Борис Скосырев: как русский нелегальный эмигрант стал Королем Андорры

Борис Михайлович Скосырев, он же граф Оранский, он же король Андорры Борис I, жил не в темные времена Средневековья, а в XX веке, однако достоверных фактов о нём известно крайне мало. Сам он рассказывал о себе много разного, но далеко не всем этим историям можно верить. Тем не менее даже из достоверных фактов складывается увлекательная биография русского авантюриста, сумевшего стать в буквальном смысле калифом на час, точнее королем на неделю.

Борис Скосырев родился в 1896 году в Вильно в семье отставного армейского корнета, занимавшего пост земского начальника участка Лидского уезда. Про его юные годы мало что известно. Рос он в семейном имении Тарново, видимо там же получил и образование. Факт того, что мальчик свободно владел четырьмя европейскими языками, а впоследствии выучил даже японский, говорит не только о его лингвистических способностях, но и о том, что образование было неплохим.

Следующий достоверно известный эпизод жизни Бориса Скосырева относится уже к периоду Первой мировой войны. В 1916 году в Россию прибыли три английских дивизиона бронемашин. На равнинах Франции и Бельгии, где шла окопная война, эти металлические монстры оказались не нужны и их отправили в помощь русским союзникам. К командиру одного из дивизионов, капитан-лейтенанту сэру Оливеру Локер-Лэмпсону оказался прикомандирован в качестве переводчика двадцатилетний Борис Скосырев. К 1918 году он дослужился до звания штабс-капитана. С большой долей вероятности можно утверждать, что русский переводчик пришелся по душе сэру Оливеру, который был на 16 лет его старше. В мемуарах Локер-Лэмпсона Скосырев несколько раз упоминается с теплотой. В частности рассказывается, как после Февральской революции Борис, ярый сторонник монархии, предлагал англичанам выкрасть из Царского Села отрекшегося императора Николая II, вывезти его на бронемашинах в Архангельск, а оттуда переправить в Британию.

Этот авантюрный план не состоялся из-за отказа гражданина Романова покидать Россию. Зато в начале 1918 года Локер-Лэмпсон, отбывавший в Британию, забрал с собой и Бориса. Сэр Оливер начал политическую карьеру, а своего переводчика пристроил в японское посольство в Лондоне. Прослужил там, правда, Борис не очень долго: через несколько месяцев лондонская полиция арестовала его за драку и подозрения в краже золотых часов у военного атташе майора Хашимото. При обыске дома у Бориса пропавших часов не нашли, но с работы он вылетел.

Локер-Лэмпсон подкинул ему еще одну работу, но и там его протеже долго не задержался. В январе 1919 года Скосырев предстал перед английским судом за попытку расплатиться поддельными банковскими чеками. Молодой мигрант полностью признал свою вину, горько раскаялся и поклялся в ближайшее время возместить потерпевшим все причиненные им убытки. Растроганный судья отпустил Скосырева на свободу, и через несколько дней тот спешно покинул Великобританию.

Следующим местом, где всплыл Борис, оказались Нидерланды. Он зарегистрировал в Амстердаме коммерческую фирму «Импорт, экспорт и представительские услуги», и теперь на его визитных карточках значилось «Kapitein Boris van Skosareff». В образе лондонского денди, в цилиндре и с моноклем, он посещал великосветские тусовки и всячески пытался подобраться поближе ко двору королевы Вильгельмины. О себе этот денди рассказывал, что он наследник баронского титула, учился в одной из престижнейших британских школ, где сидел чуть ли не за одной партой с принцем Уэльским, и обладает обширными знакомствами при английском и российском дворах. Неизвестно, насколько близко Борис подобрался к королеве, но в 1923 году он получил гражданство Нидерландов.

