Использование огнеметов при захвате языков на примере двух разведакций

К примеру, бойцы 3-й Ударной армии 2-го Прибалтийского фронта весной 1944 года применяли такое необычное оружие, как фугасные огнемёты. Эффект был ошеломляющим. Примером служит успешная акция разведчиков 171-й стрелковой дивизии, которые в ночь с 5 на 6 мая 1944 года с помощью 13-го отдельного огнемётного батальона взяли двух языков.

13-й отдельный огнемётный батальон

Новая часть появилась на свет 28 сентября 1943 года в соответствии с приказом командующего 3-й Ударной армии генерал-лейтенанта Кузьмы Никитовича Галицкого. Первым местом дислокации батальона стали Великие Луки, где он проходил формирование на базе 32-й и 39-й отдельных огнемётных рот. Часть состояла из трёх рот и имела на вооружении фугасные миномёты ФОГ-1. Красная армия использовала их с 1941 года, но на фронте они применялись не часто. ФОГ-1 был оружием обороны и представал собой цилиндр с направляющим стволом (брандспойтом), через который под давлением пороховых газов выбрасывалась горючая смесь. Зажигательное устройство монтировалось на сопле брандспойта.

На позиции бойцы устанавливали фугасные огнемёты в специальном окопе, тщательно их закрепляли и приводили в действие электрическим током низкого напряжения. Проще говоря, их вкапывали перед собственными траншеями и укреплениями, оставляя на поверхности только замаскированное сопло. Когда противник подходил на расстояние выстрела (от 10 до 100 м), огнемёты приводились в действие — «подрывались». Это оружие применялось для уничтожения как танков, так и живой силы противника.

Боевое крещение 13-го огнемётного батальона состоялось 20 октября 1943 года во время оборонительных боёв у Невеля. По данным его штаба, 2-я огнемётная рота, отражая атаки противника, использовала 96 ФОГов и сожгла один немецкий танк, а также более 70 вражеских солдат и офицеров. В следующие полгода батальон участвовал в боях всего пару раз: в наступлении огнемёты не применялись, а во время обороны противник практически не атаковал в районе их размещения. Часть бездействовала до конца апреля 1944 года, когда 13-му батальону наконец нашлось применение — в поддержке разведпоисков.

Первый блин комом

Неизвестно, кому именно из штаба 3-й Ударной армии пришла в голову эта идея, но в первый раз ФОГи использовались в разведке в конце апреля 1944 года. К этому времени 13-й батальон уже получил на вооружение новый тип огнемёта — ФОГ-2. От предшественника он отличался более коротким брандспойтом. Кроме того, зажигательная шашка и пороховой заряд помещались в одном стакане и приводились в действие одним электрозапалом. Испытать это оружие на практике довелось в ночь с 29 на 30 апреля.

На позиции 597-го стрелкового полка 207-й стрелковой дивизии в районе посёлка Наволок прибыл огнемётный взвод лейтенанта Александра Баленко с десятком ФОГ-2. Вкопав их в нужном месте, подчинённые Баленко по сигналу «взорвали» их, окатив вражескую траншею огненным «дождём». Однако ворвавшаяся туда разведгруппа немцев не обнаружила: они убежали во вторую траншею. Обыскав первую линию окопов и заглянув в блиндажи, разведчики никого не нашли и вернулись обратно. Несмотря на неудачу, командир 207-й дивизии отметил эффект, который огнемёты произвели на противника, и ходатайствовал о награждении участников разведпоиска.

Оценив перспективу применения ФОГов, командование 3-й Ударной армии продолжило внедрять полученный опыт. После разведакции 30 апреля на позициях 93-го стрелкового корпуса огнемётчики должны были переместиться в зону обороны его северного соседа — 79-го стрелкового корпуса. 3 мая штаб последнего отправил командирам 46-й гвардейской и 171-й стрелковых дивизий боевое распоряжение № 0029:

«В целях уничтожения живой силы противника в точках, стоящих от нашего переднего края не далее 80 м. Вам направляется 15 фугасных огнемётов «ФОГов» 13 отдельного моторизированного противотанкового огнемётного батальона.

