«Измена флагу» в вермахте: как часто немецкие солдаты бежали к противнику на восточном фронте?

Надеемся, что после прочтения этой статьи читатели смогут убедиться, что это заявление, мягко говоря, не соответствует действительности.

Сначала несколько слов об учёте перебежчиков в вермахте. Все предполагаемые случаи перехода военнослужащих на сторону противника документировались в суточных донесениях, которые составлялись соединениями и направлялись «наверх», по подчинённости. В них указывались как личные данные перебежчика, так и адреса его ближайших родственников. Преследовались ли этим цели чисто фискальные, например, лишение родных перебежчиков каких-либо льгот, сказать трудно.

Возможно, что не последнюю роль тут играли и контрразведывательные соображения. В роли потенциального кандидата на вербовку вражеской разведкой, перебежчик куда более опасен, чем обычный военнопленный. Он с куда большей вероятностью может быть привлечён к активной работе на противника, например, в качестве зафронтового агента. Эти предположения подтверждаются, к сожалению, в известном случае с неудачной заброской в Германию агентов-радистов из числа перебежчиков для связи с «Красной капеллой». Практически сразу же после появления у родственников, был задержан бывший военнослужащий вермахта Роберт Барт, перешедший на сторону Красной армии в марте 1942 года.

Однако формализованное документирование случаев перехода военнослужащих на сторону Красной армии появляется в немецких суточных донесениях только с начала 1943 года. Вероятно, это связано с, так сказать, переходом «качества в количество» после разгрома вермахта под Сталинградом.

В соответствующей телеграмме, разосланной в этот период по объединениям немецких вооружённых сил, отмечалось, что в последнее время участились случаи перехода немецких солдат на сторону Красной армии. Указывалось, что перебежчики, как правило, относятся к двум категориям — это бывшие члены «леворадикальных» партий и жители территорий, недавно присоединённых к Рейху. В целях оперативного выяснения причин перехода приказывалось в ежедневных донесениях указывать данные по перебежчикам в объёме, приведённом выше.

Как мы уже отмечали, переходы на сторону Красной армии приобрели регулярный характер с начала 1943 года. Это, несомненно, связано с воздействием на солдат вермахта Сталинградской катастрофы и последовавшего за ней событий.

Однако, такие случаи фиксировались и ранее. Можно назвать самого знаменитого перебежчика Альфреда Лискова, перешедшего на сторону Красной армии в ночь на 22 июня 1941 года, или будущего министра обороны ГДР Хайнца Кесслера, сдавшегося в плен 15 июля. Были такие случаи и на других участках советско-германского фронта. В документах штаба Северного (Ленинградского) фронта первое упоминание о перешедшем на сторону Красной армии солдате 506-го пехотного полка 291-й пехотной дивизии встречается 10 августа 1941 года. Данное событие произошло во время боев в Эстонии в районе Кадрина. Второй случай зафиксирован 10 октября 1941 года, когда в районе озера Круглое к нам перебежали два солдата из 454-го полка 254-й пехотной дивизии. К сожалению, какие-либо подробности ни с советской, ни с немецкой стороны авторам не известны. А вот по 1942 году информации уже больше. Правда, большей частью с советской стороны. Обратимся опять к документам Ленинградского и Волховского фронтов.

За период с июня по декабрь 1942 года советская сторона сообщает о 26 перебежчиках. Кроме того, одна неудачная попытка состоялась 28 августа, когда солдат 56-го полицейского батальона был убит при попытке перехода. Эти данные взяты из просмотренных донесений разведотделов и заведомо не полны.

Национальность перебежчиков распределялась следующим образом: поляков — 11, испанцев — восемь, чехов, норвежцев и австрийцев по одному. Национальность остальных не указана, так что, скорее всего, это тоже немцы. Интересно, что число переходов довольно равномерно распределяется по времени: июль — семь, август — три, сентябрь — четыре, октябрь — семь, декабрь — четыре. В июне и ноябре зафиксировано по одному перебежчику, но это, скорее всего, связано с неполнотой изученной документации, чем с реальным состоянием дел.

