Каспийская война: год 1920-й

За Каспием сверкает флаг кровавый
На желтых энзелийских берегах…

Эдуард Багрицкий

В начале 1920 года господство на Каспийском море формально оставалось за белой флотилией. Однако итог кампании был предопределен ситуацией на суше и пассивностью белогвардейских сил на море. В итоге, когда белые потерпели поражение в низовьях Урала, на Кавказе и в Туркестане, их кораблям стало некуда отступать…

Силы сторон к началу кампании

В феврале 1920 года Каспийская флотилия Вооруженных сил Юга России достигла пика своей мощи. В ее составе насчитывалось десять «вспомогательных крейсеров» (правильнее было бы назвать их мореходными канонерками): «Европа», «Азия», «Африка», «Америка», «Австралия», «Дмитрий Донской», «Президент Крюгер», «Слава», «Орленок» и «Надежда». Кроме того, имелось восемь более мелких канонерок с 75-мм орудиями, две несамоходных 130-мм плавучих батареи, десяток вооруженных судов с малокалиберной артиллерией и два с половиной десятка транспортов, часть из которых также несла вооружение. Помимо этого, во флотилии насчитывалось десять торпедных катеров и десять летающих лодок, а также ряд мелких вспомогательных судов. Наконец, в ней числился трофейный эсминец «Москвитянин» (его так и не удалось ввести в строй).

Из крупных судов в конце марта полностью боеспособными были крейсера «Америка», «Африка», «Австралия», «Орленок» и «Дмитрий Донской», база торпедных катеров «Кама», винтовые канонерки «Опыт» (8 узлов, одна 102-мм и две 75-мм пушки) и «Меркурий» (895 т, 8 узлов, три 76-мм пушки), колесная канонерка «Князь Пожарский» (505 т, 10 узлов, две 102-мм пушки), а также минный заградитель «Горчаков» (1500 т, 8 узлов, одна 76-мм пушка). Остальные суда имели те или иные неисправности в машинах – удивляет, что за несколько месяцев зимней стоянки их так и не удалось полностью ликвидировать.

Флотилия базировалась в Петровске (ныне – Махачкала), имея возможности использовать гавани Дербента и Форта-Александровского. В то же время возникало все больше проблем с использованием Бакинской гавани – после ухода англичан и крупных поражений Деникина азербайджанские власти демонстрировали все большую враждебность к белым. Все суда флотилии имели либо котлы на жидком топливе, либо дизельные силовые установки.

Главным морским театром военных действий оставался Северный Каспий, скованный льдом, поэтому схватка за владение морем откладывалась до весны. Красная сторона тоже усиленно готовилась к будущим сражениям. Было принято решение о дополнительной отправке на Каспий восьми старых миноносцев с паровыми машинами: четырех – типа «Украйна»; двух – типа «Всадник»; двух истребителей типа «Сторожевой», а также восьми сторожевых судов типа «Куница». Кроме того, тяжелой артиллерией вооружались крупные морские суда: «Роза Люксембург» в Астрахани; «Красное Знамя» и «Ильич» (по две 130-мм пушки) в Паратовском затоне близ Казани; «Третий Интернационал» (три 130-мм пушки) в Саратове. Появление этой армады на Каспии дало бы красным несомненное преимущество, но отправить корабли можно было только после вскрытия Волги ото льда. Кроме того, до января 1920 года Царицын оставался в руках белых.

Наконец, главным фактором была мелководность 12-футового рейда и ведшего к нему фарватера. Проход крупных боевых кораблей по морскому каналу был возможен только по высокой воде, вдобавок их приходилось вести частично разгруженными, с минимальной осадкой. Таким образом, для вступления в борьбу за море флотилии надо было целиком развернуться на 12-футовом рейде – вместе со всеми плавучими базами и судами обеспечения. Без контроля над рейдом о таком развертывании не стоило и мечтать.