Чем занимался Скосырев следующие семь лет, доподлинно неизвестно. Позже в своих немногочисленных интервью он туманно рассказывал, что-то ли занимался коммерцией в Южной Америке, то ли выполнял секретные задания нескольких европейских правительств, за что был удостоен титула графа Оранского. Последнее являлось явной ложью: не говоря уж об отсутствии каких-либо подтверждающих этот вымысел документов, княжество Орания было фамильным владением голландской королевской семьи, и ни один иностранец не мог быть удостоен подобного титула. Судя по дальнейшим похождениям Скосырева, можно предположить, что в конце 1920-х он, пользуясь своей импозантной внешностью, жил за счет богатых женщин, то есть вёл жизнь типичного альфонса. Таких женщин было немало, и о большинстве из них Борис предпочитал умалчивать, упоминая лишь о своём бурном романе с леди Дианой Купер, звездой европейского кинематографа.

В 1931 году Скосырев женился на богатой француженке Марии-Луизе Пара-де-Гасье, вдове, которая была старше его на 10 лет. Примерно год он привольно жил в городке Сен-Канна, щедро расходуя приданное своей супруги. Вскоре он покинул семейный очаг и вновь взялся за старое. Борис познакомился с английской аристократкой Филис Хёрт и отправился вместе с ней в Испанию. Отдых влюбленных на средиземноморских курортах был бы безоблачным, если бы не досадное недоразумение. Видимо, леди Хёрт большой щедростью не отличалась, и её любовник решил пойти ва-банк. Испанская полиция арестовала его при попытке заложить в ломбард драгоценности англичанки. Каким-то образом Борису удалось выкрутиться из неприятной ситуации и даже избежать высылки из страны, но вот Филис почему-то обиделась и порвала с ним всякие отношения. В горести и печали «барон» отбыл на Майорку, где вскоре встретил новую пассию — американку Флоренс Мармон.

Флоренс была на 15 лет старше Бориса и в деньгах явно не нуждалась. После развода с Говардом Карпентером Мармоном, миллионером и основателем автомобильного концерна «Marmon Motor Car Company», она получила огромные алименты и теперь с охотой тратила их на своего любовника. Парочка кочевала по Испании и в 1933 году судьба впервые занесла их в Андорру.

Маленькое государство площадью в 467 кв. км было зажато в отрогах Пиренеев между Францией и Испанией. Хотя оно официально называлось княжеством, собственных монархов у Андорры никогда не было. С 1278 года сюзеренами княжества являлись епископ Урхельский, живший в Испании, и французский граф Фуа. С течением веков права на французскую половину власти над Андоррой перешли к королю, а затем и к президенту Республики Франция.

К началу XX века жизнь в Андорре мало чем отличалась от средневековой. Население занималось сельским хозяйством и ремесленничеством. Только в 1920-х годах в княжестве появились электричество и шоссейные дороги, связавшие его с соседями. За пределами региона о существовании Андорры мало кто слышал. Характерный факт: в 1914 году не имевшее армии княжество объявило войну Германии, но этого никто не заметил. В Версальском мирном договоре Андорра не упомянута в числе стран-победительниц, и лишь в 1958 году в ФРГ обнаружили, что уже почти полвека находятся в состоянии войны с карликовым пиренейским государством.

К моменту, когда Борис и Флоренс пересекли границу княжества, её 5-тысячное население волновали политические проблемы. Бунтовать против своих со-сюзеренов андорранцы не собирались. Они с готовностью ежегодно выплачивали им дань — 960 франков президенту Франции и 460 песет, 12 головок сыра, 12 петухов, 12 куропаток, 6 окороков Урхельскому епископу. Жителей княжества волновали собственные права. Избирательным правом обладали лишь отцы семейств, чем были недовольны остальные сограждане. Несколько раз в княжестве вспыхивали волнения, утихавшие всякий раз, как наступало время сбора урожая помидоров. Ознакомившись с политической обстановкой в Андорре, Скосырев сообразил, что на этой маленькой территории есть где развернуться предприимчивому человеку.

Летом 1933 года иностранец, представившийся графом Оранским, явился в Генеральный совет Андорры и предложил список необходимых для маленького княжества реформ, проведение которых гарантировало превращение этой пустоши в райский уголок (в переводе с наварро-арагонского языка слово «андорра» означает «пустошь»). Пока ошарашенные депутаты обсуждали предлагаемый прожект, Скосырев умудрился благодаря деньгам Флоренс получить андоррское гражданство. Это депутатов не впечатлило, и они мало того, что отвергли проект своего нового соотечественника, но и постановили выслать его за пределы княжества.

