессию немцев, которые боялись проиграть гонку вооружений, но и объявлением войны оказала себе медвежью услугу. В ходе Первой мировой британцев погибло вдвое больше, чем во Второй. В результате войны в России произошла революция, к власти пришли большевики и грозили мировой революцией Европе, вели антиколониальную политику, лишили англичан большого рынка сбыта и национализировали все предприятия британского капитала на территории Российской империи. Кроме того, Германия в 1918 году оказалась в затрудненном политическом и экономическом положении, а выход из него нашелся в трагическом 1933 г. и еще одной войне — куда более гибельной, чем Первая мировая. Сама Великобритании хоть и сохранила империю, но утратила прежние позиции в мире.

Фергюсон решился на то, чего историки обычно избегают делать прямо — рассмотрел альтернативу произошедшим историческим событиям. Он полагает, что Англии не нужна была война. Если бы даже не удалось ее избежать, в июле 1914 года открыто заявив немцам о военной поддержке Франции, то лучше было бы не вступать в нее вовсе и дать Германии одолеть французов. Немцы под дипломатическим давлением других стран удовольствовались бы чем-то вроде мирного договора 1871 года, то есть репарациями и несколькими французскими колониями (в общем, довольно умеренные условия); в России не восторжествовал бы большевизм, а Британия не истощила бы свои ресурсы и сохранила былое влияние. При этом в Германии не сложилось бы благоприятной ситуации для возникновения гитлеризма, да и сам Гитлер, скорее всего, свои амбиции реализовывал бы как художник и своеобразный публицист, но не более — ведь Германия и так стала бы процветающей и могущественной страной. Не потребовалась бы Европе и масштабная финансовая помощь США, и Лондон остался бы финансовой столицей мира. Таким образом, победа Германии в войне против Франции была бы не «так вредна для британский интересов, как утверждали Грей и прочие германофобы — и как впоследствии было принято думать в исторической науке». А в результате в войне не победил никто (разве что Штаты извлекли немалые преимущества).

Работа Фергюсона, акцентирующая внимание на деталях британской внешней политики, доказывает, что «проблема вины» не может быть решена однозначно: да, немцы навязали войну Франции, но британцы сделали этот конфликт мировым. Первая мировая не была несчастьем — «она была хуже, чем трагедией — ведь трагедия, как учит нас театр, это нечто неизбежное и неотвратимое. Она была просто-напросто величайшей ошибкой в истории Нового времени».