Серьезной проблемой для красных являлось и то, что летом и осенью 1919 года большая часть Волжско-Каспийской флотилии была раздергана для действий на Волге – прежде всего, под Царицыным и Черным Яром. Из крупных кораблей в Астрахани оставался бывший ледокол «Каспий» и вспомогательный крейсер «Пролетарий» со 102-мм орудиями. Эсминцы в связи с невозможностью их выхода в море были разоружены – к примеру, две 102-мм пушки с «Карла Либкнехта» были установлены на канонерку «Бела Кун».

Лишь к марту 1920 года эсминцы получили свое вооружение обратно, но на этот момент их в Астрахани насчитывалось всего четыре: «Карл Либкнехт» (командир – А. А. Синицын, «из студентов», как пишет Исаков) и более слабые «Деятельный» (командир – И. С. Исаков, будущий адмирал), «Расторопный» (командир – В. С. Калачев, бывший морской офицер) и «Дельный» (командир – бывший немецкий военнопленный моряк Лей). Все они были сведены в дивизион эскадренных миноносцев, ставший основной ударной силой красной флотилии. Когда-то эти корабли могли развивать 25–26 узлов, но они находились в строю уже не менее пятнадцати лет, поэтому их максимальная скорость не превышала 20 узлов. Скорость всего дивизиона определялась самым тихоходным кораблем («Дельный») и составляла 16 узлов.

Ввиду недостатка морских сил красные решили начать вооружение пяти новых несамоходных плавучих батарей. Кампания 1919 года показала их высокую эффективность, причем не только в оборонительных, но и в наступательных боях.

Цель – нефтепромыслы

12-футовый рейд предполагалось занять сразу же после вскрытия моря ото льда. Немедленно после этого по трем сторонам рейда выставлялись минные поля (в два ряда каждое) с оставлением фарватеров для выходов своих кораблей. На прикрытие минной позиции выставлялись плавучие батареи, после чего на рейде развертывался «плавучий тыл» и корабли действующего отряда флотилии; миноносцы выводились через канал разгруженными и принимали уголь уже на рейде. На все это должно было уйти два дня.

После этого планировалась первая боевая операция: захват острова Чечень для получения базы, недоступной с суши и не зависящей от положения дел на сухопутном фронте. К этому моменту в Астрахани должны были вновь вооружиться крупные пароходы – их также следовало сразу вывести к Чеченю и, опираясь на него, вступить в решающую схватку за море…

Однако изменение обстановки на сухопутном фронте опередило эти планы. Разгром Астраханской бригады Н. К. Сережникова под Ганюшкино в ноябре 1919 года ослабил левый фланг Уральской армии генерал-лейтенанта В. С. Толстова. В декабре эта армия начала отступление на юг, местами превратившееся в бегство. 5 января 1920 года красные вступили в Гурьев, а через несколько дней заняли Эмбинский нефтяной район. Это был успех стратегического значения – теперь молодое советское государство могло утолить топливный голод. Правда, как отмечал командующий Морскими силами Республики А. В. Немитц (бывший адмирал и командующий Черноморским флотом) в докладе главкому С. С. Каменеву от 9 февраля, доставка нефти в Астрахань по морю была возможна только под конвоем боевых кораблей. Кроме того, ее можно было вести лишь после очистки моря ото льда – вывоз нефти начался лишь 4 апреля.

Остатки Уральской армии отошли по восточному берегу Каспия на полуостров Прорва. По донесению начальника британской военной миссии при штабе Толстова майора О’Брайана, к 14 января здесь собралось около 9000 солдат и 5000–6000 беженцев. В дальнейшем предполагалось отвести эти силы в Форт-Александровский, откуда с помощью Каспийской флотилии эвакуировать в Энзели. Однако добраться до форта смогли лишь около двух тысяч казаков. В заснеженных степях Прикаспия разыгралась одна из самых страшных трагедий Гражданской войны – более десяти тысяч человек погибли от морозов и тифа. Оставшиеся на Прорве были взяты в плен красными 7–8 февраля; генерал В. П. Мартынов пытался оказать сопротивление и погиб в бою.