О мотивах, которыми руководствовались перебежчики во время крупных успехов вермахта, судить трудно. Единственный опросный лист перебежчика «образца 1942 года», с которым авторам удалось ознакомиться, относится к ефрейтору 423-го полка 212-й пехотной дивизии Георгу Эйхельденгеру из Мюнхена, перешедшему на советскую сторону 7 июня 1942 года. Мотивы для этого у него были достаточно весомыми. Перебежчик в 30-е годы был членом коммунистической партии Германии и отсидел за это несколько лет в лагере. Как ему стало известно, в Мюнхене начались аресты бывших коммунистов. Жена и мать настоятельно советовали Георгу перейти на сторону Красной армии, чтобы избежать участи своих бывших товарищей по партии. Т.е. в данном случае влияние текущей обстановки на фронте на решение перебежать, скорее всего, отсутствовало.

Конечно, северный участок советско-германского фронта не был исключением, и «измена флагу» имела место и на других участках фронта. Так, по документам разведотдела 56-й армии Южного фронта в первой половине 1942 года насчитывалось 13 перебежчиков. И здесь подавляющее число составляли инонациональные военнослужащие: один норвежец и один датчанин из дивизии СС «Викинг», 11 словаков и только один немец. Последний перешёл на советскую территорию по льду Таганрогского залива. Вместе с ним шёл еще один военнослужащий вермахта из 101-й легкопехотной дивизии, но он утонул на переходе.

Немецких документов о перебежчиках в 1941–1942 гг. в нашем распоряжении не много. Так, 11 июля 1942 года командование 28-го армейского корпуса группы армий «Север» донесло, что ночью на сторону Красной армии перешли три солдата из состава 269-й пехотной дивизии, занимавшей оборону южнее устья реки Тигода. Все трое недавно прибыли на фронт с пополнением. Один из перебежчиков — бывший унтер-офицер польской армии. Еще один пример на другом участке фронта. 11 сентября 1942 года немецкие документы сообщают о переходе на советскую сторону солдата из 594-го пехотного полка 323-й пд 2-й армии группы армий «Б».

Конечно, наряду с солдатами, решившими перейти на сторону противника, были и простые дезертиры. К сожалению, немецкая статистика использует одинаковые термины как для перебежчиков, так и для дезертиров. Но, учитывая, что число последних в 1941 году было невелико, мы можем узнать, сколько дел о дезертирстве было рассмотрено военным судом 18-й армии группы армий «Север» с 1 июля и до конца 1941 года. Таковых, согласно отчетам, было 64 случая. Для сравнения дел о самовольном оставлении части — 257, а дел о трусости в бою — 54.

Об удивительных приключениях одного из дезертиров рассказывается в информационном обзоре разведотдела 88-й пехотной дивизии от 10 июня 1943 года. К сожалению, из-за принятой у немцев манеры изложения подобного рода случаев, не указаны фамилия и точное наименование части, в которой служил неудачливый собрат солдата Швейка:

«Пребывание одного дезертира в немецком тылу. В июле 1941 года дезертировал один солдат из частей связи. Благодаря разгильдяйству тыловых служб, он не только получил соответствующие документы и 15 месяцев находился в немецком тылу. Дезертир даже был назначен руководителем фабрики по производству телег и саней. Только случайно он был разоблачен и приговорен к смертной казни».

Вообще, отсутствие обязательных разделов в формуляре срочных донесений подчинённых частей и соединений затрудняет выявление точного числа перебежчиков из немецкой армии в 1941–1942 гг. Гораздо более удобно работать с немецкими донесениями в последующем. Вот результаты сплошной выборки по донесениям 16-й и 18-й армий группы армий «Север» за 1943 год. По данным исследования учтено 103 случая перехода военнослужащих вермахта на сторону Красной армии. В том числе из пехотных дивизий — 75, из авиаполевых — 11, из частей и соединений СС — 5, прочие — 12. Это не полная цифра, т.к. сводок за апрель-май 1943 года в нашем распоряжении нет. Вероятно, общая численность перебежчиков с учетом пропусков в документах составит порядка 120 человек. Кроме того, это число несколько возрастет, если предположить, что в период крупных наступательных операций учет «по определению» был неполным. Известные случаи перехода военнослужащих из состава частей кригсмарине, находившихся на охране побережья Финского залива и не учитываемых статистике армейцев, находятся в пределах разумного допуска. По советским документам выявлены два подобных эпизода: в феврале 1943 года военнослужащие из береговых частей кригсмарине перешли по льду на остров Сескар.

