Из истории гражданской войны в США

Сигары в самой дорогой упаковке

Северяне капрал Митчелл и первый сержант Блосс из американской армии Потомака нашли три сигары в самой дорогой упаковке в истории: их завернули в копию приказа генерала Роберта Ли, в котором содержалась подробная информация о диспозиции войск конфедератов.

Генерал Джордж Макклеллан оценивал армию конфедератов в сто тысяч человек, но всё же решился дать бой по своей любимой методе — медленно, печально и постепенно. Он позволил южанам соединить часть своих сил и дал им сутки на укрепление позиций.

Солдаты и младшие офицеры обеих сторон уже хорошо знали своё дело. Они не боялись огня и крови, — а когда требовалось, шли на огонь, смыкали строй и доводили дело до штыковых ударов.

15 сентября на кукурузном поле близ города Шарпсберг американская кровь лилась буквально рекой: 3600 убитых и 17 тысяч раненых на 130 тысяч участников. «Я молю Господа, чтобы он остановил это адское дело»,— писал хирург Вильям Чайлд вскоре после битвы. Но бой остановился не раньше, чем убили или ранили каждого четвёртого конфедерата.

Под прикрытием перемирия для уборки трупов южанин Ли отступил. северянин Макклелан не преследовал, а доктор Джонатан Леттерман, медицинский директор, получил самую большую с начала войны задачу.

Работа с колёс

Тридцать шесть добровольческих полков, которые влились в армию Потомака непосредственно перед началом похода, вообще не располагали санитарной службой сверх предписанных уставами двух врачей. Развернуть госпитали заранее было невозможно: войска активно маневрировали. Один из железнодорожных мостов в тылу армии северян разрушили конфедераты. Это удлинило грунтовый участок дороги и усложнило логистику.

В городе Фредерике подготовили семь госпиталей… и больше ничего заранее сделать было нельзя.

Поразительно, но во время битвы доктор Леттерман самоустранился от командования. Полковым госпиталям рекомендовали собираться в дивизионные «по мере надобности», а медицинский директор встал на самый трудный участок — на транспорт.

Перед боем наличные медицинские припасы оценили всего в десять процентов от требуемого.

Как ни странно, всё получилось. В тылу северян появились сотни маленьких госпиталей — в палатках, в амбарах, в церквях; амбулансы (специализированные повозки, укомплектованные лекарствами и носилками) стремительно очищали поле боя от раненых.

Из-за недостатка транспорта из тыла шли только медицинские припасы. Всё остальное искали на месте. Бинтов и медикаментов было в обрез, некоторые госпитали кормили раненых сухарями и консервами — но еду покупали на месте, либо проедали запасы. Санитарная Комиссия пришла на помощь со своим транспортом. Менее чем через двое суток подобрали всех раненых и они получили помощь — возможно, впервые в мире после сражения такого масштаба.

Эвакуация

«Категорически требуется, чтобы обозы отправлялись с правильными интервалами и ни один не мешал другому; чтобы они останавливались в Миддлтауне, где еда и отдых — с той хирургической помощью, которая могла бы потребоваться; чтобы еду готовили в этой деревне к нужному времени и в нужном количестве; чтобы госпитали в Фредерике не были переполнены и фургоны прибывали на станцию вовремя»,

— писал Леттерман.

Его «Медицинские воспоминания об армии Потомака» резки, когда речь идёт о приказах, и восторжены, когда Леттерман пишет о своих отважных, благородных и безгранично преданных делу подчинённых.

Разумеется, врача критиковали. Судя по ответам медицинского директора армии Потомака, газетчики в душераздирающих подробностях описали несколько случаев запоздалой эвакуации или плохо оказанной помощи.

«Никакая система, придуманная людьми и реализованная людьми, не может быть идеальной, — парировал Леттерман, — Если в чём и можно упрекнуть врачей, так это в недостатке хирургической активности.» И коль скоро на десять тысяч эвакуированных раненых нашёлся лишь десяток-другой случаев, достойных порицания — значит, все работали хорошо.

