Кем был Борис Владимирович Штюрмер

Родился в семье отставного ротмистра В. В. Штюрмера в родовом имении Байково Бежецкого у. Тверской губ., мать — Эрмиония Николаевна, урожденная Панина. Внук доктора медицины. Образование получил на юридическом факультете Петербургского университета, который закончил в 1872 кандидатом. Службу начал по ведомству Министерства юстиции, затем служил чиновником Прав. Сената и Министерства Императорского Двора.

В 1883г., в связи с подготовкой коронации Александра III, Б.В. Штюрмера назначили делопрои

зводителем Церемониального отдела Коронационной комиссии, а затем — правителем дел Канцелярии верховного церемониймейстера графа К.И. Палена, его бывшего начальника по Министерству юстиции. Именно со времени этой коронации цесаревич Николай Александрович, будущий император Николай II, стал обращать на Б.В. Штюрмера внимание.

В 1892 переведен в Министерство внутренних дел, в 1892—1894 председатель Тверской губернской земской управы. среди тверских радикалов Б.В. Штюрмер «слыл либералом».

Насколько либеральность Б.В. Штюрмера, как общественного деятеля, была не наносной, а глубокой, видно из того, что в 1891 г., после неутверждения правительством Ф.И. Ропичева, гласные выбрали в председатели земской управы именно Б.В. Штюрмера. Однако от занятия этого поста он отказался, сославшись на то, что занимает пост, который «не может покинуть». Неподдельность его либеральности выявилась еще более в следующем году. Тогда снова последовало неутверждение в должности председателя управы слишком левого кандидата и правительство назначило на нее Б.В. Штюрмера. Несмотря на то что его появление в новой роли было следствием борьбы власти с радикальной общественностью, в ее цитадели Б.В. Штюрмер уже «в две недели сумел стать общим любимцем».

Чрезвычайную популярность Б.В. Штюрмера у земцев обусловили, прежде всего, его незаурядные личные качества. Для достижения подобного успеха «нужен был недюжинный ум и выдающаяся работоспособность».Более важной причиной популярности Б.В. Штюрмера стало то, что новый председатель управы проявил себя как мастер политического компромисса. С этого времени за Б.В. Штюрмером закрепилась, несомненно — заслуженная, слава политического миротворца, специалиста по достижению компромисса между правительством и обществом. Сохраняя на посту председателя управы «облик исполнительного агента правительственной власти», он, вместе с тем, приобрел «репутацию ловкого дипломата, умеющего осуществлять виды правительства без излишнего раздражения общественности». Благодаря этому Б.В. Штюрмер был известен высшим сферам и лично Николаю II в качестве сановника, «доказавшего в Твери способность ладить с либеральною оппозициею, не уступая ей». Приобретенная Б.В. Штюрмером репутация мастера политического компромисса стала едва ли не главной причиной его последующего возвышения.

Лучший российский губернатор

Более чем успешная деятельность Б.В. Штюрмера на посту председателя Тверской земской управы выдвинула его в ряды кандидатов на получение самых высоких должностей. Поэтому уже в 1894 г. он был назначен новгородским, а в 1896 г. — ярославским губернатором. И в том, и в другом случае Б.В. Штюрмер заявил о себе как бесспорно талантливом администраторе. Даже скупой на похвалу министр внутренних дел В.К. Плеве характеризовал Б В. Штюрмера как «лицо, приобретшее обширную административную опытность в должностях новгородского и ярославского губернаторов».

Сподвижник В.К. Плеве

В августе 1902 Штюрмер стал директором департамента общих дел министерства внутренних дел, ближайшим из сотрудников В.К.Плеве. Серьезный удар по либеральной репутации Б.В. Штюрмера нанесла проводившаяся под его руководством осенью 1903 г. ревизия Тверского земства. В.К. Плеве предложил императору возложить ревизию именно на Б.В. Штюрмера как на человека, «близко знакомого с условиями деятельности земства Тверской губернии по прежней службе в должности председателя Тверской губернской земской управы».

