Фритигерн: варвары у римских ворот

Не впустить беглецов на свою территорию римляне не могли: германцы всё равно переправились бы через Дунай, так или иначе. Когда же они заполонили римские провинции Фракию и Мезию, выяснилось, что беженцы эти не только несчастны и голодны, но также требовательны и агрессивны, а терпение их заканчивается быстро. И тогда уже римским гражданам пришлось пережить тяжёлые времена.

Беглецы

Осенью 376 года н.э. на берегу Дуная скапливались беглецы, и было их устрашающе много: «как песчинок в Ливийской пустыне, когда вздымает их ветер», – говорили очевидцы, ветераны римских походов на Восток и в Африку. Чужаки производили впечатление не только своей численностью: хотя среди них было много женщин и детей – передвигались варвары с семьями, с телегами, скарбом, лошадьми, – костяк составляли крепкие здоровые воины.

Естественно, германцы не являлись для Рима какой-то диковиной: стычки с ними происходили у римлян уже давно, а некоторые переходили на римскую службу целыми племенами – таковых называли «федератами». Собственно, федераты – это солдаты вспомогательных римских войск, предоставленные Империи тем или иным варварским племенем. Между варварами и императором заключался договор, согласно которому римляне выплачивали германцам жалованье (кстати, оно называлось stipendia) и выдавали продовольствие. В обязанности федератов входила оборона границ Римского государства.

Следует отметить, что федераты всегда оставались отдельным войском и не смешивались с собственно римскими легионами, у них были свои командиры, они жили на своей территории и сохраняли собственные обычаи и религию. Поэтому к тому моменту, когда на берегу Дуная соберётся в ожидании переправы огромная масса германцев-вестготов, некоторые из римских военачальников по другую сторону границы уже будут носить варварские имена – такие, как Рихомер или Меробавд.

«Новый род людей»

Причиной столь массового исхода германцев стало нашествие на их земли племени гуннов, «превосходящего своей дикостью всякую меру». Сначала гунны появились на территории аланов – неподалёку от мест расселения остготов, известных также как остроготы или гревтунги. Другая ветвь готского племени, вестготы, иначе везеготы или тервинги, к тому времени уже отделилась и обитала близ Днестра.

При нашествии гуннов аланы были отчасти истреблены, отчасти покорены: остатки их присоединились к гуннской орде. После этого настал черёд соседей: гунны ворвались на готские земли, и вождь остготов Германарих (Эрманарих) «…хотя и был победителем многих племён, призадумался, однако, с приходом гуннов», как выразился Иордан, составитель истории готского народа.

Некоторое время Германарих не без успеха отбивался от врага, однако гуннов меньше не становилось, и агрессивность их не убывала. Между тем, вождь был уже очень стар – ему перевалило чуть ли не за сто лет, – и к тому же страдал от старой незаживающей раны. Согласно легендарному рассказу, утомившись от бесконечной борьбы, Германарих свёл счёты с жизнью, и вместо него избрали некоего Витимира.

Витимир попытался с гуннами договориться. Вероятно, к тому времени у остготов уже прошла первая оторопь, которая охватывала всех, не только цивилизованных римлян, но даже и варваров, при встрече с этим новым народом, косматым, всегда на лошадях, бесчисленным, кровожадным и диким… Тем не менее, Витимир скоро убедился в том, что и гунны – такие же люди, как все остальные.

Новый готский предводитель предложил нескольким гуннским племенам плату и тем самым привлёк их на свою сторону. Это деяние привело к новой расстановке сил: теперь гунны и аланы сражались против остготов и гуннов. Но Витимир проиграл: его войска были разбиты, а сам он пал в бою. Власть перешла к двум военным вождям, которые известны как Алатей (Алафей) и Сафрак (Сафракс).

Умные и осторожные, они видели, что ситуация для них складывается безнадёжная, и решили уходить, спасая остатки племени. Остготы перебрались к Днестру и расселились на территориях, граничащих с землями их братьев-вестготов, которыми правил старый хитрый Атанарих.

