Индийские рупии для европейской войны: гонка патриотизма, тщеславия и далеко идущих планов

Её надо было лишь правильно потрясти, чтобы получить искомые деньги. Убедившись, что невозможно повысить налоги без сопротивления населения, правительство решило прибегнуть к испытанной в Европе технологии военных займов, которые индийцы должны были принести добровольно.

Политическая ситуация в Индии. Лоялизм и требование гомруля

Историки отмечают, что объявление Англией войны с Германией в августе 1914 года оказало большое воздействие на развитие событий в Индии. Действительно, Индостан, представлявший собой сложное переплетение вассальных княжеств и полностью зависимых от Лондона колониальных владений, мало что мог сделать в этой ситуации. В отличие от так называемых «белых» доминионов, никакого, даже в малой степени, колебания быть не могло. Индия со всем своим многочисленным населением, промышленностью, сельским хозяйством и природными богатствами должна была выступить против Центральных держав.

Вместе с тем, индийские политики из Индийского национального конгресса постарались обратить сложившуюся ситуацию на свою пользу. С одной стороны, они хотели показать себя лояльными подданными короны и отмежеваться от всяких радикальных революционных течений вроде партии «Гадар», сложившихся среди индийцев, уехавших за пределы родины. С другой, в обмен на лояльность и некоторые усилия в деле обороны Империи руководство Конгресса пыталось «добиться уступок от британского правительства в предоставлении стране самоуправления» (гомруля).

Как подчеркивают исследователи, «в августе 1914 года группа руководителей Конгресса, в том числе Б.Н. Басу, М.А. Джинна, Л.Л. Рай, Н.М. Самарт, обратилась с письмом к секретарю по делам Индии, в котором заявила о своей готовности сотрудничать с правительством Великобритании в его военных усилиях». Они писали:

«У нас нет ни малейшего сомнения в том, что, как и прежде, когда британские войска защищали интересы Империи, князья и народ Индии с готовностью будут максимально сотрудничать с Великобританией… предоставив ресурсы их страны в распоряжение Его императорского величества».

В декабре 1914 года прошла очередная сессия Конгресса в Мадрасе, на которой участники выразили «глубокую преданность Трону», и подтвердили, что их цель — «неуклонная приверженность связям с Британией и твердая решимость поддержать любой ценой Империю во всех её трудностях». Даже ярый националист Бал Гангадхар Тилак в своей газете «Махратта» писал:

«В этом кризисе я твердо придерживаюсь мнения, что обязанностью каждого индийца, великого или малого, богатого или бедного, является полная поддержка и помощь правительства Его величества. Я считаю, что нужно, не теряя времени, созвать публичные митинги всех партий, классов и слоев в Пуне, как это уже было в других местах, чтобы определенно заявить об этом… нынешний кризис, по моему мнению, является неожиданно обернувшимся благом, поскольку он пробудил повсюду общее чувство лояльности к Трону».

Даже Мохандас Карамчанд Ганди в письме секретарю по делам Индии, в котором выразил готовность лично принять активное участие в войне, прямо утверждал:

«Во время поразившего Европу кризиса, когда многие англичане по призыву Императора покидают свои дома, чтобы вступить в армию, индийцы, живущие в Соединенном Королевстве, могут сделать то же самое и должны без всяких условий предложить себя в распоряжение властей».

В целом, такое единодушие видных политических деятелей самых разных течений индийского национализма объяснялось просто. Все они, так или иначе, рассчитывали на введение самоуправления в Индии и переход к системе наподобие той, что сложилась в «белых» доминионах Британской империи. Эти надежды не были беспочвенными. Так, влиятельная газета «Таймс», ранее занимавшая жёсткую позицию в отношении подобных индийских устремлений, теперь писала: «После того, как мы сведём счёты с врагом, Индии должно быть предоставлено более заметное место в Советах Империи».

Финансы Индии. Первый и Второй военные займы

В целом, даже без посылки индийских войск на фронт, Индия играла важную роль в войне, став местом размещения огромных военных заказов на транспорт, машины, текстиль, вооружение, сельхозпродукты и т.д. из метрополии. Однако Великобритания, стремясь накопить больше финансовых резервов, не могла расплачиваться за заказы золотом, да и британские товары теперь не поступали в колонии, поскольку абсолютно вся промышленность Британских островов работала на войну.

На место золота, как указывает историк Радхика Сингха, пришло серебро — впрочем, и с ним ситуация была не столь радужной. Цена металла на мировом рынке росла, а добыча уменьшалась. Правительство колониальной Индии накопило большие запасы серебра, но, чтобы предотвратить рост цен внутри страны, запретило в 1917 году экспорт этого драгоценного металла. Также было сделано всё, чтобы удержать индийские финансы в Лондоне для поддержки фунта стерлингов и инвестиций в британские казначейские векселя, спонсируя тем самым программу военных займов в метрополии.

В общем-то, Индия несла не только потери во время расчетов с метрополией. Индия сама должна была содержать войска, набранные в колонии и отправленные на фронты. К тому же, на вице-короля и его подчиненных оказывали колоссальное давление, поскольку многим в метрополии казалось, что Индия не достаточно вкладывается в дело спасения империи от врагов.