Надо сказать, что не все случаи, когда солдат противника действительно становился перебежчиком, фиксировались в немецких штабах. Иногда перебежчики числились пропавшими без вести или попавшими в плен при вполне уважительных обстоятельствах. Нам известны минимум два таких эпизода.

Северный фланг советско-германского фронта с конца 1942 года с немецкой стороны усиленно насыщался «второразрядными» соединениями, к каковым можно отнести авиаполевые дивизии люфтваффе. При этом число перебежчиков из этих соединений было несколько меньше, чем из обычных пехотных. Кроме того, почти не удалось обнаружить факты службы в «пехоте люфтваффе» не немцев. Почти, потому что один из перебежчиков ранее служил в польской армии и не совсем понятно, кто он по национальности. Вполне вероятно, что в довоенном Войске Польском мог служить немец-фольксдойче, бывший польским гражданином.

За 1943 год отмечены пять случаев перехода на сторону Красной армии военнослужащих войск СС. Не смотря на незначительную, казалось бы, численность перебежчиков из «ведомства Гиммлера», надо учитывать, что соединений СС на северо-западном направлении было немного. В описываемый период там воевали только дивизия СС «Полицай» и латышская добровольческая бригада СС. Лишь в ноябре 1943 года на ленинградский участок фронта прибыл III-й танковый корпус СС. Если принять во внимание относительную долю эсэсовских соединений в общей массе войск группы армий «Север», то перебегали эсэсманы не чаще, но и не реже других. Причём, как «настоящие» эсэсманы из дивизии «Полицай», так и добровольцы-латыши. Оригинальный случай зафиксирован 29 августа 1943 года. К нам перебежал сс-шутце Янис Соловьевс с хутора Исаков. Не понятно, как его вообще взяли в войска СС с такими анкетными данными!

Единственный офицер-перебежчик, отмеченный в немецких документах, — лейтенант Штенхайдер. Показательно, что он служил в составе штурмового батальона 16-й армии. Такого рода нештатные соединения создавались в вермахте после Сталинграда в великом множестве, часто представляя из себя сводную часть с «разношерстным» личным составом и, соответственно, не слишком высокой боеспособностью. Представление об уровне боевой устойчивости подобных частей дает случай (весьма редкий для вермахта в целом) произошедший на Юге в феврале 1943 года. Во время прорыва «Миус-фронта» 4-м гвардейским мехкорпусом личный состав подобного батальона был брошен своими командирами, которые сбежали с передовой в тыл.

Сводные данные по национальности перебежчиков: немцы — 57, поляки- 20, люксембуржцы — 5, эльзасцы — 11, чехи и латыши — по три человека, национальность остальных в документах не указана.

Исследование случаев «измены флагу» в национальном разрезе не дает каких-то неожиданных результатов. Примерно половина перебежчиков — это не немцы. Процент жителей аннексированных Германии территорий среди перешедших на сторону Красной армии, значительно выше их доли в вермахте. Это тоже хорошо объяснимо. Как только военная ситуация изменилась не в пользу Германии, её «вновь приобретённые» подданные сразу сделали выбор в пользу вероятного победителя. Данный вывод вполне подтверждается сравнением процентной доли пленных тех или иных национальностей (за всю войну) и доли среди них же перебежчиков (см. таблицу).

Таким образом, можно с уверенностью, констатировать, что военнослужащие вермахта не имели какого-либо особенного «иммунитета» от перехода на сторону противника, и даже на относительно спокойном участке советско-германского фронта перебегали на советскую сторону во вполне «товарном» количестве. Как и в любых других армиях, на частоту «измены флагу» оказывали своё влияние такие факторы как общее положение на фронтах и национальность военнослужащего.