Давид Галюла и его влияние на американские методы контрпартизанской борьбы

Четыре континента Давида Галюлы

Давид Галюла родился в 1919 году в тунисском городе Сфакс в зажиточной семье евреев-сефардов. Его отец получил французское подданство, и сам Давид ощущал себя французом, хотя и выросшим в колонии. В 1939 году Галюла поступил в военную школу Сен-Сир, которую ему пришлось окончить преждевременно в связи с нападением Германии. Галюла разделил с соотечественниками всю горечь поражения Франции в кампании 1940 года и 2 сентября 1941 года был уволен из армии согласно антиеврейским законам, после чего уехал в Марокко. В 1943 году он вступил в ряды армии де Голля, участвовал в боях и встретил окончание войны на Эльбе.

После завершения Второй мировой войны молодому офицеру не пришлось долго сидеть без дела. Скорее наоборот, первые послевоенные годы стали решающими для его становления как военного теоретика. По приглашению полковника Жака Гийермаза в 1945 году Галюла отправился в Китай, где работал помощником французского военного атташе и стал свидетелем победы китайских коммунистов. В 1948 году он вошёл в состав миссии ООН в Греции, где также бушевала гражданская война, затем долгое время занимал пост военного атташе при французском консульстве в Гонконге. Работая в Гонконге, Галюла изучал опыт колониальных войн французов в Индокитае и британцев в Малайе, а также посещал Филиппины, где шла гражданская война. Наконец, в 1956–1958 годах он принимал участие в Алжирской войне.

Наиболее познавательной была его командировка в Китай – в 1947 году Галюла попал в плен к маоистам. Китайские коммунисты хорошо обращались с пленными – особенно если это были представители европейских держав. Галюла стал «почётным гостем» генерала Шен Кена, который охотно отвечал на вопросы пытливого француза, успевшего неплохо освоить китайский язык. Таким образом, Галюла смог изнутри изучить способы ведения партизанской борьбы сторонниками Мао Цзэдуна. Хотя Галюла ненавидел коммунизм и считал его угрозой мировой цивилизации, он с большим вниманием отнёсся к тактике, стратегии и политике Мао. Трудно было найти лучшего учителя, чем Великий Кормчий – трудами Мао Цзэдуна в ту пору зачитывались и те, кто собирался вести борьбу с «мировым империализмом», и те, кто готовился противостоять натиску коммунистов в странах Третьего мира.

Опыт своих азиатских командировок Давид Галюла смог применить в Алжире, где он получил в командование 3-ю роту 45-го батальона колониальной пехоты, а затем стал командиром этого батальона. В зону его ответственности входил район Джебель-Мимун в Большой Кабилии – одном из самых неспокойных регионов Алжира. Кабилы были непокорным племенем, доставлявшим колонизаторам множество проблем, но Галюла сумел переломить ситуацию и взять Джебель-Мимун под контроль. Хотя французы добились почти полного «замирения» Алжира, Шарль де Голль, ставший президентом в 1959 году, взял курс на выход из войны и признание независимости страны, которое и состоялось в 1962 году.

Уход французов из Алжира заставил Галюлу обобщить свой опыт противоповстанческой борьбы. Однако свои книги он писал уже не для родной страны. В 1962 году Галюла вышел в отставку и переехал в США, где работал в Гарвардском центре международных отношений и аналитическом центре RAND в Санта-Монике. Последний был и остаётся одним из самых влиятельных центров по изучению международных отношений и тесно связан с Минобороны США. Достаточно сказать, что коллегами Галюлы были Бернард Броуди (автор американской стратегии ядерного сдерживания), Сэмюэль Коэн (отец нейтронной бомбы) и Генри Киссинджер (патриарх американской внешней политики). При поддержке этих организаций Галюла написал две работы – «Замирение в Алжире, 1956–1958» (Pacification in Algeria, 1956–1958) и «Теория и практика противоповстанческой борьбы» (Theory and Pratice of the Counterinsurgency). Доступ к обеим этим работам был ограничен, и о них знали лишь специалисты. Поэтому, когда в 1968 году Галюла умер от рака, его наследие оставалось малоизвестным широкой публике.