С началом навигации несколько сотен раненых и больных были вывезены из Форта-Александровского в Петровск небольшими судами. Толстов запросил эвакуацию кораблями – в ответ Сергеев предложил ему распустить армию, подготовив к вывозу лишь ценности и снаряжение.

6 февраля произошло еще более важное событие: части Туркестанского фронта заняли Красноводск. Теперь у красных появился незамерзающий каспийский порт, связанный железной дорогой с остальной территорией Республики. Уроки майского боя за Форт-Александровский не прошли даром: еще в декабре 1919 года в Ташкент был отправлен отряд моряков с двумя 203-мм и четырьмя 152-мм морскими орудиями для устройства береговых батарей. Как сообщал штаб командующего Морскими силами Республики А. В. Немитца, «означенные орудия находятся в распоряжении комфлота Волжско-Каспийской флотилии Раскольникова, распоряжением которого они будут продвинуты в Красноводск и там установлены».

Судя по всему, инициатива этой переброски принадлежала командующему Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе, который 17 декабря 1919 года запрашивал о возможности перевода в Красноводск нескольких миноносцев для охраны побережья и нефтепромыслов острова Челкен. 23 декабря штаб Немитца отвечал, что перевод кораблей возможен не раньше начала навигации, а пока можно отправить только береговую артиллерию. В день занятия Красноводска командование Туркестанского фронта повторило просьбу о присылке миноносцев.

Борьба за развертывание сил

С открытием навигации 18 марта 1920 года отряд Волжско-Каспийской флотилии в составе ледокола «Каспий», пяти канонерских лодок («Альтфатер», «Бела Кун», «Воля», «Товарищ Маркин» и «Прилив») и двух плавучих батарей вышел на 12-футовый рейд. Вопреки опасениям, кораблей противника тут не оказалось – они держались возле острова Тюлений. Красные тут же выставили оборонительное минное заграждение и начали «обживать» рейд, спешно выводя на него боеспособные суда.

Командование белой Каспийской флотилии проявило необъяснимую пассивность, упустив шанс переломить ситуацию. Лишь через неделю А. И. Сергеев (в феврале произведенный в контр-адмиралы) отдал приказ провести постановку мин на 12-футовом рейде. Для этого были выделены крейсер «Дмитрий Донской» (3780 брт, три 152-мм и одна 120--мм орудия, один 40-мм зенитный «пом-пом»), невооруженный пароход «Горчаков» с минами (268 брт) и канонерка «Князь Пожарский» (505 брт/650 т, два 102-мм орудия), на которую также погрузили мины. Отрядом командовал капитан 2-го ранга Бушен.

Увы, штурманская подготовка на белых кораблях продолжала оставаться столь же плохой, что и при англичанах: «Горчаков» отстал от отряда и в назначенное место рандеву у острова Тюлений 29 марта так и не вышел. «Донской» и «Пожарский» продолжили операцию вдвоем. Вечером 30 марта они подошли к 12-футовому рейду, где вступили в перестрелку с «Каспием». Видя, что противник начал отход, оба белых корабля двинулись вперед, и шедший вторым «Пожарский» попал на минное заграждение. Взрывом пароходу разворотило борт, он загорелся и затонул на ровном киле на глубине в 14 футов (палуба с минами и надстройки остались над водой). «Дмитрий Донской» снял с него экипаж и ушел в Баку, красные корабли преследования не вели. После длительного пожара на «Пожарском» взорвались мины, и корабль был совершенно разрушен.

Следует добавить, что красные также несли потери от мин – видимо, выставленных еще осенью. 2 апреля за пределами рейда на глубине 11 футов взорвалась и затонула канонерка «Прилив», бывший речной колесный буксир (два 76-мм орудия); потерь в экипаже не было.