При использовании руководствоваться следующим:

1) При возможности, совместить боевую работу ФОГов с активными действиями стрелковых подразделений для захвата «языка» или участка местности в расположении противника.

2) ФОГи работают с траншей занимаемых нашими передовыми подразделениями.

3) Срок работы не позже 6.5.44 г.».

По инициативе начштаба 171-й дивизии полковника Порхачёва прибывший в его распоряжение огнемётный взвод лейтенанта Галкина было решено использовать при захвате контрольных пленных на позициях 380-го стрелкового полка. Количество передаваемых в дивизию ФОГов было в два раза больше, чем указано в распоряжении штакора. Поэтому штаб дивизии решил организовать не один, а два разведпоиска разом.

Подготовка к заданию

Исходя из технических возможностей огнемётов, на рекогносцировке офицеры штаба 380-го полка выбрали два объекта для разведпоисков:

1. Траншея и две пулемётные точки в районе посёлка Ореховна (150 м южнее высоты 205,5);
2. Траншея и две пулемётные точки в 600 м к юго-западу от посёлка Спирово.

Первый объект должен был стать целью для разведчиков 380-го полка. Со вторым предстояло работать разведгруппе, сформированной из бойцов 50-й армейской штрафной роты. Обе акции планировалось провести в ночь с 5 на 6 мая. Так как в рамках статьи вряд ли возможно описать подробно обе, более полно расскажем о разведпоиске у Ореховны, ограничившись кратким упоминанием действий у Спирово.

Наблюдение за первым объектом установило, что он представляет собой «траншею, протяжением по фронту 15 м., с открытыми площадками на флангах». На них стояли пулемёты, а на обратном скате высоты располагалась жилая землянка. Соседние огневые точки находились на отдельных небольших высотках на расстоянии 50–80 м. По фронту объект защищали проволочное заграждение и минные поля.

По плану огнемётчики размещали все 17 ФОГов в одном месте. Они должны были залпом нейтрализовать левый фланг объекта. В задачу миномётов прикрытия входило подавление огневых точек на правом фланге. Используя скрытые подступы, сапёры совместно с разведгруппой провели пробную вылазку на нейтральную полосу, обнаружили минное поле с минами натяжного действия и обезвредили их.

Разведгруппа 380-го полка состояла из восьми человек, которыми командовал красноармеец Сергей Яковлев. Она делилась на две группы: захвата и прикрытия. В первую, кроме Яковлева, входили рядовые Воробьёв, Гапонов и Бажикеев. Их действия прикрывали рядовые Шевцов, Ткаченко, сержант Полторанин и сержант Васюнкин. Вооружение разведчиков состояло из восьми ППШ, 32 гранат РГ-42 и пяти ножей.

Руководившие разведпоиском офицеры разъяснили задачу. После выхода разведгруппы на исходный рубеж первой двигалась вперёд группа прикрытия сержанта Васюнкина. Её бойцы рассредоточивались цепью на правом фланге. Следом за ними шли разведчики Яковлева и залегали слева от однополчан. Сигналом для атаки служил залп фугасных миномётов. Разведчики должны были сами предупредить огнемётчиков о готовности к действию: они тянули за собой шнур и после выхода на рубеж атаки должны были подать сигнал его частыми рывками. После залпа ФОГов группа Яковлева нападала на пулемётную точку на объекте и брала языка. Бойцы Васюнкина в это время блокировали жилую землянку на склоне, чтобы не позволить гарнизону бежать с высоты, а также препятствовали подходу подкрепления из глубин обороны. После захвата пленного разведчики Яковлева немедленно отходили, а группа поддержки прикрывала их огнём. На всю операцию штаб полка отводил один час.