«Теория и практика противоповстанческой борьбы»

Давид Галюла начинает излагать свою теорию противоповстанческой борьбы от противного. В первой части своей книги он тщательно рассматривает стратегию повстанцев, отмечая, что на их стороне множество преимуществ. Восстания не начинаются в тех странах, где нет проблем – как правило, у населения есть повод к недовольству. К тому же, на стороне восставших чаще всего выступает мощная и привлекательная идея – коммунизм или национальная независимость. Важным преимуществом повстанцев является и то, что почти всегда именно они выбирают момент, когда начать борьбу.

Первейшей задачей повстанцев является порождение хаоса в стране, а целью правительственных сил – восстановление порядка. В своей работе Галюла формулирует идею о том, что беспорядок легко создать, но трудно изжить:

«Если повстанцы взорвут мост, надо охранять все мосты; им достаточно бросить гранату в кинотеатре, чтобы пришлось обыскивать всех, входящих в публичные места. Стоит повстанцам сжечь ферму, все фермеры требуют защиты; если они её не получат, они могут попытаться вступить в переговоры с повстанцами, как это было в Индокитае и Алжире…»

Расходы повстанцев могут быть минимальными, тогда как подавление восстания требует от государства больших затрат. Это позволяет восставшим затягивать конфликт, добиваясь того, чтобы правительство отказалось от борьбы, ставшей безнадёжной. Власти должны защищать население и стратегически важные объекты, тогда как восставшие не несут никакой ответственности и при необходимости могут бросить на произвол судьбы тех жителей, которые их поддержали. Партизанские отряды невелики, очень мобильны и обычно не имеют постоянных линий коммуникаций – таким образом, трудно найти цель, по которой армия могла бы ударить всей своей мощью. Ни отряды повстанцев, ни занятые ими города, ни линии коммуникаций не будут удобной целью. Если же правительство сделает жизнь партизан невыносимой, то те, скорее всего, просто уйдут в другой регион. Противостоять им в пропагандистской войне очень трудно, так как восставшие могут приукрашивать действительность и обещать светлое будущее, не требующее от них выполнения обещаний здесь и сейчас. Для властей же дела значат куда больше слов, и ложь может дискредитировать их в глазах населения.

Применение обычных армейских средств, таких как танки, вертолёты и артиллерия, Галюла сравнивает с использованием мухобойки против мух. Кто-то из восставших не избежит расправы, но на их место встанут новые. Поэтому властям следует не столько бороться с повстанцами, сколько искоренять условия, способствующие продолжению партизанской войны. Подчёркивая значение идей Галюлы, его часто сравнивают с Клаузевицем, однако между взглядами двух мыслителей есть принципиальная разница. Клаузевиц в центр стратегии ставил бой и уничтожение сил противника, Галюла же отводил боевым операциям второстепенную роль, считая, что в противоповстанческой борьбе военные операции составляют лишь 20% успеха, тогда как остальное – дело политики. Клаузевиц писал, что победить – значит уничтожить волю противника к сопротивлению, тогда как Галюла делал акцент на том, что необходимо уничтожить средства к борьбе, после чего исчезнет и воля.

Галюла писал, что армия должна сконцентрироваться не на боевых операциях против повстанцев, а на населении – важно добиться поддержки местных жителей, обеспечить им защиту и изолировать их от восставших. В 1959–1960 годах французы почти добились этого в алжирском департаменте Оран. Там Фронт Национального Освобождения почти утратил влияние благодаря энергичным действиям французских властей и армии. Вторым этапом должно стать привлечение населения к борьбе с повстанцами – здесь правительство должно на деле доказать ему свои преимущества:

«Важнейшая цель, поставленная перед правительственной пропагандой: доказать, что правительственный статус-кво выгоднее для населения, чем революция, которую несут повстанцы»