От Петровска до Форта-Александровского

Тем временем события на суше опережали любое планирование: в тот же день (30 марта) Красной армией и отрядами горских повстанцев был занят Петровск. Находившиеся здесь суда белой флотилии еще 28–29 марта ушли в Баку и далее в занятый англичанами персидский порт Энзели. Часть исправных кораблей направилась к острову Ашур-Аде, где командование белой флотилии собиралось устроить временную базу. При этом шедший своим ходом трофейный эсминец «Москвитянин» на выходе из порта выскочил на камни и был брошен; штормом его перебросило через рифы, так что невозможно было даже завести буксир.

Отступая, белые взорвали склады и составы с боеприпасами на подъездных путях к порту, затопили на фарватере несколько судов, но так торопились, что не перекрыли вход в порт минами и даже не срезали навигационные знаки. В итоге затопленные суда лишь обозначили проход в гавань.

Утром 2 апреля в Петровск прибыл дивизион эсминцев под флагом командующего флотилией Ф. Ф. Раскольникова. Исаков так описывал печальную картину, открывшуюся с моря:

«На подходах к гавани из воды в разных местах торчали стеньги, мачты или рубки нескольких затопленных судов. В стороне, на камнях, ближе к берегу, стоял двухтрубный миноносец, удивляя яркостью красной окраски, освещенной утренним солнцем…

Я оглянулся на остов миноносца, стоящего на камнях.

– «Москвитянин»! Я его еще со времен Рижского залива знаю.

– Он самый! – отозвался с печальным вздохом старший рулевой. – А я его по прошлому году знаю… по форту Александровскому!.. Но, кажется, мы за него расквитались…»

Федора Федоровича Раскольникова можно критиковать за многое – и за позерство, и за пленение англичанами в 1918 году эсминцев «Спартак» и «Автроил». Однако нельзя отказать ему в решительности. Уже 4 апреля он на «Либкнехте» вышел из Петровска для разведки Красноводска и Форта-Александровского. Из-за сильного шторма от рейда к Красноводску пришлось отказаться, и эсминец двинулся на север.

В этот же день в Форт-Александровский для эвакуации остатков Уральской армии прибыли небольшие канонерки «Милютин» (268 брт, три 76-мм орудия) и «Опыт» (474 брт, одно 102-мм и два 76-мм орудия), на которые сразу же началась погрузка казачьих семей и войсковой казны. «В этот момент появились два советских корабля [на самом деле – один («Карл Либкнехт») – прим. автора] и выпустили не­сколько снарядов по форту. Капитаны «Опыта» и «Милютина» прика­зали пассажирам сойти на берег, сказав, что они сейчас примут бой. Все же имущество и половина войсковой казны осталось на пароходе» – писал очевидец этих событий хорунжий Л. Масянов.

Около 17:00 завязалась артиллерийская перестрелка, длившаяся почти два часа. Имея преимущество в артиллерии (два 102-мм орудия), «Карл Либкнехт» своим огнем заставил корабли противника отойти на юг. Раскольников отчитался об одном попадании в корму «Милютина», но главный артиллерист дивизиона эсминцев Б. П. Гаврилов считал, что никакого попадания не было.

Днем раньше к Форту-Александровскому был также выслан белый гидроавиатранспорт «Орленок» (1385 т, два 102-мм и одно 76-мм орудия). Он вернулся к флотилии, не выполнив задания и сообщив, что встретил у Петровска два красных миноносца; существующая версия о его бое с «Карлом Либкнехтом» не подтверждается источниками с советской стороны.

