День «Охи», или День, когда греки сказали «нет»

Есть и обратные примеры. Как ни странно, первое стратегическое поражение странам Оси (т.е. в широком смысле – фашистам) на суше нанесла армия государства с фашистским режимом у власти – Греция.

Одним из самых почитаемых праздников современной Греции является 28 октября – День «Охи». «Охи» («όχι») – в переводе с греческого означает «нет». Греки относятся к этому празднику примерно так же, как жители постсоветского пространства ко Дню Победы. Ежегодно в этот день граждане страны вывешивают на общественных зданиях и жилых домах государственные флаги, устраивают военные и студенческие парады. Но если День Победы связан с окончанием войны, то День «Нет» – с её началом.

«Линия Метаксаса»

В 1935 году в Греции была реставрирована монархия, и король Георг II, вернувшийся из эмиграции, назначил премьер-министром старого генерала Иоанниса Метаксаса. Выпускник Прусской военной академии, Метаксас принимал участие в провальной Тридцатидневной войне 1897 года с Турцией, в успешных для Греции Первой и Второй Балканских войнах, а в 1913 году стал начальником греческого Генерального штаба. Однако после вступления Греции в Первую мировую на стороне Антанты в 1917 году Метаксас, будучи по политическим убеждениям прогерманским монархистом, оказался в эмиграции.

Король Георг возлагал на вернувшегося генерала большие надежды в плане подавления активности левых партий, получивших большинство в парламенте – и чутьё не подвело монарха. Премьер-министр распустил парламент, разогнал политические партии и арестовал многих их лидеров. Более 1000 политических оппонентов Метаксас отправил в ссылку на пустынные острова греческих архипелагов. В качестве образца для своего режима личной диктатуры он использовал фашистский режим Бенито Муссолини. У итальянских фашистов Метаксас скопировал практически всё, вплоть до атрибутики.

Однако идеологическая близость не страховала Грецию от агрессии со стороны других фашистских государств. Метаксас хорошо понимал суть происходящего в Европе и готовил армию к большой войне. На границе германского союзника Болгарии с 1936 по 1940 годы он строил хорошо укреплённую оборонительную линию общей длиной около 300 км – так называемую «линию Метаксаса».

Однако беда пришла, откуда не ждали. Укрепляя границу с Болгарией, Греция не уделяла такого же внимания границам с дружественной Югославией и совершенно слабой в военном плане Албанией. Но в 1939 году в рамках создания итальянской колониальной империи Муссолини аннексировал Албанию. Времени на создание линии укреплений в северно-западном районе Эпир у греков не было.

День, когда Греция сказала «нет»

Долгое время Греция не обращала внимания на многочисленные итальянские провокации, пытаясь остаться нейтральной в большой войне. В начале 1939 года в качестве жеста доброй воли греки даже демилитаризировали 20-километровую зону вдоль всей границы с Албанией.

Но 15 августа 1940 года стало очевидным, что Италия безапелляционно считает Грецию зоной своих геополитических интересов. В этот день на рейде острова Тинос «неизвестной» (итальянской) субмариной был потоплен греческий крейсер «Элли».

Как выяснилось позже, провокация сослужила плохую службу самой Италии. Во-первых, она пришлась на православный праздник Богородицы, и греки – достаточно религиозный народ – сплотились против общего врага. Эмануэле Грацци, посол Италии в Афинах, писал: «Это гнусное преступление создало по всей Греции атмосферу абсолютного единогласия… Муссолини достиг действительного чуда: греки были разделены. Его политика объединила их».

Кроме того, осознавшие всю серьёзность намерений Италии греки разумно использовали оставшееся до неизбежного вторжения время. Они немедля ввели войска в демилитаризованную зону и успели мобилизовать 250 000 человек.

В 4 утра 28 октября того же года уже известный нам посол Грацци предъявил премьер-министру Греции ультиматум. Выслушав предложение обеспечить беспрепятственный пропуск итальянских войск к портам, аэродромам и другим «стратегическим позициям» в Греции, Метаксас ответил кратко: «Нет». Через полтора часа, в половине шестого утра, итальянская армия атаковала пограничные пункты греков на албанской границе.

Давид против Голиафа

Стороннему наблюдателю поступок Метаксаса мог показаться безрассудным. Италия на тот момент была одной из великих европейских держав. К концу 1940 года союз Италии и Германии уже окончательно оформился и Муссолини принял сторону Гитлера в войне, поучаствовав в нападении на Францию. Италия даже в виде одной лишь метрополии имела подавляющее превосходство над Грецией по населению (примерно в 7 раз) и промышленному потенциалу. Кроме того, у Италии уже была в наличии обширная колониальная империя – Эритрея, Сомали, Эфиопия и Ливия в Африке, Албания и Додеканес в Европе.

К тому же, Греция не могла рассчитывать на серьёзную помощь со стороны союзников. Франция уже была разгромлена, Англия была скована в «битве за Британию», потенциального союзника на Балканах – Югославию – «штормило» от борьбы прогерманской и проанглийской партий.

