Патроны на говяжьем жиру
Патроны в бумажной обёртке, пропитанной жиром, действительно были. Армию перевооружили новыми винтовками, которые должны были заряжаться именно этими патронами. Чтобы зарядить винтовку, солдат должен был по команде откусить часть бумажной обёртки патрона — вскрыть её. Вкус жира вызвал волнения среди сипаев. Все они были или индуистами, или мусульманами, и первые уверял, что бумага пропитана коровьим жиром, а вторые — свиным. В конце концов решили, что используется смесь. Британские власти официально заявили, что это не так, но сипаи не верили.
Проблема была в том, что для индуистов корова была священным животным, а свинья для мусульман — нечистым. Предлагать брать в рот жир этих животных было бы надругательством над религиозными убеждениями сипаев. 29 марта 1857 года сипай по фамилии Панди (это брахманская фамилия — по значению для индийцев примерно как дворянская) принципиально отказался пользоваться патронами. Когда в полк прибыл британский офицер для расследования его бунта, Панди выстрелил в него.
Сипаев в британских войсках в Индии было больше, чем англичан, платили им меньше и кидали во все горячие точки.
Меткость подвела сипая, и он ранил только лошадь. Панди призвал других солдат к мятежу, но однополчане колебались. Британцы в ответ призвали арестовать Панди, но сипаи продолжали колебаться. Нашёлся только один солдат, попытавшийся взять Панди, но гордый сын касты брахманов выстрелил себе в голову. Правда, как понятно по инциденту с лошадью, меткость у него была неважная и самоубийство не удалось. Его арестовали, а позже повесили. Полк Панди расформировали за непослушание.
Казнь мужчины из семьи брахманов и стала последней каплей. Недовольство копилось долго. Инцидент произошёл в Бенгали, краю, специально разорённом англичанами до того, и разорённом жестоко. Местные ткачи значительно опережали по технологиям английских и даже не составляли им конкуренцию — никто не покупал английскую ткань, если мог позволить себе индийскую.
Чтобы задушить конкурентов, британские власти обложили бенгальцев непосильными налогами, запретили продавать свои ткани в Англию и приняли ещё ряд мер, в результате которых край не только разорился, но и пришёл к масштабному голоду. От этого страшного голода Бенгали так и не смог оправиться.
Англичане неоднократно устраивали голод в Бенгали, вплоть до сороковых годов двадцатого века, когда под предлогом войны с Японией из края вывезли все запасы риса.
Отношение британцев к местным было вообще неважным. Те же сипаи получали намного меньше английских солдат. Правда, на фоне общей экономической ситуации в том же Бенгали это были хорошие деньги. Сипаев кидали в любые войны империи, например, они были главным пушечным мясом в прошедших в середине девятнадцатого века афганской войне, войне в Бирме и двух пенджабских конфликтах. Кое-кто из повстанцев только что вернулся из далёкого Крыма, где воевал с Россией. Что касается патронов, то их обёртки, скорее всего, смазывались любым жиром, поставленным со скотобойни, включая свиной и говяжий. Изготавливали их на всю империю, и никто даже не задумался, как отнесутся к такой пропитке индийские солдаты.
Договор на хлебе
Вскоре после казни Панди отказались стрелять новыми патронами восемьдесят пять сипаев в Мируте. Их приговорили как мятежников к смертной казни, но милостиво заменили её десятью годами каторги. Во время прилюдного сдирания с осуждённых погонов мятежники принялись проклинать прочих сипаев за то, что те их предали. Проклятья подействовали лучше воззваний. Сипаи восстали.
Повстанцы освободили своих товарищей, а также всех, кто был заключён в тюрьме, и напали на британских офицеров. К бунту сразу присоединились горожане. Мгновенно было растерзано несколько британцев, включая женщин и детей. Один из бенгальских полков в сопровождении некоторых других сипаев смог вывести британские семьи из города, передав их затем под покровительство наваба (правителя) в Рампуре. Если бы не это, жертв было бы намного больше.
Не все сипаи примкнули к мятежу. Некоторые отказывались ему противостоять, но защищали гражданских из числа англичан.
Повстанцы из Мирута ушли к Дели, к Бахадур Шаху. Они просили его возглавить мятеж. Тем временем горожане и часть сипаев в Дели тоже подняли мятеж против британцев. Нападали в основном на чиновников, владельцев магазинов и священников, а также на попытавшихся защищать храмы индийских христиан. Те сипаи, что отказались участвовать в бунте, останавливать повстанцев не стали.
Британские офицеры взорвали местный арсенал. Взрыв убил нескольких индийцев и повредил дома вокруг. Известие об умерших из-за англичан индийцах распространилось моментально, и восстали практически все сипаи вокруг Дели. Дели стал мятежным городом. Но, говоря честно, что с этим делать дальше, не знал сначала никто. У восстания не было цели. Оно было чистым всплеском накопившейся ярости.
Ясно было только одно — британцы так просто мятежников не оставят. Требовалось мобилизовать как можно больше индийцев до того, как Дели окажется окружён. И мятежники разослали по округе… чапатти, дешёвые лепёшки, которые ели в крестьянских семьях и которые были настолько твёрдыми, что могли храниться очень долго.