Так или иначе, утром 5 апреля казаки (1-й и 2-й Уральские казачьи полки, конно-горная батарея, инженерная сотня, учебная пулеметная команда и сводно-нестроевая рота), деморализованные бегством своих кораблей, без сопротивления сдались отряду красных моряков, высадившемуся на берег. В качестве пленных было зарегистрировано 1165 человек, в том числе, как минимум 77 офицеров и два генерал-майора – Г. К. Бородин и Н. Г. Тетруев, командующий Урало-Астраханским корпусом. Однако это были далеко не все находившиеся здесь войска – уже 13 апреля, через неделю после отправки вышеуказанного числа пленных в Астрахань гарнизон форта, «состоящий исключительно из остатков Уральской отдельной армии», принял декларацию о поддержке советской власти и готовности «до последней капли крови биться как с внутренним, так и с внешним врагом». По данным Л. Масянова, всего капитулировало 1600 человек. Среди взятых в форте трофеев оказалось 80 пудов серебра; еще 48 пудов успели погрузить на пароходы. Раскольников мог считать, что позор плена и потери двух эсминцев с него смыт…

Изначально в Москву было доложено о захвате самого генерала Толстова – но в действительности он с отрядом в 250–300 человек (в том числе, 41 офицер) бежал вдоль берега в Персию. 17 апреля отряд Толстова был обнаружен и обстрелян канонерской лодкой «Альтфатер» в заливе Александр-Бай (примерно на полпути между Фортом-Александровским и заливом Кара-Бугаз). Отряд отошел в горы и разделился: часть его во главе с хорунжим Яшковым (91 всадник, из них 5 офицеров) через три дня вернулась в Форт-Александровский и сдалась советским властям. Группа генерал-майора В. И. Моторного (34 офицера) попала в плен чуть позже, несколько других групп были вырезаны киргиз-кайсаками в ответ на грабежи и захват заложников. Сам Толстов с отрядом из 162 человек лишь 22 мая добрался до персидской границы.

Конец белой флотилии

Тем временем белая флотилия разлагалась: около полудня 4 апреля в Красноводск пришли и сдались красным крейсер «Австралия» (1275 брт, три 102-мм орудия) и посыльное судно «Часовой» (230 т, два 37-мм орудия). Офицерам обоих кораблей была предоставлена возможность уйти на рыбачьей лайбе. Остаться у красных изъявили желание двое – механик «Австралии» прапорщик Гольц и командир «Часового» мичман Селезнев.

К середине апреля белая Каспийская флотилия сосредоточилась в Энзели, а часть ее кораблей была продана Азербайджану. Около 10 апреля командующий флотилией А. И. Сергеев отбыл через Тифлис и Батум в Крым, забрав с собой всю казну флотилии и даже не выплатив жалованье офицерам. Командующим вместо него остался капитан 2-го ранга Бушен. По требованию англичан оставшиеся корабли были разоружены и интернированы.

8 апреля красные вспомогательные крейсера «Каспий» (под флагом командира отряда военмора Арского) и «Пролетарий» (бывший «Макаров I», 252 т, два 102-мм орудия) с транспортом «Константин Кауфман» вышли с 12-футового рейда для захвата острова Чечень. Но разразился шторм, транспорт с десантом отстал, а 9 апреля около 8 часов утра «Каспий» затонул из-за разошедшихся швов обшивки носовой части. Погибло 54 человека, в том числе, командир корабля Е. Перетерский и командир отряда В. Арский со своим штабом. «Пролетарий», подобрав с воды 13 человек, вернулся на 12-футовый рейд.

«Кауфман» переждал шторм за островом Тюлений, а 13 апреля подошел к Чеченю и высадил десант. Противника на острове не оказалось; вместо мощной передовой базы англичан было обнаружено лишь несколько землянок и палаток. Установление контроля над всей северной половиной Каспия позволило с середины апреля начать морскую транспортировку нефти с Эмбы.

Однако и Баку оказался ненадежным убежищем для белых: 27 апреля Красная армия перешла границу Азербайджана. Одновременно с этим в Баку вспыхнуло коммунистическое восстание, поддержанное местными кемалистами. Войска Азербайджанской республики практически не оказали сопротивления – немалую роль в этом сыграло давление турок, которые в тот момент были союзниками большевиков. Не понадобился даже морской десант в Баку, запланированный командующим Кавказским фронтом М. Н. Тухачевским: для захвата Азербайджана хватило четырех бронепоездов с отрядом из 300 человек. Эти силы прибыли в Баку утром 28 апреля, но еще накануне вечером, после ультиматума военных, азербайджанский парламент официально передал власть местному ревкому.

