Тевтонский орден спал и видел, как бы поработить земли Руси и еще 9 «школьных» заблуждений о русской военной истории

К окончанию школы у всех более-менее складывается представление об истории своей страны. Правда, обычно оно имеет довольно мало общего с современными научными взглядами. Какие-то ошибки и устаревшие утверждения давно поселились на страницах учебников, какие-то подхватываются из массового сознания. Возьмём для примера военную историю России. И заметим, что в других странах не лучше…

Типичный воин Древней Руси — это простой мужик в рубахе со щитом и копьём!

Это было справедливо эпохой раньше. Когда славяне выбрались из припятских болот, огляделись вокруг и стали племенными союзами бродить по Европе, пиная разных ромеев и даже порой грабя викингов. Ну и огребая в ответ, куда ж без этого.

(Примечание: а может, и не из припятских, и не болот — это лишь одна из версий и тоже немного миф.)

Вот только к моменту появления Рюрика славяне давно научились плохому. Прослойка профессиональных воинов предпочитала крепкий доспех и клинки из лучших кузниц Европы и Востока. Оформление государственности и династии окончательно отправило племенных воинов в романтичных рубахах в утиль — уж слишком мало они живут на поле боя.

Войной стали заниматься немногочисленные, но опытные профессионалы-дружинники. Ходили бить ромеев, хазар и прочих угро-немцев они совсем не в рубахах.

Ну, а простые народные мужики за рогатины брались только при обороне стен, и то не всегда. Ведь даже городские ополчения состояли из тех, кто хуже народа, — лучших людей города. Тоже в доспехах, и с конца XI века — почти исключительно на конях.

Миф второй. Древнерусские воины сражались мечами, выкованными русскими же кузнецами!

До сих пор можно прочитать о неких фантастических русских мечах, рядом с которыми даже дамасские клинки стыдно было положить. К сожалению, существовали эти прекрасные мечи исключительно в романтическо-патриотических фантазиях. По той простой причине, что качество болотных руд на Восточно-Европейской равнине даже нормальный доспех позволяло делать со скрипом.

Потому, когда мы справедливо смеёмся над мифами о суперкатанах, которые на деле ковались из очень плохого железа, стоит помнить — у нас оно было не лучше.

Древнерусским воинам не приходилось, подобно самураям, на поле боя выправлять погнувшиеся клинки только потому, что из варяг в греки ходили купцы и привозили прекрасные клинки из лучших кузниц Рейна.

Сугубо русские клинки встречались — но очень редко. Популярностью они не пользовались. Воину нужно качественное оружие, а о поддержке отечественного производителя пусть князь думает. Ну, а действительно хорошая собственная сталь на Руси появилась только с освоением Урала.

Миф третий. С древности русские были мирным народом, ни на кого не нападали и только защищались от агрессоров!

Ну вот совсем нет. Ни разу нет.

Славяне погрустили некоторое время под властью готов, после чего сходили с гуннами в Европу — и им это дело понравилось. Да так, что в следующие века досталось всем и никто не ушёл обиженным.

Предки русичей были ничем не хуже и не лучше. На страницы хроник они врываются в свете пожаров залитых кровью и старательно разграбленных городов Византии и Персии. Потом были щит на вратах Царьграда, разгром тогдашней сверхдержавы Хазарии, сорвавшееся отчаянными стараниями ромеев завоевание великого болгарского царства. Князья ходили бить и грабить соседей при первой возможности по самую Чехию, а новгородские рейдовые партии ходили вытрясать дань с земель от Финляндии до Перми как на работу.

Мирные, незлобивые русичи.

Другой вопрос, что под боком у Руси находилась степь. А в ней, что характерно, степняки. У которых рейды на соседние земледельческие территории за едой и рабами — часть ежегодного хозяйственного цикла. Иначе в плохой год можно банально с голодухи помереть среди соплеменных ковылей. С чадами и домочадцами. Так что — ничего личного.

Вот на этом направлении русские дружины как раз обычно защищались. Ну и при малейшей возможности ходили в степь с ответными визитами вежливости — и её немного зачищали.

Но и здесь никакого любимого националистами и романтиками всех мастей эпического противостояния не было. Со степняками русичи и воевали, и союзничали, и женились чуть ли не табунами. Время такое, суровое и жестокое. Сегодня друг друга режем, завтра гуляем на пиру, послезавтра опять режем — дело житейское.

Миф четвёртый. Тевтонский орден спал и видел, как бы поработить русские земли!

Ну да, спал и видел. Только не русские, а балтские и эстские. Морское побережье — это вкусно.

Суть же конфликта русских княжеств с крестоносными немцами — это сферы влияния в Балтике. Дело в том, что многие местные племена к появлению в Прибалтике орденов и епископств уже не первый век были данниками русских.

«Это наша корова, и мы её доим!» — возмутились в Новгороде и Полоцке при появлении товарищей в белых сюрко с крестами и мечами.