Ложка дёгтя

Оперировали американцы много. Слишком много. При этом совершенно не гипсовали и почти не прибегали к резекциям. Смертность при ампутациях была высокой. В общем, насколько американцы опередили весь мир в организации медицины — настолько же они отстали, собственно, в медицинской технике. И только великолепная организация транспорта и госпиталей спасала их от катастрофы.

Фургоны со спиртом

Система Леттермана отработала прекрасно. От организации санитарных повозок доктор перешёл к организации дивизионного и армейского звена медпомощи.

По тогдашним правилам каждый полк должен был возить с собой медицинские припасы на три месяца. В довоенные времена в этом был резон, но в условиях манёвренной войны и недостатка транспорта слишком много припасов бросали при отступлении.

Четвёртого октября 1862 года Леттерман приказал иметь: на каждую бригаду — госпитальный фургон; на каждый полк — ящик медикаментов и один госпитальный фургон; на каждого медицинского офицера в полку — один ранец. Необходимые пополнения забирали из бригады без каких-либо запросов, утверждений и согласований: старший медицинский офицер бригады был обязан фиксировать их расход.

Такая схема убирала ненужное крючкотворство и формальные согласования, ускоряя и упрощая снабжение. Все госпитальные фургоны требовалось единообразно укомплектовать… Основу, правда, составляли виски, спирт, опийная настойка и хинин.

30 октября утвердили порядок развёртывания госпиталей: каждому полку добавили один фургон строго для госпитальных нужд и ещё фургон на бригаду. Госпитали требовалось разворачивать до начала сражения (кажется, впервые в мире это стало уставным требованием!).

В приказе выделили специального офицера, в чьи обязанности входило своевременное приготовление «достаточного количества аппетитной и питательной еды».

Кроме того, добавили ещё одного офицера — для ведения «полного списка всех случаев поступления в госпиталь, включая имя, звание, роту, и полк, место и характер ранения, лечение, операции и исход».

Главный хирург госпиталя был также главным администратором: он наблюдал за всей медициной в дивизии.

На случай отступления до боя назначались врачи, готовые остаться с ранеными, оставляемыми на милость противника.

Особо отмечалось, что никакие отставшие от своих частей солдаты не должны допускаться в госпитали — только больные и раненые!

«С этой организацией можно уверенно рассчитывать на медицинскую службу Армии Потомака во всех превратностях войны…»,

— завершил Леттерман свои предложения.

И превратности не замедлили последовать.

Фредериксберг, или туда и обратно

За нерешительность генерала Макклеллана отстранили от командования, и армия северян начала готовиться к стремительному броску на Фредериксберг, к крупнейшему в истории США форсированию реки. Со стремительностью получилось не очень, и всё вновь свелось к лобовой атаке на укреплённые позиции — визитной карточке обеих армий той войны.

Дивизии северян раз за разом атаковали укрепленные позиции конфедератов. Результат оказался довольно предсказуемым…

Санитары-носильщики шли сразу за передовыми стрелками, вынося раненых под огнём — впервые в мире.

Госпитали, развёрнутые во Фредериксберге в начале сражения, свернули и эвакуировали в конце. По мнению медицинского директора Шестого Корпуса, Чарльза О’Лири, управление амбулансами было идеальным.

В ходе железнодорожной эвакуации произошло первое массовое дезертирство в истории США. Около тысячи человек легкораненых и здоровых оттеснили охрану, захватили санитарный поезд и отбыли на нём в тыл. Что поделать, зима близко…

Кровавый разворот

Перезимовав в лагерях и имея к концу зимы 67 больных на тысячу человек (чистые лагеря, нормальное питание, госпитализация больных и прочие чудеса просвещённого века!), армия Потомака направилась к самому кровавому сражению в истории США.

Геттисберг растянулся на три дня, с первого по третье июля. Из 160 тысяч участников 46 тысяч убили, ранили или взяли в плен… Для сравнения: за всю Первую мировую армия США потеряла всего в шесть раз больше.

Очередной командующий армией Потомака, генерал Мид, для повышения мобильности оставил всё санимущество в тылу.

Санитарные фургоны, которые везли госпитальное имущество, появились на поле боя лишь на третий день сражения.