3 мая десант моряков занял Ленкорань на персидской границе. В этот же день на параллели устья Куры был перехвачен нефтеналивной пароход «Галилей», на котором из Баку эвакуировалась британская дипломатическая миссия со всеми архивами.

В Баку был захвачен весь азербайджанский флот – канонерские лодки довоенной постройки «Карс» и «Ардаган», вспомогательный крейсер «Пушкин», минный заградитель «Греция», посыльные суда «Астрабад», «Аракс», «Нарген», «Бугаз», «Баилов» и «Киргиз», транспорт «Курск», госпитальное судно «Алесгерье», тральщик «Горчаков». Кроме того, в конце апреля в Баку прибыло из Энзели и сдалось штабное судно «Орел» (1111 т).

1 мая 1920 года Раскольников с отрядом эсминцев прибыл в Баку, а 9 мая он был назначен командующим флотом Советского Азербайджана. Белая флотилия укрылась в занятом англичанами персидском порту Энзели. Однако и это убежище на самом юге Каспийского моря оказалось ненадежным…

Высадка в Энзели

Еще 29 апреля штаб Морских сил Республики предложил Раскольникову проработать операцию с целью окончательного уничтожения белогвардейского флота в Энзели. 11 мая штаб Кавказского фронта запросил у командующего флотилией соображения касательно плана действий против Энзели. 14 мая Раскольников издал приказ о проведении Энзелийской операции. Приказ предусматривал возможность совместных действий с повстанцами Мирзы Кучек-хана – народного героя, фанатика и муджахида, еще в 1915 году поднявшего восстание против правительства в Тегеране. «Его считали спасителем Персии, который выгонит иностранцев и вернет стране ее прежний «золотой век», – писал о Кучек-хане английский генерал Денстервилль.

17 мая к Кучек-хану в город Фауман (в 25 км южнее Энзели) действительно прибыл «один русский товарищ», сообщивший о том, что на днях здесь появятся советские войска. Кучек-хан разослал по прибрежным селам эмиссаров – предупредить население о том, что большевики прибудут как друзья.

В ночь на 17 мая Волжско-Каспийская флотилия тремя кильватерными колоннами покинула рейд Баку. В правой колонне шел минный дивизион – эсминцы «Карл Либкнехт», «Деятельный» и «Расторопный», в левой – отряд крейсеров: «Роза Люксембург» (1260 брт, два 130-мм орудия), «Советский Азербайджан» (бывший азербайджанский «Пушкин», 1091 т, два 130-мм орудия) и «Бела Кун» (трофейная «Австралия»), а также канонерские лодки «Карс» и «Ардаган» (в «Ленин» и «Троцкий» они будут переименованы только 19 мая). В центральной колонне двигались транспорты «Паризиен», «Михаил Колесников» и «Березань» с десантным отрядом Кожанова, а также тральщик «Володарский».

Утром 18 мая из Астары по берегу в сторону Энзели был направлен 7-й Ширванский полк азербайджанской армии и кавалерийский дивизион из состава десантного отряда Кожанова. С моря отряд прикрывал крейсер «Пролетарий», при котором находился транспорт «Греция» с десантной ротой.