И в ответ на отжатие пары небольших княжеств в Ливонии стали ходить к немецким товарищам с острыми предметами для ускоренного разрешения коммерческих и налоговых споров. С 1203 по 1234 годы — восемь только крупных походов «мирных» русских князей на «агрессивных» крестоносцев. По самой уважительной причине — полезная дань с ливов и эстов.

Ответные визиты были куда более редки. И даже жуткие сцены падения Пскова в фильме Эйзенштейна — чистое фэнтези. Нет, рыцари не были белыми и пушистыми, при взятии Гданьска они учинили резню даже похлеще. Но конкретно в Пскове всё прошло мирно, в рамках борьбы псковских политических фракций.

И даже последовавшее Ледовое побоище происходило на «немецкой» территории — рыцари и воины епископств очень неудачно перехватили очередной визит «незлобивых и только защищающихся» русских, недовольных изменением политических раскладов в Пскове — только и всего.

Миф пятый. В Ледовом побоище и на Куликовом поле врага сдержала русская пехота!

А не было её. Точнее, была — но настолько мало и редко, что даже экзотично. Пешими по древней варяжской традиции изредка воевали новгородцы — но до цели они добирались на ладьях или на всё тех же конях. Вся же остальная Русь, как и Европа, с конца XI века пересела на коней. Пешие воины в большинстве случаев только сторожили обозы — и всё.

Так что русские народные мужики в рубахах с топорами и дрынами с картин и кадров кино — лишь дань увлечения интеллигенции XIX века романтической народностью.

А также результат устройства мозгов тогдашних военных историков, по личному опыту в принципе не представлявших себе войны без масс пехоты при некоторой поддержке кавалерии.

На полях же битв реального русского средневековья безраздельно правила дружинная конница. Именно она дралась в княжеских усобицах, умирала на Калке и Сити, побеждала на берегах Чудского озера и на Куликовом поле.

Затем её сменила поместная конница — тогда как знаменитые стрельцы были при ней лишь вспомогательным инструментом, работавшим в основном из полевых укреплений и прикрывавшим артиллерию.

Действительно массовое применение пехоты в русских войсках началось только после Смуты, когда под влиянием западноевропейского опыта и в ответ на превосходство конницы Речи Посполитой стали создавать полки нового строя.

А ведь это уже почти середина XVII века. До того русский воин — это прежде всего всадник.

Миф шестой. Крепостные стены «кремлёвского» типа из красного кирпича с резными зубцами — исконно русское изобретение!

И тоже нет. Чтобы в этом убедиться, достаточно съездить, скажем, в Милан или Верону. Или хотя бы посмотреть фотографии замка Сфорца.

Ой, это же Кремль! — скажете вы, и будете совершенно правы. Ибо московский Кремль и все его производные, вплоть до Смоленской стены, создавались на основе итальянской фортификационной школы Ренессанса. Поначалу — итальянскими же мастерами.

Ну, а поскольку итальянская фортификация далеко не так известна, как культурные шедевры Возрождения, а Кремль веками не сходит со страниц европейских новостей, — этот стиль и стали считать чуть ли не исконно русским.

Впрочем, типично русским он действительно стал. Но уши из него торчат сугубо итальянские.

Когда встал вопрос, какими делать зубцы московского Кремля, после недолгих размышлений решили: православным государям уж точно невместно иметь на крепости зубцы, как у поддерживающих Ватикан гвельфов, — так что пусть они будут раздвоенными!

Миф седьмой. Копьё было главным оружием русского всадника с древности и до петровской эпохи!

Как выглядит русский богатырь? Могучий воин в кольчуге, со щитом и копьём.

Правда, вместо древнерусской «брони» ему частенько рисуют доспехи XVII века, с красивыми броневыми щитками разных типов. Хотя использовались они во времена д’Артаньяна и Ришелье, а не богатырских застав.

С копьём же анахронизм обратный. Копьё было главным оружием русского воина-всадника с момента массового появления конницы. Но — только до середины XV века.

А затем в Великом княжестве Московском произошла военная революция. На место могучих, но очень дорогих дружинников-копейщиков на породистых конях пришла масса поместной конницы со степным комплексом вооружения.

С этих пор главным оружием русской конницы стали луки со стрелами — которые со временем сменились пистолями. В рукопашной они сражались саблями или глефами-совнями. Таранного же удара копьём они наносить не могли — дешёвые кони и сёдла степного образца позволяли удобно крутиться и посылать стрелы в любом направлении, но не давали упора сзади.

Впрочем, воины других русских земель, от Новгорода до Белой Руси, дольше не прощались с копейным боем. Некоторые продолжали специализироваться в нём до XVIII века. Правда, это уже были гусарские хоругви Речи Посполитой.

Миф восьмой. Стрельцы носили красные кафтаны!

Классический образ стрельца в яркой униформе с устрашающим бердышом наперевес прекрасен. Увы, реальности он соответствует лишь отчасти.