В Британии спокойно относились к высказываниям в духе того, что позволил себе Чарльз Диккенс: «Жаль, что я не могу стать главнокомандующим в Индии... Я бы объявил им на их собственном языке, что считаю себя назначенным на эту должность по божьему соизволению и, следовательно, приложу все усилия, чтобы уничтожить этот народ».
В каждой индийской деревне, согласной присоединиться к восстанию, местный выборный глава приказывал испечь два чапати. Одну он оставлял себе как знак. Другую надкусывал и передавал в деревню, от которой ожидал союзничества. Местный глава, в свою очередь, также надкусывал её — в знак того, что «подписывает» негласный договор, и рассылал уже свои чапати дальше.
Такая странная система позволила повстанцам быстро и очень тихо набрать союзников. К мятежу в большом количестве присоединились крестьяне. Многие полагают, что именно это сделало его таким кровавым. Известны случаи, когда сами сипаи отказывались участвовать в убийствах британских женщин и детей. Тогда вперёд выступали вооружённые крестьяне.
При осаде Канпура сипаи тоже отказались убивать заложниц и их малолетних детей. Тогда предводители послали за мясниками. На результаты их работы солдаты не могли смотреть без содрогания. Наутро убрать трупы было послано несколько людей, и они обнаружили, что три женщины и три ребёнка выжили. Живых подобрали вместе с мёртвыми и скинули в колодец.
Повстанцы неоднократно убивали англичан (включая женщин и детей), пообещав сначала, что пропустят их беспрепятственно.
Лакшми-Бай
Одной из предводительниц восстания была вдова одного из индийских князей, Лакшми-Бай. Британские власти восстановили её против себя, заявив, что княжество её мужа после его смерти отходит британской короне. И это несмотря на то, что покойный успел завещать всё своему пятилетнему племяннику. Лакшми, согласно завещанию, должна была стать при малыше регентом.
Княгиня долго и безрезультатно пыталась вернуть княжество законным путём, обивая пороги чиновников, но из этого ничего не вышло. Захваченное раз Британия уже из своих рук не упускала.
Когда княжество присоединилось к восстанию, в одной из крепостей заперлись шестьдесят британцев — включая женщин и детей. Они просили помощи и защиты Лакшми, но у неё не было ни своего войска, ни авторитета среди сипаев. В конце концов, повстанцы предложили британцам сдаться и уйти из крепости, пообещав, что их никто не тронет. Как только британцы вышли из ворот, их убили.
В Индии немало памятников Лакшми-Бай. На этом она изображена с приёмным сыном своего покойного мужа за спиной.
Возможно, именно это жестокое убийство заставило Лакшми-Бай после ухода мятежных сипаев обратиться к британским властям. Она снова заверила их в своей верности и просила вернуть ей княжество, чтобы она могла навести порядок. Британцы открыто заявили, что считают её сообщницей бунтовщиков и, что называется, послали. Это было, наверное, самое нелепое, что они могли сделать. Без их грубости Лакшми-Бай не стала бы одной из предводительниц мятежников.
Тут надо остановиться на её личности. Дело в том, что Лакшми-Бай в детстве растили примерно так же, как легендарную Разию-Султан. Она с детства владела воинским искусством, умела драться двумя саблями, ездить верхом. Муж отнёсся к её причудам благосклонно, и Лакшми-Бай, став княгиней, обучила воинскому искусству и своих служительниц — настоящий отряд амазонок.
Лакшми-Бай не просто поддерживала повстанцев, она участвовала в битвах лично. Она не только сражалась, но и, разбираясь в стратегии, отдавала эффективные приказы. Её присутствие в рядах мятежников вдохновляло их так же, как если бы ожила сама Разия. Погибла Лакшми в одном из боёв.
Лакшми также приписывают жестокие убийства гражданских из числа англичан. Но индийцы считают, что её оболгали британцы.
Поражение
Мятежники бы могли преуспеть в скидывании британской власти если не со всей, то со значительной части Индии, если бы не амбиции Бахадур Шаха. Он объявил себя правителем индийских земель. Это очень не понравилось сикхам и пенджабцам, и они встали на сторону британских властей. Бахадур Шах был мусульманином и потомком династии Великих Моголов, с которыми у сикхов и пенджабцев была давняя вражда.
На землях, где британской короне удавалось вернуть свою власть, начиналась обратная резня. Британским солдатам командование разрешило всё. Они грабили, насиловали, избивали горожан, а сопротивляющихся ещё и убивали.
После мятежа многих индийцев повесили по одному подозрению, что они, может быть, помогали повстанцам.
После подавления восстания казнили через повешение огромное количество индийцев. Весь бенгальский край был в виселицах. Чтобы попасть на неё, достаточно было малейшего подозрения властей, что ты хоть как-то помогал повстанцам. Лидеров повстанца казнили способом, который делал невозможным нормальное их погребение, то есть максимально оскорбительным и в то же время устрашающим. Их привязывали к пушкам. Когда пушки стреляли, ядрами и пороховыми газами казнённых разрывало на кусочки.
Жестокость ответных мер потрясла Европу не меньше, чем ужасы самого мятежа. Многие сочувствовали повстанцам. Через десять лет после подавления мятежа во Франции вышла книга, главным героем которой стал один из предводителей постанцев, принц Даккар. Правда, действует он в основном под псевдонимом «капитан Немо». Жюль Верн описывает злоключения свои героя на родине очень сочувственно.