После ревизии, в самом начале 1904 г., последовал роспуск Тверского губернского и Новоторжского уездного земств, запрет их наиболее активным членам заниматься общественной деятельностью и высылка самых оппозиционных земцев, в т.ч. А.И.Бакунина. Авторство репрессивных мер общественность, естественно, приписала Б.В. Штюрмеру. Именно с этого времени он имел репутацию «крайнего реакционера»

Инициатором наложения на земцев-радикалов репрессалий являлся не лично Б.В. Штюрмер, а непосредственно царь. Это видно, в частности, из следующей записки, посланной Николаем В.К. Плеве 1 января 1904 г.: «Прошу Вас приехать ко мне завтра, в пятницу, в 3 часа по делу о Тверском губернском земстве и особенно о новоторжском. Настало время треснуть неожиданно и крепко». Доложить императору свои соображения о результатах ревизии Б.В. Штюрмер получил возможность через неделю, 9 января. «Днем, — записал тогда Николай, — принял Штюрмера с его интересным докладом о тверских земских делах». Лично Б.В. Штюрмер «был против ссылок земцев». Более того, не имело оснований и мнение о том, что он якобы рекомендовал выбранную управу не утверждать, а назначить ее от правительства. Отметая в 1917 г. подобного рода обвинения, Б.В. Штюрмер заявил: «Это мне приписывают. Не я был виновен в этом. Жив еще Крыжановский, с которым я говорил. Мы говорили, надо назначить вторые выборы, и тогда можно назначать. К сожалению, это не прошло и легло на меня». Оправдания Б.В. Штюрмера заслуживат доверия, поскольку его отчет о ревизии никаких практических рекомендаций не содержал. Тем не менее, престиж у общественности Б.В. Штюрмер потерял. Но это ни в коей мере не поколебало его престижа у Николая. За ревизию Тверского земства он «изъявил» Б.В. Штюрмеру «высочайшую благодарность».

Авторитет Б.В, Штюрмера в глазах Николая был столь значителен, что летом 1904 г., сразу после убийства В.К. Плеве Б.В. Штюрмер казался императору самым естественным кандидатом на пост министра внутренних дел. Николай даже подписал соответствующий указ. Практически состоявшееся назначение Б.В. Штюрмера преемником В.К. Плеве предотвратила вдовствующая императрица Мария Федоровна. Министерский портфель из рук Б.В. Штюрмера ускользнул. Однако царь не забыл его.

Лидер петербургской бюрократии

После появления в роли министра внутренних дел князя П.Д. Святополк-Мирского Николай назначил Б.В. Штюрмера членом Государственного совета, хотя у него не имелось необходимого для такого высокого назначения формального служебного ценза пребывания на посту министра или звания сенатора. Такое назначение составляло «совершенно исключительный пример в истории русской бюрократии». Новый член Государственного совета вошел в Департамент законов. Одновременно, во второй половине 1904 г., Б.В. Штюрмер посвящал свои досуги салону генерала Е.В. Богдановича. Там он рассыпался в инвективах по адресу конкурентов — П.Д. Святополк-Мирского и СЮ. Витте.

В январе 1905 г., когда уход в отставку П.Д. Святополк-Мирского стал вопросом времени, Николай снова вспомнил о Б.В. Штюрмере. Он «был вызван в Царское Село и вернулся министром».

Именно Б.В. Штюрмер дал первый толчок политическому самоопределению представителей консервативно-либерального крыла столичной бюрократии. Сразу после царского рескрипта, данного 18 февраля 1905 г. А.Г. Булыгину и извещавшего о намерении Николая создать народное представительство, т.е. Государственную думу, Б.В. Штюрмер стал приглашать к себе на совместное обсуждение политических вопросов некоторых из своих коллег по Государственному совету, сенаторов и чиновников, находившихся на службе преимущественно в МВД. Всего на штюрмеровской квартире собиралось до 30—40 человек.

Основанные Б.В. Штюрмером собрания переместились, из-за тесноты его квартиры, сначала к графу С.А. Толю, а затем к графу А.А. Бобринскому. Собрания эти стали предтечей Отечественного союза, элитарной политической организации, действовавшей в 1905—1906 гг. Впоследствии, в 1906 г., на основе Отечественного союза возникли Правая группа реформированного Государственного совета и Постоянный совет Объединенного дворянства.