Впрочем, медицинский директор 12-го корпуса приказу не подчинился и всех раненых в его корпусе подобрали за шесть часов и прооперировали в течение суток.

За исключением заминки в начале всё проходило как по нотам. За три дня сражения развернули более ста временных госпиталей. Санитарная Комиссия и Христианская Комиссия пришли на помощь. Прибыли и развернулись корпусные госпитали. К утру четвёртого июля Летерман отметил, что ни один раненый не остался на поле!

Пятого июля отступившие южане оставили примерно шесть тысяч раненых и около ста хирургов. Чтобы жизнь не казалась мёдом, северяне собрались преследовать конфедератов. 544 из 650 врачей возвратились в свои части, оставив Леттермана с 106 врачами на 20 тысяч раненых. В ночь с пятого на шестое июля прибыло 30 тысяч пайков (едва на сутки для оставшихся!), а армия утром ушла догонять южан. Как обычно, преследование вели не слишком энергично и возможность закончить войну оказалась упущенной.

Пока северяне неделю ремонтировали железную дорогу, остро встал вопрос питания раненых. Местные фермеры взвинтили цены на продукты, и если бы не помощь Санитарной и Христианской комиссий, дела бы пошли совсем туго.

Девятого июля движение восстановили, началась эвакуация — 800 человек в сутки. Леттерман отбыл в действующую армию, но рядом с Геттисбергом вырос палаточный госпиталь — «Кэмп Леттерман» — шестьсот палаток, кухни, пекарни, полевые ровики… словом, всё необходимое для нормальной жизни. Последние раненые покинули его в ноябре 1863 года — через четыре месяца после окончания сражения.

24 августа приказом генерала Мида систему Леттермана полностью узаконили. Правда пока только в армии Потомака.

Доигрывание

После Геттисберга у Конфедерации не осталось сил для наступления. Истощались ресурсы, блокада смыкалась всё теснее.

Леттерман ушёл из армии сам. Он устал от крови и смертей и на пятом десятке нашёл свою любовь. С 11 марта 1864 года леттерманова система стала официальной системой медицинской помощи для всей армии США.

Возглавивший армию США генерал Шерман сменил стратегию войны. Имея преимущество в силе и добавив к нему преимущество в мобильности — обоз сократили до абсолютного минимума (одна палатка на двух офицеров!) — он проткнул оборону южан, как гнилую материю.

Между прочим, Шерман отличился и в организации медицины. На место системы «очистки» армии от больных перед наступлением (что перегружало госпитали и запутывало командование) он ввёл плановую госпитализацию: при небольших сроках выздоровления — в дивизионные госпитали, при больших — в тыловые (армейского звена ещё не было)

В ходе знаменитого рейда на Атланту раненых и больных эвакуировали по железной дороге, проходившей по ничейной территории. Но на поезда с красными паровозами — отличительный знак санитарного транспорта — как правило, не нападали даже полуорганизованные банды конфедератов в тылу Шермана.

Последняя зима войны оказалась очень тяжёлой для всех. Юг выгребал последние остатки боеспособных мужчин — отменяя отпуска по болезни, широко заменяя нестроевых рабами и женщинами — везде, где это было возможно. Но и Север истощил свои силы. Если не физические, то моральные. Конца войны не предвиделось, а солдаты мрачно шутили, что их внуки будут драться с внуками конфедератов. Смертность от ран возросла. До 40 процентов солдат попали в госпитали, как сейчас бы сказали, с авитаминозами и нервными истощениями.

К рождеству рухнула вся Конфедерация.

Армию США очень быстро демобилизовали — как выяснилось, совершенно правильно. Холера 1866 года унесла в могилу около 10 процентов личного состава.

По итогам войны американцы издали шеститомник «Медицинская история войны с повстанцами», и это был первый официальный отчёт о санитарной службе такого масштаба.

Как показала тщательно собранная статистика, небоевые санитарные потери превосходили боевые вдвое.

Мысли Леттермана о роли врача на войне — не столько ампутировать конечности и извлекать пули, сколько следить за здоровьем солдата! — оказались абсолютно правильными.

Так заокеанское захолустье на десятилетия стало законодателем военно-медицинской моды в Европе.