1 марта 1917 года было объявлено о 100 млн фунтов, которые в качестве военного «дара» должна была пожертвовать Индия в казну метрополии. Покрыть расходы вице-король лорд Челмсфорд и его финансовый советник Уильям Мейер рассчитывали за счёт Первого индийского займа.

Предусматривалось, что банки, частные лица и различные учреждения смогут купить обязательства трёх видов — на 2–3 года, на 5 лет и на 15–30 лет. Для критиков этой финансовой операции в Индии указывалось, что большая часть денег будут потрачена всё равно в самой Индии, а, значит, пойдёт на стимулирование промышленности и сельского хозяйства. Одновременно были подняты таможенные пошлины на британский текстиль для дополнительного поощрения самой распространённой отрасли лёгкой промышленности в индийских провинциях и княжествах.

Власти хотели также посредством обязательств на небольшие сроки, распространявшиеся через почтовые отделения, чтобы в деле финансирования войны участвовали и крестьяне, которые всё равно истратят своё серебро на украшения или бесполезные церемонии.

Через год, в июне 1918 года, началась кампания Второго индийского займа. Для обоих не было обозначено сколь-нибудь внятной цели. Мейер рассчитывал, что первый принесет около 10 млн, а второй 20 млн фунтов стерлингов, однако, сверх всяких ожиданий администрации вице-короля, займы принесли 35,5 и 37,5 млн соответственно. Интересно, что последний предвоенный заём принёс только 3 млн! Впрочем, по подсчётам исследователей, пишет Радхика Сингха, около 53% облигаций Первого займа были куплены европейцами, проживавшими в Индии, при этом 55% европейских покупателей составляли банки, а 19% — коммерческие фирмы. Есть, тем не менее, и противоположная точка зрения, подчёркивающая, что в любом «европейском» банке значительную часть денег составляли вклады индийцев.

Реакция индийцев тоже была скорее положительной, хотя некоторые крупные промышленники и остались в стороне от кампаний. Однако же, князья и часть торговых каст в крупных городах (например, мавари в Калькутте) вложили гигантские суммы, до 2 млн фунтов.

Кампания по привлечению средств обоих займов проводилась широко. Во-первых, включились традиционные механизмы соперничества между аристократами, многие из которых были вполне европеизированы. Они старались убедить глав общин в своих землях подписываться на займ. В Бирме из Рангуна пустили специальный агитационный поезд, в котором ехали наиболее заметные люди провинций, выступавшие на всех станциях с речами в пользу займа. Подобная активность автохтонного населения — вспомним изложенные выше позиции индийских националистов — настолько раззадорила местных европейцев, что они тоже начали соревнования по вкладам. Они никак не могли потерять лицо и показать, что они беднее местных жителей, а, значит, потеряли и политический контроль над ними.

Главным посредником в соревновании всех и вся выступали специальные списки вкладчиков, публиковавшиеся во всех крупных газетах. Местная знать стремилась таким образом доказать свою лояльность трону. Периодически происходили события подлинно драматические, в духе позднейших индийских фильмов. Так, некий Сет Сух Лал Карнани, пожертвовав 1,1 млн рупий, спас от позора Пенджаб, который мог опуститься в списке вкладчиков ниже Объединенных провинций (нынешние штаты Уттар-Прадеш и Уттаракханд). Взамен он получил не только горячую признательность земляков, но и титул «Радж Бахадур», а также орден Британской Империи.

Любопытно, что кампании по привлечению денег вызвали невиданный прежде выпуск плакатов во всех индийских провинциях. Есть сомнения в эффективности подобного рода пропаганды — большая часть плакатов содержала только текст, а не картинки, что в условиях практически тотально неграмотного индийского общества выглядело странно. Некоторые плакаты, впрочем, были довольно наглядны. Так, гуджаратский плакат, скопированный из газеты, изображал торговца из касты бания, накопившего много денег и не знавшего, что с ними делать. Плакат подсказывал: неси в банк и обменяй на облигации военного займа!

Даже женщины не были обойдены вниманием, хотя обычно они никак не участвовали в политических кампаниях и проводили время дома под присмотром родственников мужского пола. В некоторых газетах появились объявления о так называемых «женских днях» в зданиях общественных собраний, где женщин ждали чай, музыка и, конечно же, возможность внести свой вклад в победу над врагом.

Ещё одним местом для вкладов были почтовые отделения (более 1,5 млн работающих точек по всей Индии), а облигации тем, кто жил далеко от них, мог продать и сборщик налогов. С последними, кстати, немедленно начались проблемы, потому что всё, что пытался сделать сборщик, немедленно встречалось крестьянами в штыки. Чтобы подстегнуть интерес, даже была запущена специальная лотерея, выигрышем в которой были… облигации займов.

Заключение

В целом, несмотря на более-менее успешные кампании по сбору денег, многие остались недовольными. В первую очередь, это были индийские политики, которые не увидели никаких гарантий расширения прав совещательного органа при вице-короле, а также движения к полному самоуправлению. Обращение к держателям даже мелких сумм, крестьянам, было расценено индийцами как крайняя степень слабости британцев, а, следовательно, им можно было выдвигать требования. Национальный конгресс и прочие индийские политические партии всё настойчивее проводили мысль, что «нет налогов без представительства». В колониях назревала революционная ситуация.

Продолжение следует: