Гений и злодей Фриц Габер: жизнь и судьба отца химического оружия

Фриц Габер, как и его близкий друг Альберт Эйнштейн, имел еврейское происхождение. Он родился в 1868 году в одной из старинных хасидских семей польского города Вроцлава (тогда — силезского Бреслау). Вероятно, под влиянием немецкоязычной культуры Габер вскоре отказывается от иудаизма и переходит в христианство, а потом с успехом оканчивает курс сначала в Гейдельбергском университете, а затем в Университете Гумбольдта и Техническом Университете Берлина. В 1901 году молодой перспективный ученый женится на Кларе Иммервар, которая также была преуспевающим химиком, однако, начав семейную жизнь, вынуждена была прекратить свои занятия наукой и полностью погрузиться в ведение домашнего хозяйства.

Стоит отметить, что такая судьба была уготована многим женщинам-ученым того времени, когда набиравшее обороты женское движение, ставившее своей целью, помимо прочего, равный доступ к высшему образованию, наталкивалось на патриархальность и традиционализм в отношении роли женщины: в первую очередь, супруги и хранительницы домашнего очага. Подобная участь постигла и первую жену Альберта Эйнштейна, Милеву Марич, которая некоторыми современниками признается одной из негласных создательниц и вдохновительниц теории относительности.

Отношения Габера с женой носили весьма трагический характер. Прекрасно разбираясь в научных изысканиях супруга, Клара неоднократно резко отрицательно высказывалась против направления его мыслей, хотя из-за гендерных стереотипов своего времени не могла иметь сколь бы то ни было весомого влияния на мужа, в основном занимаясь лишь переводом его работ на английский язык. Сам Габер так высказывался о положении женщины в семье: «Для меня они похожи на прекрасных бабочек: я восхищаюсь их расцветкой и блеском, но не более того».

Противоречия нарастали еще больше после того, как химик приступил к разработке нового эффективного химического оружия по заказу военного министерства Германии. Рассуждая о войне и мире, Габер как-то заметил: «Во время мирного времени ученый принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране». Подобные рассуждения супруга и его последующее личное участие в первых опытах применения отравляющих газов на полях сражений Первой мировой войны привели к трагической развязке. Не сумев пойти на этическую сделку с совестью, Клара Иммервар решила покончить жизнь самоубийством, выстрелив в саду себе в сердце из именного пистолета мужа прямо во время торжественного приема в честь удачного испытания химического оружия.

Обе противоборствующие в годы войны стороны — и страны Антанты, и государства Тройственного союза — пытались создать уникальное, а главное — крайне эффективное средство, способное в одно мгновение уничтожить большое количество солдат противника. Так, кровопролитная и самая масштабная в истории человечества война стала к тому же и «войной химиков». В частности, знаменито заочное противостояние Фрица Габера и французского ученого, также лауреата Нобелевской премии, Виктора Гриньяра, который активно участвовал в разработке методов получения взрывчатого вещества тротила.

Эффективность иприта была настолько высока, что его называли «королем газов». Попадание этого ядовитого вещества на кожу вызывало образование огромных пузырей, которые, лопаясь, превращались в гнойные язвы, не заживающие несколько месяцев. Наиболее чувствительны к действию этого газа были глаза: даже маленькая доля иприта вызывала воспаление и последующую потерю зрения. Ужасают и воспоминания современников, переживших газовые атаки времен Первой мировой войны: «Лица, руки людей были, глянцевого серо-черного цвета, рты открыты, глаза покрыты свинцовой глазурью, все вокруг металось, кружилось, борясь за жизнь. Зрелище было пугающим, все эти ужасные почерневшие лица, стенавшие и молящие о помощи…».

После окончания Первой мировой войны в начале 1920-х годов Габерприступает к активной разработке метода получения золота из морской воды, тем самым продолжая свои старания на ниве самоотверженного служения отечеству, правда, уже с более гуманистических позиций приращения золотого запаса страны. Несмотря на то, что Габер никогда не позиционировал себя как еврея и не ассоциировал себя с популярными в то время идеями мирового сионизма (в отличие от Эйнштейна, активно высказывавшегося по этому поводу и не скрывавшего своей этнической принадлежности), с приходом к власти национал-социалистов он был вынужден эмигрировать из Германии в 1933 году. Ни наличие Нобелевской премии, ни существенный вклад в развитие немецкой военной науки не смогли спасти ученого от преследований.

Сначала Габер находит убежище в Великобритании, где на протяжении нескольких месяцев проводит научные исследования в Кембриджском университете. Работавший там же физик Эрнст Резерфорд устроил эмигранту настоящую травлю, задействовав студентов, которые стали бойкотировать лекции «палача их отцов». Однако чуть позже, понимая все возможные бесчеловечные перспективы нового германского правительства и резонно полагая, что путь на родину для него закрыт навсегда, ученый принимает предложение еврейского химика, президента Всемирной сионистской организации и будущего первого президента независимого государства Израиль Хаима Вейцмана, который пригласил его занять должность директора Исследовательского Института имени Зифа в городке Реховот (недалеко от Тель-Авива), мыслящегося в качестве ведущего научного центра в области естественных наук. В январе 1934 года Габер отправляется в Палестину, однако по пути он скоропостижно умирает от сердечного приступа в гостинице швейцарского Базеля.

Судьба Габера и его семьи приняла неожиданный оборот после смерти ученого, который помимо разработки иприта в 1922 году принимал участие в создании смертоносного пестицида на основе синильной кислоты — «Циклона Б», активно использовавшегося в газовых камерах нацистских концентрационных лагерей. По иронии судьбы некоторые родственники Габера погибли в этих лагерях смерти, а один из сыновей от второго брака Людвиг Фридрих Габер написал в 1986 году книгу «Ядовитое облако» — известное историческое исследование химического оружия и его применения в годы Первой мировой войны.