Амритсарская бойня: как мирная провинция стала центром индийского сопротивления британскому правлению

События в Амритсаре в апреле 1919 года видятся зеркальным отображением шотландских событий (бойни на Джордж-сквер), но индийский инцидент был кровавее, поскольку к этому добавились ещё и колониальные проблемы.

Пенджаб в годы Первой мировой войны и после неё

Среди всех индийских провинций и вассальных владений именно Пенджаб стал местом вербовки большинства индийских солдат британской армии в годы Первой мировой войны. «Школа Пенджаба» преподала всей индийской администрации урок грамотного управления большой территорией, густонаселённой десятком народов, исповедующих несколько религий. Изменения правил набора добровольцев в армию, сбор налогов, пропаганда военных займов — всё это привело к увеличению потока денег и людей из провинции.

Конечно, сторонники «пенджабской школы» в колониальной администрации, особенно в военное время, романтизировали пенджабское сельское хозяйство и, по словам исследователей, «создали образ солдата-пахаря», назначив себя его покровителем. С целью опеки сельского населения колониальные чиновники — как британцы, так и индийцы — создавали в сельских районах учреждения, предназначенные для пристального наблюдения за жизнью глубинки. Эти управленческие структуры, подчеркивают исследователи, были созданы в ответ на вызовы военного времени, но с течением времени превращались в постоянный способ управления, что влекло далеко идущие последствия. Милитаризация и централизация жизни превращала весь регион в один огромный подконтрольный британцам гарнизон.

По мере разрастания кризиса в Европе и всё более настойчивых требований со стороны метрополии денег, сырья и, главное, людей, внимание государства всё больше склонялось в сторону создания центров набора солдат в сельской местности. Официальные заявления, особенно публичные высказывания губернатора провинции Пенджаб с 1912 по 1919 гг. Майкла Фрэнсиса О'Двайера (1864–1949), оказались, как пишет историк Ахмад Азхар, частью набирающей силу идеологии. Она представляла британское государство в качестве защитника якобы лояльного и довольного крестьянства и хранителя его интересов против паразитических и доставляющих много проблем городских жителей.

Военные закупки сельскохозяйственной продукции и полицейское регулирование рыночных цен были способами, которыми эта риторика воплощалась в жизнь. Другим стало, как пишет Азхар, увеличение налогообложения городских коммерческих предприятий. Вся пресса была поставлена под строгий контроль государственной цензуры. Конечно, говорит тот же историк, многие из пока небольшого, но всё расширяющегося круга городской интеллигенции, а также торговцы, ремесленники, технические специалисты и простые рабочие, чувствовали, что их запросы государством игнорируются или исполняются не так, как они хотели. В принципе, такая ситуация и стала причиной политических волнений, охвативших города Пенджаба в начале 1919 года.

Пенджабские беспорядки, как они были названы в официальном следственном отчёте, были вызваны принятием 18 марта 1919 года «закона Роулетта», позволявшего властям применять экстраординарные меры при поиске и задержании всех заподозренных в экстремистской противогосударственной деятельности. В ответ на этот закон Мохандас Ганди призвал своих сторонников к акции ненасильственного неповиновения (сатьяграхе).

6 апреля Лахор, столица провинции Пенджаб, ответил на призыв Ганди забастовкой торговцев. 10 апреля горожане в Амритсаре, услышав новость о том, что власти только что выслали двух самых популярных народных лидеров, попытались обратиться с протестом к высокопоставленному чиновнику. Толпу рассеяли выстрелами. Немедленно последовали беспорядки, причём нескольких европейцев линчевали, а здания и имущество европейских банков и правительства были разграблены.

В тот же день по аналогичному сценарию произошли волнения в Лахоре, где полиция снова применила силу, чтобы помешать большой толпе, идущей от старого города к зданию администрации. Исследователи полагают, что в обоих случаях у толпы не было намерения прорываться к чиновникам с помощью насилия. Напротив, есть убедительные свидетельства, представленные потом в отчетах полицейских агентов, что люди шли к властям в качестве просителей, и многие в процессии двигались босиком и без головных уборов.

Последующие события в Лахоре говорят о том, что путь, который выбрала провинциальная администрация, на самом деле помогал росту радикальных настроений в Пенджабе. «Король нас не слышит» и «правительство является врагом британского правосудия и верховенства закона», — так на народных митингах оценивали происходящее ораторы из самых разных слоев. Риторика была не особо воинственной, но ее хватило, чтобы поселить во многих недоверие к органам власти. Эта риторика сплотила людей на низовом уровне, стерев конфессиональные и этнические границы между жителями городов. Мусульмане, сторонники Индийского национального конгресса, сикхи, которые были одними из наиболее активных членов исчезнувшей партии Гадар — все они выступили против политики британских властей и могли сплотиться, чтобы отстоять свои права.