Председателем Президиума Отечественного союза являлся граф А.А. Бобринский. Он был на «ты» с Б.В. Штюрмером и одним из его «близких друзей». Заместителями А.А. Бобринского члены Отечественного союза выбрали А.П. Струкова, родственника жены Б.В. Штюрмера, и А.А. Нарышкина.

Программа Союза выражала идеологию «старого», «дворянского», консервативного либерализма. Члены Союза выступали против установления «такого парламентского строя, при котором (в противоположность режиму, существующему, например, в Германской империи и Соединенных Штатах) министры обязательно назначаются из среды большинства палаты и ответственны не пред главою государства, а пред палатою». Следовательно, консервативно-либеральные сановники, будучи противниками парламентаризма, заявляли себя сторонниками конституционно-дуалистической системы. Члены Отечественного союза отмежевывались не только от либеральной оппозиции, но и нарождавшегося черносотенного движения. Они полагали, что «народная расправа» со «смутой», революция справа, также, как и революция слева, «угрожала бы государству неисчислимыми бедствиями, обагрила бы кровью всю Россию и ввергла бы страну во все ужасы анархии».

Будучи членом верхней палаты, Б.В. Штюрмер, как мастер политического компромисса, вел по поручению Правой группы переговоры с лидерами других групп «во время сложных советских голосований». Факты поручения подобного рода переговоров именно Б.В. Штюрмеру свидетельствуют о том, что он пользовался огромным авторитетом не только у правых, но и левых коллег по верхней палате. Когда возник вопрос об уходе Б.В. Штюрмера от активной деятельности в Государственном совете, его председатель М.Г. Акимов отметил, что «правое крыло Совета лишается большой силы». Столь же огромным авторитетом Б.В. Штюрмер пользовался и у Николая. Как вспоминал сам Б.В. Штюрмер, в бытность его членом верхней палаты ему приходилось «докладывать государю очень часто, при чем государь спрашивал меня о делах Государственного совета». Немногие члены Государственного совета могли похвастаться такими отношениями с монархом.

Конкурент П.А. Столыпина

Еще более ярким подтверждением того, что Б.В. Штюрмер пользовался огромным авторитетом не

только у представителей бюрократической элиты, но и у царя, является обстоятельство, связанное с тем, что на протяжении всего периода думской монархии он постоянно фигурировал в качестве непременного кандидата на самые высокие посты, будучи реальным конкурентом П.А. Столыпина.

Так, уже 21 апреля 1906 г. главноуправляющий землеустройством и земледелием А.П. Никольский, сообщил А.В. Богданович, что кандидатом в министры внутренних дел «одни называют Столыпина, а другие— Штюрмера». В списке правительства, призванного заменить кабинет

С.Ю. Витте, Б.В. Штюрмер фигурировал, наряду с П.Н. Дурново и А.С. Стишинским, как один из кандидатов на пост министра внутренних дел.

В очередной раз кандидатура Б.В. Штюрмера в руководители МВД всплыла менее чем через два года. Л.А. Тихомиров записал в своем дневнике 25 февраля 1908 г., что в преемники П.А. Столыпина «прочат Штюрмера». Хотя он оказался в коллизии с П.А. Столыпиным, разногласия между ними не носили принципиального характера — оба были дуалистами, сторонниками конституционно-дуалистической монархии, однако первый — более ортодоксальным, а второй — более умеренным. Оспоривая тактические союзы П.А. Столыпина с оппозиционерами, Б.В. Штюрмер не ставил под сомнение столыпинские реформы, тем более, что многие из них фигурировали в программе Отечественного союза.

В разработке и проведении некоторых из столыпинских реформ он участвовал непосредственно. Вначале 1907 г., как «особо приглашенное» лицо, Б.В. Штюрмер выступил на заседании правительства, посвященном обсуждению реформы губернских учреждений. В Государственном совете он оказывал поддержку П.А. Столыпину и его ближайшему сотруднику по аграрной реформе, главноуправляющему землеустройством и земледелием А.В. Кривошеину «в их начинаниях в области устройства крестьян». Тем не менее, в 1909 г. кандидатура Б.В. Штюрмера стала котироваться во время кризиса, разразившегося по поводу штатов Морского генерального штаба, когда дуалисты из Государственного совета предъявили кабинету П.А. Столыпина обвинение в потворстве парламентаристам.