Борис и Флоренс год провели во Франции, где Скосырев занялся более тщательной подготовкой своей афёры. В Андорру он вернулся в июне следующего года и развернул (опять-таки на деньги американской миллионерши) настоящую агитационную кампанию. Стены домов Андорра-ла-Вельи, столицы княжества, украсились листовками, где излагалась программа по мгновенному преобразованию княжества. Обещались всеобщее избирательное право, отмена всех налогов, экономический расцвет Андорры. Прокламации были подписаны Борисом, графом Оранским, законным претендентом на престол Андорры. Горожане читали листовки и млели: обещания Бориса им явно нравились. Всего за день Скосырев умудрился соблазнить своими посулами большинство из 5 тысяч андорранцев.

7 июля Скосырев вновь посетил Генеральный совет Андорры, где заявил о своих правах на никогда прежде не существовавший андоррский престол. Свои претензии он обосновывал так: со-сюзереном княжества являлся король Франции, незаконно свергнутый революцией в 1848 году. Своих прав на Андорру король никогда никому официально не передавал. А значит, президент Франции — со-сюзерен самозваный. А вот он, граф Оранский имеет официальное письмо от герцога Орлеанского, правнука короля Луи-Филиппа, подтверждающее его притязания на трон (предъявленный документ, естественно, был поддельным).

Перед напором претендентского красноречия и «неопровержимых» документов Генеральный совет не устоял. 8 июля 1934 года 23 депутата проголосовали за избрание графа Оранского королем Андорры под именем Бориса I. Против высказался всего один депутат. Неизвестно, насколько хорошо монархист Скосырев знал русскую историю, но, принимая поздравления депутатов, он вполне мог мысленно сравнивать их с думскими боярами, в 1598 году выбиравшими царём Бориса Годунова.

Своим первым эдиктом Борис I провозгласил всеобщее избирательное право. Затем он распустил Генеральный совет и назначил выборы нового на конец августа. Соблюдением «предвыборных» обязательств он сыскал общий восторг своих новых подданных, с полным одобрением встретивших и конституцию, опубликованную на следующий день. Главный закон Андорры состоял всего из 17 статей. Андорра объявлялась независимой от со-сюзеренов, все её жители вне зависимости от пола, вероисповедания и состояния получали равные гражданские права. Чиновничий аппарат сокращался до трёх министров, назначавшихся и увольнявшихся лично королём. Отменялись все налоги. Монарх наделялся обширными полномочиями: он мог лично объявлять войны, заключать дипломатические союзы и представлять Андорру в Лиге Наций. Кроме того, король Андорры Борис I, граф Оранский, барон Скосырефф, защитник веры (таков был официальный титул нового монарха) изменил государственный флаг — вертикальные полосы на нём он повернул горизонтально, а поверх них поместил королевскую корону. Правда, воплотить этот головной убор в реальности новоявленный монарх так и не успел.

Смена государственного строя в крохотной Андорре стала пусть маленькой, но европейской сенсацией. В нескольких интервью Борис I рассказал о своих планах по созданию «Пиренейского рая». Он планировал привлечение иностранного капитала, соблазнённого отсутствием налогов, а также расцвет туризма. Туристов должны были привлечь горнолыжные трассы и роскошные казино, которые планировалось построить. Ознакомившись с этими планами, президент Франции Альбер Франсуа Лебрен лишь пожал плечами и заявил, что не собирается вмешиваться в дела ставшего независимым соседа. Урхельский епископ Жусти Гитарт-и-Вилардебо был настроен не столь миролюбиво. Не то чтобы ему было жалко лишиться куропаток, окороков и сыра, но он не хотел наблюдать погружение его недавней вотчины в греховную пучину азартных игр.

Епископ развернул против нового короля кампанию. С его подачи сначала испанские, а затем и французские газеты начали называть события в Андорре «опереточным переворотом» и публиковать карикатуры на его величество Бориса I. Газета «Испания: неделя за неделей» даже обвинила короля в том, что он еврей. Его величество очень обиделся на эту клевету. Не вынеся тяжести оскорблений, он воспользовался своим конституционным правом и объявил войну лично епископу Урхельскому. Тот не ответил на дипломатическую ноту, а просто позвонил в каталонскую полицию и наябедничал на соседа. 20 июля в Андорру, вероломно нарушив государственную границу, прибыл наряд из пяти испанских жандармов, которые арестовали Бориса I и в наручниках препроводили низложенного монарха в тюрьму Барселоны.