На этом этапе в действие должны вступить политики, гражданская администрация, полиция, социальные работники, врачи и учителя, которым помогают временные руководители из числа местных жителей. Открываются школы и медпункты, в случае необходимости проводится аграрная реформа, выдаются пособия. Однако проявлять заботу о населении следует лишь после того, как правительство получит надёжный контроль над регионом и исключит в нём активность повстанческих сил. Люди должны быть уверены в том, что повстанцы не станут мстить им за сотрудничество с властями – в противном случае правительственные силы не смогут установить надёжный контакт с жителями. Чтобы полностью взять под контроль хотя бы один район, надо сконцентрировать в нём значительные силы и проводить операции с большой интенсивностью. Поэтому Галюла считал необходимым действовать последовательно и «зачищать» один регион за другим.

Таким образом, суть теории Галюлы заключается в комплексном воздействии на население. У американцев этот подход получил название hearts and minds strategy («стратегия сердец и умов»). Войска проводят боевые операции, оттесняют повстанцев, после чего наступает время политических и экономических действий. «Искомый финальный результат – писал Галюла, – полное поражение повстанцев – не сложение, а умножение этих различных операций. Каждая из них важна, и если одна из них даст нулевой результат, произведение вместе взятых будет нулем».

Истоки идей Галюлы нетрудно найти в богатой истории Франции. Ещё со времён Наполеона французская армия чаще подавляла партизанские движения, чем сражалась с внешними врагами. В XIX веке правительству Франции приходилось «отучать» Вандею от монархической идеологии с помощью системы образования, устранения влияния церкви, прокладки железных дорог и укрепления местной администрации. Отправляясь воевать в колонии, французские офицеры думали не только о славе, наградах и чинах, но и о том, что они будут служить кем-то вроде проводников западной цивилизации в отсталых регионах. Кроме того, «бремя белого человека» лучше всего разделить с местными кадрами – в Алжире, Сенегале и Индокитае французские колониальные власти активно привлекали коренное население на службу метрополии. Так, известный французский генерал Жозеф Симон Галлиени впервые прославился в 1890-е годы как весьма эффективный командующий в Индокитае. Там он опробовал стратегию «прогрессивной оккупации», очень похожую на идеи Галюлы – французские войска строили посты, которые служили военной базой и рынком для местных жителей, развивалась инфраструктура, строились дороги, рылись колодцы.

Для Галлиени было важно показать, что вместе с французами в колонии приходит преуспевание и улучшение условий жизни. Его подчинённый, полковник Юбер Лиотэ, оформил взгляды своего шефа в статье «О колониальной роли армии», вышедшей в свет в 1900 году. Лиотэ писал, что колониальный солдат должен быть и администратором, и фермером, и архитектором, и инженером, а колонизация будет выгодна и колонистам, и покорённым народам, так как несёт процветание и освобождение от восточного деспотизма. Позднее Лиотэ и сам стал культовой фигурой во французской армии, прославившись присоединением Марокко. Символично, что Галюла, в детстве живший в Марокко, некоторое время учился в лицее имени Лиотэ.

Влияние идей Галюлы

В 1964 году Киссинджер (коллега Галюлы по RAND) написал в письме французу: «Можем ли мы применять во Вьетнаме тактику, которую Вы рекомендуете?» Ответ нам неизвестен, но можно не сомневаться, что он был положительным – ведь Галюла считал свою теорию универсальной.

Однако командующий американскими войсками во Вьетнаме генерал Уильям Уэстморленд пошёл другим путём. Его войска успешно находили и уничтожали отряды вьетконговцев, но не преуспели в защите населения. В 1973 году американцам пришлось уйти из Вьетнама – для американского общества эта неудача стала столь же тяжёлой травмой, как и Алжир для французов. Долгие годы и США, и Франция воздерживались от участия в локальных конфликтах, а книги Галюлы пылились на полках. Характерно, что в 1990-е годы американские военные даже не употребляли термин «противоповстанческая борьба» (counterinsurgency), предпочитая ему громоздкий эвфемизм «военные операции, отличные от войны» (military operations other than war).