Как бы то ни было, Греция решила сражаться. Причём решение было отнюдь не единоличным – в то же самое утро толпы греков вышли на улицы Афин и скандировали ответ Метаксаса итальянцам – благо, запомнить этот ответ было совсем не сложно.

Вот что говорил известный греческий археолог и ветеран той войны М. Андроникос: «Ни Муссолини, ни любой разумный человек не ожидали в этих условиях сопротивления Греции. Поэтому когда мир узнал, что греки не собираются сдаваться, первой реакцией было удивление».

Итальянцы наступали по двум направлениям. В Эпире они продвигались по приморской равнине, а в Западной Македонии – по хребту Пинд. Здесь горная пехота из третьей альпийской дивизии «Джулия» намеревалась продвинуться глубоко на юг, отрезав греческие части в Эпире от Македонии и Фессалии.

Дивизия «Джулия», продвигаясь на юг вдоль хребта Пинда, совершила бросок в плохих походных условиях и углубилась в греческую территорию на 40 километров. Греки, отходя на этом направлении под давлением превосходящих сил противника, тем не менее активно изматывали итальянцев. Бригада «Пинд» полковника Давакиса прекрасно справилась с задачей сдерживания итальянских горных стрелков, не позволив им занять стратегически важный городок Мецово (при том, что у Давакиса было всего 2000 бойцов против 11 000 горных пехотинцев в «Джулии»), а подошедшие греческие подкрепления к 3 ноября полностью окружили вырвавшиеся далеко вперёд итальянские части. В течении 3 и 4 ноября «Джулия» была полностью разгромлена и потеряла более 5000 человек.

Греческое наступление развивалось стремительно – уже 13 ноября началось первое крупное сражение на албанской территории, в горных массивах Морова-Иван. Итальянцы имели превосходство в живой силе и огневой мощи (против 10 итальянских дивизий в Албании, включая танковую дивизию «Чентауро», у греков в этом регионе насчитывалось всего 7 пехотных дивизий), а также в авиации (на начало войны у итальянцев было 392 самолёта, у греков – 115). Несмотря на это, 18 ноября греки прорвали итальянскую оборону и, развивая наступление, заняли весь горный регион Морова, а также третий по численности населения албанский город Корча.

На военном совете 5 декабря командующий греческой армией генерал Александрос Папагос принял решение продолжить наступление вглубь Албании. Этому решению способствовало осознание того, что Германия в любом случае окажет помощь своему средиземноморскому союзнику, и для отражения совместного итало-германского наступления в Албании нужно было занять сильную позицию. Такой позицией греческое командование наметило ущелье Клисура – горный проход, соединявший южную и центральную Албанию.

Наступление греков значительно осложнялось растянутостью коммуникаций – базы снабжения оказались далеко на юге. Кроме того, зимняя погода в албанских горах также усложняла проведение наступательной операции. Вдобавок ко всему, в сражении итальянцы впервые использовали свои новые средние танки М13.

Однако, несмотря на совокупность неблагоприятных факторов, по итогам четырёх дней жестоких встречных боёв греческие войска заняли ущелье. Новые танки дивизии «Чентауро», отправленные итальянцами в лобовую контратаку, были успешно выбиты греческой артиллерией.

К 11 января греки полностью разгромили ещё одну итальянскую пехотную дивизию (7 дивизия «Волки Тосканы»), и горный проход окончательно перешёл в их руки.

До 25 января греки развивали наступление в направлении албанского города Берат, но погода окончательно испортилась, и наступающие закрепились на занятых позициях. Итальянцы, получив передышку, уже на следующий день попытались отбить Клисуру, используя танки и значительную поддержку с воздуха, но к 30 января стало ясно, что их контрнаступление полностью провалилось. В дальнейшем, вплоть до начала марта, линия фронта практически стабилизировалась на линии от Охридского озера через города Поградец и Химара до Ионического моря.

29 января 1941 года от болезни скончался премьер-министр Метаксас. Сегодня отношение даже в самой Греции к нему весьма неоднозначное. Как создатель фашистского режима и идеологический предшественник диктатуры «чёрных полковников» он часто оценивается негативно. С другой стороны, как патриота, сплотившего нацию перед внешней угрозой и поднявшего боеспособность греческой армии, человека, сказавшего твёрдое «нет» значительно более сильному агрессору, греки, несомненно, его уважают.

Война продолжалась и после смерти Метаксаса. К марту 1941 года итальянцы перебросили в Албанию значительные подкрепления (к 15 дивизиям, находившимся на фронте, добавили ещё 10), и под наблюдением самого Муссолини начали широкомасштабное наступление. 9 марта, после сильной артиллерийской подготовки и бомбардировки авиацией, 11 пехотных дивизий и танковая дивизия «Чентауро» пошли в атаку на позиции греков.