На рассвете 18 мая флотилия подошла к Энзели, а в 7:15 разделились: «Роза Люксембург» и «Пушкин» в сопровождении катера-истребителя «Дерзкий» направилась прямо к порту, эсминцы двинулись параллельно берегу на запад, а остальные корабли повернули на восток для высадки десанта. В 7:19 открыли огонь эсминцы, в 7:25 – остальные корабли. 75-мм пушки «Деятельного» и «Расторопного» стреляли по побережью к западу от Энзели, «Карл Либкнехт» (два 102-мм орудия) и вспомогательные крейсера вели огонь по Казьяну – восточному предместью. От остального города Казьян был отделен протокой, ведшей в лагуну Мурдаб. В нем размещались основные силы английского гарнизона. О дислокации противника ничего известно не было, поэтому флагманский артиллерист флотилии Б. П. Гаврилов приказал просто стрелять по кварталу наиболее богатых каменных домов. Расчет оказался верен: один из первых 130-мм снарядов с «Розы Люксембург» угодил в кирпичное здание, где размещался штаб английского гарнизона, обрушив левый верхний угол дома.

«С нескрываемым злорадством передавали нам после боя энзелийцы пикантные подробности того, как офицеры выпрыгивали из окон, в чем мать родила», – пишет Исаков, впрочем, добавляя: «Вероятно, в этих показаниях очевидцев было немало преувеличений…» Исаков именовал это «энзелийской побудкой» и не скрывает, что воспринимал ее как отмщение за «кронштадтскую побудку» 1919 года – ночной налет английских торпедных катеров на Кронштадт, в ходе которого был потоплен бывший крейсер «Память Азова» и поврежден линкор-додредноут «Андрей Первозванный».

Ответный огонь открыла лишь одна английская береговая батарея, безрезультатно сделавшая до 12 залпов. Тем временем десантная группа приблизилась к берегу в 12 км восточнее Казьяна. Три транспорта с отрядом Кожанова выстроились в линию, по флангам находились канонерки, суда снабжения держались мористее. Справа находился вспомогательный крейсер «Австралия», первоначально стрелявший по Казьяну. Побережье не оборонялось – лишь на прибрежном шоссе, идущем до селения Кивру и далее сворачивавшем на юг, к Решту, была обнаружена застава с пулеметом, снявшаяся сразу же после артобстрела.

Первоначально планировалось высаживать десант с помощью малых тральщиков и моторных катеров-истребителей. Однако тральщик при эскадре оказался только один, а из двух истребителей один («Дерзкий») сопровождал «Розу Люксембург», а второй командующий флотилией держал при себе в качестве посыльного судна. Поэтому десант перевозился на берег с помощью корабельных шлюпок, что заняло довольно много времени. Вдобавок из-за плохой организации выгрузки и недостаточного опыта моряков часть шлюпок первой волны оказалась брошена у берега без присмотра и разбита прибоем. Ситуацию спас тральщик «Володарский», командир которого по собственной инициативе организовал сбор оставшихся у берега плавсредств и буксировку их обратно к транспортам.

Около 7:45 на берегу появилось несколько групп британских пехотинцев численностью до роты, выдвигавшихся со стороны Казьяна. После обстрела с «Австралии» солдаты рассыпались и скрылись в дюнах. С 8:15 от Казьяна к деревне Кивру начали перебрасываться на грузовиках группы гуркхов; солдаты занимали оборону на шоссе и разворачивали пулеметы. Однако сюда был переброшен только один индийский батальон: обманутое демонстративным обстрелом берега с эсминцев, командование 36-й Индийской пехотной бригады первоначально направило другой свой батальон на пляж западнее Энзели. Поэтому к месту высадки второй батальон попал лишь через два часа, сильно измотанный метаниями взад-вперед, а также переправой через протоку.

Высадившись на берег, первый бросок десанта оседлал шоссе и перерезал все идущие вдоль него провода – в том числе, линию Англо-Индийского телеграфа. Береговой обороны или даже полевой артиллерии в месте высадки у англичан не оказалось. Как пишет Исаков, «у наших канлодок не было достойных целей, и каждый английский пулемет, рискнувший открыть огонь, тотчас накрывался несколькими снарядами с кораблей даже без вызова огня со стороны десанта».