В Советском Союзе книгу Давида Галюлы перевело и опубликовало издательство «Прогресс», однако она рассылалась по специальному списку и была недоступна рядовому читателю.

Печать забвения с наследия Давида Галюлы снял американский генерал Дэвид Петреус. При помощи единомышленников он составил устав FM 3–24, посвящённый противоповстанческой борьбе, в котором открыто декларировалась опора на идеи французского военного мыслителя. Устав вышел в свет в 2006 году, и имя Галюлы стало широко известно читающей публике. Более того, «Теория и практика противоповстанческой борьбы» вошла в список обязательного чтения для учащихся Командно-штабного колледжа армии США, а его стажер Филипп де Монтенон в 2008 году перевёл книгу на французский язык.

В 2006 году идеи Галюлы начали воплощаться в Ираке и Афганистане. Один из американских офицеров, служивших в Ираке, не скрывал своего восторга:

«В качестве батальонного командира во время операции я обнаружил, что наше соединение имеет ограниченную эффективность в течение нескольких первых недель размещения в Багдаде. […] Со временем, однако, мы достигли победной стратегии, сконцентрированной на населении, которая привела к полному изменению баланса сил на [данной] территории. Прежде я не знал о нём, но с тех пор я нахожу книгу Давида Галюлы о противоповстанческой борьбе незаменимой в качестве операционной схемы»

Однако вскоре восторг сменился разочарованием. Давид Галюла не раскрыл американцам секретов, которые позволили бы подавить волну насилия в Ираке и Афганистане. В 2010 году произошли теракты в Лондоне – выяснилось, что к ним причастны люди из Талибана. Террористические атаки в лондонском метро ясно показывали, что проблемы в горячих точках далеки от решения. К тому моменту войска американцев и их союзников уже почти десять лет сражались в Афганистане, и каждый боец 100-тысячного контингента стоил налогоплательщикам по миллиону долларов в год. Командировка солдата длилась либо 6, либо 12 месяцев – за этот срок было невозможно установить прочный контакт с населением и вникнуть в сложную племенную культуру Афганистана. «Типичному 21-летнему морпеху позарез нужно завоевать «ум и сердце» своей тёщи; можно ли от него ожидать, что он сможет сделать то же с этноцентричным старейшиной-пуштуном?» – язвил обозреватель журнала Foreign Affairs. Эффективной администрации и жизнеспособной экономики в стране создать не удалось – в 2013 году 90% государственных расходов Афганистана покрывалось за счёт правительства США, но это не помогло победить Талибан. Несмотря на все усилия, население смотрело на американцев как на защитников хищнического режима президента Карзая, а не как на освободителей.

Всё это могло свидетельствовать о некомпетентности исполнителей, в руки которых попала гениальная теория, однако некоторые эксперты стали находить изъяны в самой книге Галюлы. Обустраивать жизнь населения можно бесконечно долго, а практика показала, что воля повстанцев к сопротивлению от этого не иссякает. Галюла не обозначил, в какой именно момент и по какой причине борьба закончится. Вторая проблема заключается в том, что Галюла представил антипартизанскую борьбу как противостояние лишь двух сил – правительства и повстанцев. Однако в локальном конфликте часто задействовано гораздо больше игроков, на что указывает австралийский эксперт Дэвид Килкаллен, разработавший концепцию «конфликтной экосистемы», в которой взаимодействуют самые разные действующие лица – правительственные силы и повстанцы, мафиозные кланы и этнические группы, бизнесмены и международные организации, средства массовой информации и т. д. Как показывают локальные конфликты 1990–2010-х годов, ареной борьбы всё чаще служит не целое государство, а его части (постсоветское пространство), либо никем не контролируемые территории (Сомали).

В начале 2014 года американский полковник в отставке Джиан Джентил провокативно заявил: «Противоповстанческая борьба окончена. Прикончена. Всё кончено». Мы полагаем, что это слишком пессимистичный взгляд на проблему, а теория Давида Галюлы может стать отправной точкой в дискуссиях о противоповстанческой борьбе в XXI веке.