Во-первых, они далеко не всегда были красными. Встречались стрелецкие приказы — то есть полки, — где штатными были синие, жёлтые, зелёные кафтаны. Красные встречались чаще — но и они имели до шести разных регламентированных оттенков в зависимости от подразделения.

А во-вторых, цветные одеяния были исключительно парадной формой. Очень дорогой и сугубо церемониальной. Служили, и тем более ходили воевать, стрельцы в куда более простых и дешёвых суконных кафтанах: коричневого, серого или чёрного цвета.

Потому стрельцы, отважно бьющиеся с супостатом в ярко-алой униформе — это примерно как российские десантники, превозмогающие в «парадке» с роскошными дембельскими аксельбантами.

На самом деле всё несколько сложнее. В русском государстве были два вида стрельцов: московские и городовые (расквартированные в приграничных городах). Если не считать стремянных, но их было немного и они составляли особую стражу государя. Городовые действительно имели кафтаны из некрашенного сукна (хотя в отдельным случаях им могла жаловаться и цветная форма, которую носили сугубо по праздникам), а вот московские как раз всегда из цветного. Некрашеный вариант они могли носить по собственному почину из соображений экономии, но на войну действительно ходили «в цветном».

Миф девятый. Войска европейского образца в России появились только при Петре I!

А до того, дескать, воевали по старинке. Посконной поместной конницей и стрельцами.

К счастью для русских, их правители не были идиотами. Военное дело со времён молодого Ивана Грозного ушло далеко вперёд.

В Смуту московские полки сражались плечом к плечу с союзными им шведами корпуса Делагарди и имели возможность наблюдать более продвинутую и эффективную тактику. Потом новый царь Михаил Романов приложил огромные усилия для превращения русской военной машины в максимально современную.

Из Европы массово приглашались опытные офицеры и целые полки наёмников. По их образу и подобию и с активным участием «инструкторов частных военных компаний» стали создаваться полки нового строя: пешие солдатские и конные рейтарские.

В 1630-х они продемонстрировали гораздо более высокую способность сражаться с войсками Речи Посполитой, чем традиционная поместная конница со стрельцами. Потому к началу новой большой войны в 1654 году главную ударную силу армии царя Алексея Михайловича составили многочисленные полки солдат и рейтар, обученные самыми опытными европейскими офицерами — ветеранами Тридцатилетней войны.

Внешне они были похожи на стрельцов, но отличались куда более высокой дисциплиной и широким спектром умений, могли слаженно маневрировать на поле боя и на вооружении имели пики для сдерживания атак конницы.

Именно они разбили грозные литвинские хоругви и дошли до Вильны и Ковно, продемонстрировав возросшую мощь «легионов Третьего Рима».

Петровские же реформы стали не фундаментальным прорывом и потрясением основ, а следующими шагами по пути, проложенному ещё его царственным дедом. И по ещё более передовым западноевропейским стандартам.

Миф десятый. При Петре I шведы напали на Россию и хотели её завоевать!

Э-э-э… как бы так сказать? Даже в школьном учебнике всё совсем наоборот. Но упоминается вскользь и затмевается Полтавской викторией.

А что делали шведы аж под самой Полтавой и раньше при Лесной у Могилёва? Правильно — Русь покорять пришли. Ну и справедливо огребли.

На самом же деле всё началось с того, что Россия, Речь Посполитая, Саксония и Дания решили накостылять шведам и отобрать у них земли на южных и восточных берегах Балтики. Которые шведы, тоже ни разу не белые и не пушистые, ранее отжали у русских, поляков, немцев и датчан.

А жили там и вовсе в основном прибалты.

Которые всю эту бодающуюся на их землях публику искренне видели в гробу.

Но их мнения по простоте тогдашних нравов спрашивать никому в голову не пришло.

Вот только когда русские, поляки с литвинами и саксонцами и примкнувшие к ним датчане дружно пошли бить шведов — дело обернулось как в старом анекдоте про пойманного медведя. Который, конечно, поймался, только охотникам от этого не легче.

«Последний викинг» и фанат войны Карл XII со своим небольшим, но отборным войском повышенной фанатичности и отмороженности решил, что «это просто праздник какой-то!».

Он разбил под Нарвой вторгшихся русских, одним ударом вышиб из войны Данию, после чего долго гонялся по просторам Речи Посполитой за саксонской пехотой и шляхетской конницей — пока царь Пётр экстренно укреплял многострадальные стены Смоленска и переплавлял церковные колокола на новые пушки взамен потерянных под Нарвой.

Разобравшись с поляками и саксонцами, Карл XII пошёл с ответным визитом бить русских — которые в его отсутствие отжали-таки приличный кусок Прибалтики. Побить не получилось, при Лесной случился первый большой конфуз и эпический алкотрип, а «Полтава» стала в шведском языке примерно тем же, что «Березина» во французском.

Вот только вся эта история — она никоим боком не про гадких европейских завоевателей, которые по сволочизму своего характера опять пришли неволить мирных добрых русичей.

Которые, естественно, никогда ни на кого не нападали — и вот так и построили самую большую континентальную державу.