Тем не менее, высадка на шлюпках шла медленно: за первый час на берег была перевезена только треть отряда Кожанова – 700 человек из 2000. Разгрузку удалось завершить лишь после полудня. Красные десантники заняли Кивру, выставив заслоны в сторону Решта и Энзели. Исаков пишет о том, что передовой отряд продвинулся до моста через реку Сефид-руд, однако это вызывает некоторые сомнения, поскольку устье реки находится в 20 км восточнее и далеко в стороне от дороги на Решт.

Капитуляция англичан

Незадолго до открытия огня Раскольников передал в эфир ультиматум английскому командованию с требованием сдачи Энзели и передачи всего русского военного имущества, находящегося в порту. Около половины девятого по радио поступил ответ – начальник гарнизона бригадный генерал Хью Фредерик Бэйтмен-Чемпейн обещал запросить Тегеран, а до получения ответа предлагал прекратить огонь. К 8:40 стрельба с кораблей была прекращена, но высадка войск продолжалась.

В 8:55 произошел странный эпизод: из гавани Энзели на полном ходу вышел торпедный катер без флага. Он был остановлен орудийным огнем моторного катера-истребителя «Дерзкий» и вернулся в гавань. Принято считать, что это была торпедная атака на миноносцы, однако И. С. Исаков предполагал, что в действительности катер хотел прорваться в море для удара по более крупным кораблям. Кто провел эту атаку, так и осталось неизвестным, но скорее всего, это были белогвардейцы, а не англичане. Во всяком случае, ближе к вечеру из гавани вышел еще один белогвардейский катер, чтобы утопить в море свое вооружение – торпеду и пулеметы.

Около 10 часов из Энзели вышел катер с парламентером, капитаном Крэчли. Исаков счел его сотрудником разведки и не без оснований – месяцем ранее Крэчли, прекрасно знавший русский язык, уже вел переговоры с белым командованием об интернировании флотилии. Парламентер требовал прекращения высадки – но теперь уже Раскольников мог ставить условия англичанам, у которых еще год назад находился в плену. Генерал Бэйтмен-Чемпейн докладывал в Тегеран:

«Мне представлялся выбор между тем, чтобы подвергнуть опасности мои силы без шансов на отступление и с верным поражением в конце… или принять условия советского командующего и тем самым оттянуть мои силы к Решту без сопротивления и потерь».

К вечеру англичане согласились на условия Раскольникова и начали покидать город под хохот и улюлюканье местных жителей. Даже белогвардейские мемуаристы, бывшие свидетелями этой сцены, признают, что испытывали чувство гордости за русское оружие. «Даже персидский губернатор, подошедший на катере, от имени персидского правительства приветствовал Красный флот. Город разукрасился красными флагами», – сообщал Раскольников в своем докладе.

Утром 19 мая корабли флотилии вошли в гавань Энзели. Здесь была захвачена оставшаяся часть белогвардейской флотилии – 10 вооруженных и 7 невооруженных морских судов, плавбаза с четырьмя торпедными катерами, гидроавиатранспорт и четыре гидросамолета (по другим данным – шесть), 50 полевых орудий, 20 судовых и 3 полевых радиостанции, а также много военного и гражданского имущества.

4 июня, воспользовавшись деморализацией англичан и войск центрального правительства, отряды Мирзы Кучек-хана заняли Решт – столицу персидской провинции Гилян. 5 июня здесь была провозглашена Гилянская Советская республика. В Персии разгоралась своя гражданская война – но это уже совсем другая история, печальная и героическая…

Кампания 1920 года на Каспии еще раз продемонстрировала, что в морской войне решающую роль играет не превосходство в силах, а быстрота и решительность действий. Тот, кто выигрывает в темпе, занимает наилучшую позицию для развертывания и блокирует развертывание противника – побеждает еще до начала боя. Бесспорно, ситуация на сухопутном фронте не давала белогвардейским морским силам шанса на итоговую победу. Но если бы контр-адмирал Сергеев действовал решительнее, он смог бы обеспечить красным массу неприятностей и, по крайней мере, без проблем эвакуировать гарнизон Форта-Александровского.