Разгром Атанариха

Атанарих довольно скоро проведал обо всём, что случилось, и мгновенно понял: рано или поздно гунны дойдут до Днестра и нападут на него. Поэтому он решил подготовиться заранее и разбил большой лагерь неподалёку от того места, где остановились остготы. Чтобы гунны не застали его врасплох, Атанарих выслал передовой отряд, после чего спокойно занялся приготовлениями к битве. Для вождя вестготов это была далеко не первая битва, но старый воин даже не подозревал, с чем вскоре столкнётся.

Вскоре на берегах Днестра действительно показались гунны. Передовой отряд Атанариха оказался перед кочевой ордой абсолютно бессилен: гунны даже не стали на него отвлекаться, а попросту обтекли, как вода остров, и хлынули дальше.

Была ночь, в небе сияла луна. На берегу реки затихал лагерь, люди устраивались на ночлег, догорали костры. Внезапно темнота буквально взорвалась: на вестготов Атанариха набросились, визжа, конники в «личинах»-масках, косматые, ужасные, как демоны. Готы и сами были, в общем, люди кровожадные и храбрые, но перед натиском гуннов не устояли и бежали в горы.

Они были так напуганы случившимся, что начали наспех возводить стену от берегов реки Прут в направлении Дуная – в надежде, что гунны хоть как-то будут задержаны этой преградой. Впрочем, такое слабое укрепление вряд ли спасло бы их от нашествия. Неожиданно преследуемых выручило совершенно другое – обилие захваченной гуннами добычи. Стремительное движение перегруженной обозами орды приостановилось.

Слухи о непобедимости «неведомого дотоле рода людей» ширились: среди готских племён распространялась настоящая паника. Возникло ещё одно обстоятельство: нехватка продовольствия, поэтому большая часть вестготов отделилась от Атанариха. Эту часть вестготского племени возглавил чрезвычайно предприимчивый и умный вождь по имени Фритигерн; вторым предводителем называют Алавива. Вестготы под их предводительством приняли решение переселиться в римскую провинцию Фракию: там были отличные пастбища, а кроме того, Фракия находилась за Дунаем, непреодолимой водной преградой.

Переправа

Вестготы отправили посольство к римскому императору Валенту с просьбой разрешить им переправу и выделить землю – в обмен на военную службу в интересах Империи. Валент в это время находился в Антиохии, занятый войной с персами. Просьба бедствующих германцев была встречена им «с полным сочувствием».

Фактически, Валент получал боеспособные пограничные войска, готовые охранять рубежи Империи по Дунаю. Это позволило бы ему уменьшить или даже отменить набор в армию местных граждан, причём воинская повинность для них заменялась откупом. Сумма откупа разнится от источника к источнику, но, в любом случае, это сулило хорошие поступления в казну. В итоге Валент охотно пообещал выделить вестготам земли во Фракии.

Здесь следует учитывать ещё один существенный момент: не вполне понятно, на каких условиях готы получали фракийские земли. Судя по некоторым данным, на тот момент, когда люди Фритигерна в буквальном смысле бежали от гибели и были готовы на любые условия, Валент предлагал им колонат, то есть зависимое положение и разделение при расселении – иначе говоря, фактическое разрушение племени. Такое предположение нигде в источниках открыто не высказывается, но оно логично, поскольку готы обратились к римскому императору как «молящие о помощи» (юридический термин).

Вестготам определили место переправы. Туда же направилась дунайская флотилия римлян. Руководить операцией прибыли два римских военных бюрократа, Лупицин и Максим. Римский историк Аммиан Марцеллин, «бывший солдат и грек по происхождению», характеризует их в следующих выражениях:

«Они могли соперничать между собою в неосмотрительности. Их зловредное корыстолюбие было причиной всех бед… Пока варвары, переведённые на нашу сторону, терпели голод, эти опозорившие себя командиры завели постыдный торг: за каждую собаку… они брали по одному рабу…»

Имеется в виду прежде всего тот возмутительный факт, что римлянами вовсю велась торговля собачьим мясом и даже тухлятиной, которая продавалась голодающим по непомерно высоким ценам, так что германцы вынуждены были отдавать в рабство себя или собственных детей, лишь бы не умереть с голоду.