Греки весь февраль организовывали оборону и подтягивали ближе к передовой склады. Итальянское наступление обрушилось на участок, обороняемый всего шестью греческими дивизиями, однако уже 14 марта итальянский генерал Уго Кавальери посоветовал Муссолини прекратить наступление. Греки умело использовали рельеф, постоянно в рамках стратегии активной обороны предпринимали изматывающие итальянцев контратаки, и 16 марта итальянцы окончательно остановились. Более того, в результате контрудара по итальянским позициям греки приблизились на расстояние 16 километров к стратегическому албанскому порту Влера, который итальянцы использовали для переброски своих частей на Балканы и их снабжения.

Под натиском Германии

В этих условиях Германия вынуждена была приостановить подготовку к нападению на СССР и оказать помощь своему союзнику. 6 апреля, одновременно с началом войны против Югославии, германские войска вторглись в Грецию с болгарской территории. Основная часть греческой армии (16 из 22 дивизий) была сосредоточена в Албании, но в марте по просьбе греческого правительства 40 000 солдат в Грецию прислала Британия (2-я новозеландская, 6-я австралийская дивизии, 1-я английская бронетанковая бригада и 9 авиационных эскадрилий). Британцы заняли вторую линию обороны в Македонии, позиции же непосредственно на греко-болгарской границе, по линии Метаксаса, занимали греческие части. Три из шести незанятых в Албании греческих дивизий были развёрнуты вдоль границы, три находились на второй линии обороны вместе с британским экспедиционным корпусом. Стратегических резервов у греческого командования не осталось. Кроме того, совершенно неприкрытой осталась граница с Югославией.

6 пехотных и 1 танковая дивизия левого крыла германской 12 армии, перешедшие греко-болгарскую границу во Фракии и Восточной Македонии, несмотря на подавляющее превосходство над тремя греческими пехотными дивизиями, так и не смогли с ходу взять укрепления линии Метаксаса. Здесь развернулась битва, которую в греческих источниках называют «Сражением фортификаций». 4 дня массированных артобстрелов, налётов штурмовой авиации, рукопашных боёв в туннелях греческих фортов так и не позволили немцам прорвать греческую оборону. Исход немецкой операции «Марита» по оккупации Греции решила 2-я танковая дивизия той же 12-й армии. Она совершила бросок по территории югославской Македонии. 8 апреля, практически не встретив сопротивления (у греков уже не было сил прикрыть границу с дружественной Югославией), дивизия пересекла греко-югославскую границу. А 9 апреля танки этой дивизии были уже у Салоник, отрезав все оказавшиеся восточнее греческие войска (4 дивизии) от остальной греческой армии и войск союзников.

Дальнейшие события, включая парашютный десант немцев на Крит, вполне укладываются в стандартные рамки германского блицкрига. Менее чем за месяц континентальная Греция была полностью занята армиями стран Оси, Крит захватили чуть позже, в мае. Тем не менее, упорство греков в обороне на линии Метаксаса произвело на немцев большое впечатление. Генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист, руководивший операцией в Восточной Македонии и Фракии, был восхищён мужеством и храбростью греческих солдат. После капитуляции фортов линии он позволил грекам покинуть их, сдав оружие, но оставив у себя военные знамена. Лист даже приказал германским солдатам и офицерам отдать честь греческим воинам.

4 мая 1941 года в Рейхстаге Гитлер заявил: «В этой кампании немецкие вооружённые силы превзошли самих себя. Атака на сильно укреплённые позиции, особенно на фронте Фракии, была одной из самых тяжёлых задач, поставленных когда-либо перед любой армией». Затем фюрер разразился комплиментом в адрес греческих солдат: «Историческая справедливость обязывает меня заявить, что из всех противников, которые нам противостояли, греческий солдат сражался с наибольшим мужеством. Он сдался только тогда, когда дальнейшее сопротивление стало невозможным и бесполезным».

На этот момент немецкая армия уже имела опыт боёв с армиями многих европейских государств, и Гитлеру было с кем сравнивать греков. Впрочем, сразиться с РККА вермахту только предстояло.

Успехи Греции в войне с Италией имели большое значение для всего хода Второй мировой войны, даже несмотря на то, что в конечном итоге Греция всё же была захвачена. Италия вынуждена была удерживать в Албании значительные силы, которые ей были очень нужны в войне в Африке – в Ливии и Эфиопии. В результате уже в 1941 году британцы освободили от войск Муссолини Эфиопию, Эритрею и Сомали, закончив кампанию в Восточной Африке.

А самую радикальную оценку итало-греческой войне сделал тот же Гитлер. 30 марта 1944 года в беседе с актрисой и режиссером Лени Рифеншталь фюрер заметил: «Вступление Италии в войну обернулось для нас катастрофой. Если бы итальянцы не напали на Грецию и им не понадобилась наша помощь, война приняла бы другой оборот, мы бы успели захватить Ленинград и Москву до наступления русских морозов».

День «Охи». 28 октября. Кто знает, если бы старый греческий генерал, придерживавшийся фашистских взглядов, не сказал в этот день в 1940 году «нет» итальянскому послу – на какое число приходился бы День Победы?