Бой у высоты 205,5

Разведпоиск начался в 3 часа утра 6 мая. Разведгруппа 380-го полка начала выполнение боевой задачи. Впереди разведчиков двигался сапёр Тимонин, проверяя путь на наличие новых мин. Достигнув рубежа атаки, группы захвата и прикрытия в соответствии с планом выстроились цепью. До траншеи оставалось всего около 20 м, но немцы успели поставить перед ней новое заграждение — не скреплённые между собой рогатки. Дёргая шнур, Яковлев подал сигнал огнемётчикам. 15 ФОГов (два находились в резерве) дали залп, окатив вражеские траншеи и огневые точки мощной струёй пламени. Далее, согласно отчёту штаба полка, произошло следующее:

«Сержант Васюнкин и рядовой Гапонов быстро отбросили рогатки в сторону, тем самым открывая путь движения для группы. В это же время на головы противника полетело две гранаты, брошенные красноармейцами Яковлевым и Воробьёвым. Не прошло и 10 секунд, как захватгруппа сидела на плечах у немецкого пулемётчика. Несколько позднее ворвалась подгруппа нападения (прикрытия — прим. автора) во главе с сержантом Васюнкиным, уничтожив при этом четверых солдат противника, пытавшихся убежать по траншее, ведущей в тыл. Пулемётчик, на которого наскочили разведчики, сделал несколько выстрелов вверх, но пулемёт у него был выбит из рук. Присевший от испуга другой пулемётчик был уничтожен автоматной очередью рядового Гапонова. Яковлев вместе с Гапоновым пытались выбросить пленного из траншеи, однако он отчаянно сопротивлялся. К этому времени подоспел сержант Васюнкин и пленный был выброшен на бруствер траншеи, где его приняли Воробьёв и Полторанин и эвакуировали его на наш передний край».

При отходе разведгруппы на правом фланге ожила пулемётная точка, которая сразу же стала целью для советских миномётов. Но подавить её им не удалось. Во время обстрела пулемёт смолк, но вскоре снова начал стрельбу по отходившим разведчикам. Увы, небезуспешно: немецкие пулемётчики убили красноармейца Кузнецова. Остальные члены разведгруппы не пострадали и доставили взятого языка целым и невредимым.

Бой у Спирово

Одновременно с разведчиками 380-го полка начала действовать разведгруппа 50-й штрафной армейской роты у посёлка Спирово, находившегося восточнее Ореховны. Разведчиков поддерживала дюжина ФОГов. В 02:30 десять штрафников заняли исходную позицию и к 04:10, пройдя по проходам в минных полях, вышли на рубеж атаки, находясь в 20–30 м от вражеской траншеи. По их сигналу семь фугасных огнемётов дали по ней и огневым точкам залп, после чего штрафники ворвались в траншею.

Струи пламени перелетели траншею, не нанеся ей никакого вреда. Однако огненный «дождь» оказал на немецких солдат «исключительный моральный эффект»: они бросили пулемёты и упали на дно окопов. Этим и воспользовались разведчики. Оказавшись в траншее, бойцы штрафной роты быстро взяли в плен одного вражеского солдата, перебив всех остальных. Затем разведгруппа вместе с пленным начала отходить в сторону своих позиций. Пришедшие в себя немецкие пехотинцы пытались её преследовать, но залп резервных ФОГов и миномётный огонь загнали их обратно в траншею, в то время как разведчики вместе с пленным скрылись в своих окопах.

Разведакция у Спирово прошла без потерь. Противник открыл артиллерийский огонь лишь через 20 минут после её завершения. К сожалению, во время артобстрела был тяжело ранен командир огнемётного взвода лейтенант Галкин.