Помимо того, что Лупицин и Максим принялись наживаться на бедствиях беженцев, они «прославили» себя полным неумением организовать переправу. Народу действительно собралось чрезвычайно много: варвары «извергались в пределы Империи, как вулканическая лава». Кораблей не хватало, германцы буквально штурмовали каждую лодку – никакая очерёдность не соблюдалась, все лезли на борт одновременно. Несколько кораблей затонуло. Кроме того, переправа велась отнюдь не только там, где указали римские власти – варвары перебирались через Дунай и бесконтрольно, едва только находили возможность. И среди переправлявшихся были не только вестготы.

В самый разгар столпотворения к берегам Дуная подошли остготы во главе с Алатеем и Сафраком, с некоторой частью аланов и гуннов: они также просили для себя земель в Римской империи. Остготам было отказано: как ни велика Империя, принять такое количество варваров одновременно она не могла – или, по крайней мере, опасалась. Дальновидные вожди остготов спорить не стали и просто разбили лагерь поодаль от переправы, выжидая удобного момента.

Тем временем вестготов кое-как водворили на римском берегу Дуная. Толпа варваров двинулась дальше, к местам своего предполагаемого расселения. Лупицин направил часть своих отрядов для их сопровождения, и переправа осталась без охраны. И вот тогда люди Алатея и Сафрака снова вышли на берег Дуная. Флотилия им не потребовалась, они построили плоты и сами, без римской помощи и римского дозволения, вошли в пределы Империи.

Предательство в Маркианополе

Между тем вестготы под надзором Лупицина добрались до города Маркианополя (современный город Девня в Болгарии). Там находился штаб римских войск, размещённых во Фракии.

С каждым днём ситуация у переселенцев становилась всё хуже. Припасы закончились, подвоз продовольствия организован не был, а в населённые пункты толпу варваров, по понятным причинам, не пускали, так что купить еды им было негде. Тем более, никто не хотел видеть орду голодных, отчаявшихся, разозлённых людей в городе, поэтому ворота Маркианополя закрыли. Вестготы столпились под стенами города. Наверное, жители Маркианополя с ужасом смотрели на людское море и даже представить себе боялись, что будет, если чужаки заполонят улицы.

Лупицин тем временем вздумал задобрить вестготских вождей и сделал это традиционно: пригласил их на пир. Таким образом, пока голодные варвары бродили под стенами города, их вожди с небольшой свитой сидели за богатым столом с римским военачальником и вели переговоры.

Шум у ворот усиливался: там уже начинались потасовки, варвары настойчиво рвались внутрь с криком, что они хотят лишь купить хлеба на местном рынке. Лупицин не нашёл ничего лучше, чем захватить вестготских вождей в качестве заложников, и для начала приказал перебить свиту Фритигерна и Алавива.

Чуткий слух варварских предводителей уловил крики. Фритигерн первым догадался, что происходит. Он выхватил меч, бросился к выходу, пробился к воротам и крикнул римской страже, что намерен успокоить своих людей. Римляне выпустили Фритигерна. Имя Алавива упоминается в исторических источниках в последний раз в связи с этим кровавым пиршеством, так что можно предположить, что Алавив погиб.

Теперь у бунтующей толпы был предводитель. Вестготы больше не стали ни о чём просить римлян, и покупать хлеб они теперь тоже не собирались, а рассыпались по местности и принялись грабить население. К варварам вскоре присоединились местные асоциальные элементы – беглые рабы, недовольные хозяевами работники. Беспорядки грозили стать массовыми.

В начале 376 или 377 года Лупицин поспешно собрал силы и выступил против варваров. Никакого плана у него не было, он просто пытался остановить Фритигерна. В итоге случившаяся под Маркианополем бойня, по свидетельству Аммиана Марцеллина, была ужасна для римлян:

«В кровавом ожесточённом бою пала большая часть воинов, потеряны были знамёна, пали офицеры за исключением злосчастного командира, который думал, пока другие сражались, только о том, как бы ему спастись бегством… После этого враги оделись в римские доспехи и стали бродить повсюду, не встречая никакого сопротивления».

Маркианопольский разгром действительно был позорным – в те дни римляне думали, что хуже быть не может, но они ошибались. Худшее ещё было впереди.

Продолжение следует: Варвары у римских ворот: бедствие разрастается.