Королевская власть продержалась в Андорре 12 дней. Почему возлюбленные подданные Бориса I не встали 5 тысячами грудей на его защиту, не известно. Возможно, на их полях опять созрели помидоры. Епископ Урхельский и президент Франции вновь приступили к выполнению своих обязанностей со-сюзеренов. Больше всех переживала по поводу внезапного переворота Флоренс Мармон, которая, возможно, уже видела себя королевой. От тяжелой депрессии ей пришлось долго лечиться в одной из клиник для душевнобольных на Лазурном берегу.

22 июля Скосырева собирались перевести в мадридскую тюрьму, но экс-король наотрез отказался перемещаться по железной дороге в положенном арестантам вагоне третьего класса. Он даже обратился к одному из знакомых с просьбой доплатить за билеты первого класса для него и двух жандармов. Ответа не последовало, и 23 июля Борис I отправился в Мадрид без положенных монарху удобств. Испанские следователи находились в явном затруднении: предъявить Скосыреву им было нечего. Всё, что он наворотил в Андорре, было сделано в строгом соответствии с тамошними законами. В конце концов, его обвинили в незаконном пересечении испанской границы: когда его под конвоем везли жандармы, никто не удосужился шлепнуть в паспорт визу.

31 октября 1934 года состоялся суд, приговоривший экс-короля Андорры к году тюремного заключения. Газета «New York Times» писала: «Претендент на андоррский трон Борис де Скосырев, несмотря на синюю арестантскую робу испанского заключенного, сохранил чувство собственного достоинства и свой постоянный монокль и с королевской гордостью принял приговор…». Учитывая примерное поведение Скосырева во время предварительного заключения уже через несколько недель его выслали в сопредельную Португалию. В 1935 году он вернулся в Сен-Канна к своей законной супруге, которая простила блудному мужу его трехлетнее отсутствие.

Пост-андоррский период жизни Бориса Скосырева еще более туманен, чем до-андоррский. Доподлинно известно, что он несколько лет прожил во Франции, а в 1939 году с началом военных действий был помещен в лагерь для нежелательных иностранцев недалеко от Перпиньяна. В одних источниках указывается, что там он и умер в 1944 году. Другая версия основывается на рассказе португальского знакомого Скосырева доктора Франциско Фернандо Лопеса. Якобы он в 1958 году получил от Бориса письмо, в котором тот рассказал о своих приключениях. По словам Лопеса, из лагеря Скосырева освободили немцы, отправившие его на восточный фронт, где он служил в инженерных войсках. Он якобы попал в плен и просидел в советском лагере до 1955 года. После этого он уехал в ФРГ, где вновь нашел свою верную жену Марию Луизу и поселился вместе с ней в городке Боппард.

Дальнейших сведений о жизни Скосырева в Германии не найдено. Правда, на кладбище Боппарда есть могила с надписью «Boris von Skosyreff» и датой смерти в 1989 году. Дата рождения, правда, указана на четыре года позже реальной, и непонятно, то ли покойный хотел чуточку подмолодить себя, то ли это надгробие — очередная мистификация Бориса Скосырева.

Спустя 60 лет после краткосрочного правления Бориса I княжество Андорра превратилось в обещанный им европейский рай. Сегодня в нем претворены в жизнь все обещания единственного в истории этого карликового государства монарха. Оно превратилось в оффшорную зону, где капиталы освобождены от налогов, и в излюбленное место отдыха горнолыжников со всего мира. Независимость от со-сюзеренов княжество получило в 1993 году, и тогда же в нём прошли первые всеобщие выборы. Вот только идея с открытием многочисленных казино так и не воплотилась в жизнь — давно покойный Жусти Гитарт-и-Вилардебо должен быть доволен. Зато помидоры на полях Андорры по-прежнему регулярно наливаются соком, гарантируя стране постоянную политическую стабильность.