Выводы

Разведпоиски у Ореховны и Спирово дали прекрасный результат. Разведчики 380-го полка взяли в плен пулемётчика 1-го батальона 49-го полка 28-й егерской дивизии вермахта. Штрафники захватили языка из разведывательного отряда того же соединения. Любопытно, что спустя сутки успех 171-й дивизии повторила её «соседка» — 46-я гвардейская стрелковая дивизия. В ночь с 6 на 7 мая разведгруппа 141-го гвардейского полка при поддержке ФОГов взвода лейтенанта Воробьёва взяла в плен немецкого унтер-офицера, умершего от ран, и трофеи: пулемёт, автоматы и винтовки.

Командование осталось довольно результатами. Уже 6 мая 1944 года командир 79-го корпуса генерал Зуев наградил разведчиков 380-го полка: красноармеец Яковлев стал кавалером ордена Славы III степени, а сержанты Васюнкин и Полторанин, красноармейцы Гапонов, Воробьёв и Ткаченко получили ордена Красной Звезды. Командир огнемётного взвода лейтенант Галкин был награждён медалью «За боевые заслуги».

На допросах пленные интересно описали воздействие фугасных огнемётов на немецкую оборону. Они показали, что первая линия окопов не пострадала, но горящая жидкость захлестнула близлежащие огневые точки. И хотя характер их разрушения неизвестен, после залпа ФОГов огня они не вели. Как уже упоминалось, огненный «дождь» парализовал действия немецкой пехоты, прятавшейся на дне траншеи.

Оценивая опыт применения фугасных огнемётов в разведпоисках, штаб 171-й дивизии пришёл к следующим выводам:

«1. Фугасные огнемёты могут быть использованы не только для истребления танков и живой силы наступающего противника, но и при действии РГ по захвату контрольных пленных.

2. Отсутствовавшая видимость не позволила сделать выводы о количестве истреблённой живой силы и уничтоженных ОТ противника, ввиду чего действие ФОГов при захвате контрольных пленных следует считать главным образом, дезорганизующим оборону и подавляющим живую силу и ОТ противника.

3. Наблюдались (по показаниям пленных) неодинаковой длины струи горящей смеси. Устранение этого недостатка, а также увеличение прицельности действия ФОГов сделали бы их ещё более мощным средством при действии РГ».

Штаб 79-го корпуса и штаб 3-й Ударной армии согласились с этими выводами, усмотрев в фугасных огнемётах хорошую перспективу в деле захвата языков. Штаарм рекомендовал командирам корпусов использовать полученный опыт в разведке. К октябрю 1944 года бойцы 3-й Ударной армии провели ещё восемь таких акций с ФОГами, и все они оказались успешными.

Увы, некоторые документы военных лет свидетельствуют о том, что далеко не все понимали ценность этого оружия. Некоторые советские военачальники считали его бесполезным и дорогостоящим. К примеру, ещё в октябре 1941 года начальник химслужбы Северо-Западного фронта полковник Ботвиник отрицательно оценил опыт применения ФОГов в бою. По его мнению, огнемётная рота, имевшая на вооружении 180 ФОГов, производила в месяц не более одного выстрела:

«Если учесть, что этот выстрел не всегда поражает цель и часто даёт чисто моральное воздействие на противника, то станет очевидным, что стоимость одного выстрела слишком велика».

Это мнение можно признать справедливым, но с оговоркой. В наступлении огнемёты такого типа бесполезны. В обороне их ценность несколько возрастает, но только если была возможность их использовать, что получалось не всегда. А вот в разведке, как показала практика, этому оружию не было цены. Однако понимали это не все. Всё тот же 13-й отдельный огнемётный батальон, герой разведпоисков, летом 1944 года был передан 11-й гвардейской армии. Согласно журналу боевых действий, там его к разведке не привлекали, по крайней мере до октября.

К сожалению, не удалось выяснить, являлось ли использование фугасных огнемётов в разведпоисках новаторством 3-й Ударной армии или она уже опиралась на чей-то опыт. Ясно одно: её командование осознало преимущество оружия, правильное использование которого давало стопроцентный результат при захвате контрольных пленных.