Расстрел толпы в Амритсаре

Утром в воскресенье 13 апреля 1919 года в пенджабском городе Амритсар близ места, называемого Джаллианвал-Багх, с вышедшими на митинг городскими толпами смешались и тысячи приезжих сикхов. У них наступило время празднования Байсакхи — времени сбора урожая и наступления Нового года. Собравшаяся толпа численностью около 15 000 человек была поначалу мирной, но затем возникло требование освободить двух общественных лидеров, которые были арестованы неделей ранее и втайне переведены в неизвестное место заключения.

Игнорируя комендантский час, введенный правительством после вышеописанных актов насилия в Пенджабе, вскоре толпа уже была решительно настроена освободить узников. Узнав о незаконном сборище и опасаясь начала крупного мятежа, местный военный начальник бригадный генерал Реджинальд Дайер собрал около 50 гуркхов из гарнизона и повел их к месту событий. Джаллианвал-Багх представлял собой незастроенный пустырь размерами 225×180 метров, который некогда принадлежал богатой семье, а в то время использовался скорее как свалка отходов. Важно, что выходов с этой импровизированной площади было не много, и все они были узкими.

По прибытии на место Дайер был потрясён видом огромной толпы и немедленно приказал своим людям построиться в шеренгу. Оценив настроения толпы, генерал уверился, что предотвращает большое восстание, потому не колебался в применении силы. Без предупреждения Дайер отдал гуркхам команду начать стрельбу. Когда гурхки начали стрелять, толпу охватила паника; все кинулись к выходам. Многие были просто раздавлены, а выжившие сгрудились возле заблокированных и запертых выходов, и солдаты начали стрелять по этим большим группам.

Стрельба продолжалась примерно 10 минут — пока у солдат не стали кончаться патроны, и Дайер не отдал приказ о прекращении огня. Над площадью повисла тишина, лишь стонали раненые.

Потом официальные следственные органы насчитают 379 убитых и более 1000 раненых, хотя собственное расследование Индийского национального конгресса дало значительно большие числа — не менее 1000 убитых и 1500 раненых.

Реакция на действия военных была неоднозначной. С одной стороны, бригадный генерал Дайер превозносился консервативно настроенными политиками по всей империи как герой и спаситель британского правления в Индии. После того, как Дайер сообщил начальству, что он «столкнулся с революционной армией», губернатор О'Двайер написал в телеграмме, направленной Дайеру: «Ваши действия правильные, и губернатор их одобряет». На большей части Пенджаба было введено военное положение, строго соблюдавшееся властями.

Однако далеко не все в Дели и Лондоне одобрили дайеровский способ прекращения митинга, и британское правительство склонно было очень жёстко осудить подобную акцию. Военный министр Уинстон Черчилль назвал её чудовищной, а бывший премьер-министр Герберт Генри Асквит охарактеризовал как «одно из худших преступлений на протяжении всей нашей истории». Черчилль пошёл ещё дальше во время дебатов в Палате общин в июле 1920 года, заявив:

«Толпа была безоружной, там были лишь палки. Она не нападала на кого-либо… Когда по людям открыли огонь, чтобы разогнать их, они попытались убежать. Прижатые в узком месте, значительно меньше Трафальгарской площади, почти без каких-либо выходов, и настолько плотно спрессованные, что одна пуля проходила через три или четыре тела, люди бежали бездумно в разные стороны. Когда огонь был направлен в центр, они побежали в стороны. Затем огонь был открыт по убегавшим. Многие бросились на землю, и огонь был направлен следом. Это продолжалось 8–10 минут и прекратилось только тогда, когда боеприпасы подошли к концу».

Черчилль призвал правительство наказать Дайера и в 1920 году сумел убедить палату общин принудительно отправить Дайера в отставку. Несмотря на порицание лондонских политиков, Дайер по-прежнему оставался героем в глазах многих и многих людей. Так, палата лордов приняла резолюцию, поддержавшую его действия, и в Индии он заработал репутацию человека, спасшего колониальный режим от бунтовщиков.

Сам Дайер не раскаялся в своих действиях, и во время работы специальной следственной комиссии заявил: «Полагаю вполне возможным, что я мог бы разогнать толпу без стрельбы, но она вернулась бы снова; люди смеялись бы, и я сам себя выставил бы дураком». Он также добавил, что и впредь намерен своими действиями внушать страх неспокойным элементам в Пенджабе, чтобы предотвратить дальнейшие восстания.

Бригадный генерал Реджинальд Дайер умер в 1927 году, так и оставшись убеждённым, что поступил как должно, демонстрируя свою верность короне.

Как пишут историки, резня в Амритсаре потрясла мир, уже и так «онемевший после жертв Первой мировой войны». Многие современники отметили этот день как начало конца британского владычества на Индостане. Многие лояльные империи индийцы в Пенджабе почувствовали себя обманутыми после всего того, что они сделали для победы в Первой мировой войне. Ганди и его сторонники получили в руки доказательство того, что колониальный режим будет сопротивляться до конца и пойдёт на жертвы для своей защиты. Теперь сопротивление ему должно было стать национальной идеей.

Так относительно мирная провинция стала центром индийского сопротивления британскому правлению, и жители Пенджаба превратились в вожаков борьбы за индийскую независимость.