После заседания правительства, состоявшегося 7 апреля 1909 г., министры говорили о том, что члены Правой группы «наметили Штюрмера в председатели Совета министров и будто Штюрмер объявил, что оставит всех министров и объявит либеральную программу — свободу печати и отмену исключительного положения». Надежды правых сановников на политическое возвышение Б.В. Штюрмера были не случайными. Николай действительно вспомнил о нем и в самый разгар министерского кризиса вызвал его в Царское Село. По возвращении в столицу Б.В. Штюрмер обратился к корреспонденту кадетской «Речи» Л.М. Клячко и предложил ему напечатать под видом анонимной «беседы» свою политическую программу. Б.В. Штюрмер надеялся на то, что одновременно с «беседой» будет напечатан и указ о его назначении премьером.

Воплощения политической программы Б.В. Штюрмера в 1909 г. так и не произошло — П.А. Столыпин остался. Когда, как в 1904 и 1905 гг., Б.В. Штюрмер был уже на волосок от власти, чаша ее снова не коснулась его уст. Однако кризис, развернувшийся в начале 1911 г. по поводу введения земства в Юго-Западном крае, в очередной раз выдвинул Б.В. Штюрмера. «О министре внутренних дел, — отметил Л.А. Тихомиров 7 марта 1911 г., — слухи разные: говорят о Штюрмере, о Курлове». Граф И.И. Толстой записал 8 марта, что заместителями П.А. Столыпина «названы Штюрмер или Макаров». Но уже в тот же день А. А. Бобринский категорически заключил: «Не Штюрмер и не Кривошеий, а Коковцов».

Кроме того, в 1911 г. Б.В. Штюрмер едва не попал в обер-прокуроры Святейшего синода. Его кандидатуру на этот пост поддерживали близкие к императору князь В.П. Мещерский и Г.Е. Распутин. Позднее степень близости своих отношений с Б.В. Штюрмером старец явно преувеличивал. Согласно официальной справке о старце, составленной после 1913 г. и обобщившей данные за предыдущее время, среди его близких знакомых Б.В. Штюрмер не значился. Поскольку какой-либо роли при формировании правительства представители «безответственных влияний» не играли, Б.В. Штюрмер в обер-прокуроры не попал.

Путь во власть

В 1913 г., во время празднования трехсотлетия дома Романовых, он сопровождал императора и его семью при посещении ими Твери, подновив давнюю симпатию Николая. Впоследствии он ценил Б.В. Штюрмера как человека, «много потрудившегося» в это время.

. Николай решил воспользоваться опытом Б.В. Штюрмера по разрешению конфликтов между властью и обществом и предложить ему место московского городского головы по назначению. Министр внутренних дел Н.А. Маклаков получил относительно этого «прямые указания от государя». В пользу назначения Б.В. Штюрмера говорила не только его репутация мастера политического компромисса, но и то, что, будучи членом дворянского общества Москвы, он пользовался в ней бесспорным авторитетом.

Показательно, что в феврале 1912 г., во время чрезвычайного Московского губернского дворянского собрания, оно выбрало именно Б.В. Штюрмера для передачи губернатору приглашения прибыть на дворянское собрание. Но на этот раз дорогу Б.В. Штюрмеру перебежал председатель Совета министров В.Н. Коковцов. Он лично уговорил Николая отказаться от замещения должности городского головы не избранным, а назначенным лицом.Он приобрел «значительное влияние и к его голосу стали прислушиваться». Постановления салона доводились о сведения председателя Совета министров И.Л. Горемыкина и правых министров и, через самого Б.В. Штюрмера, до министра Двора графа В.Б. Фредерикса. Сточки зрения политической ориентации посетителей салона их состав был достаточно широк — от центра до крайне правых.

Николай, разделявший умеренно-дуалистические взгляды, хотел добиться компромисса с оппозицией на условии сохранения дуалистической системы при допущении в нее элементов парламентаризма. И.Л. Горемыкин, державшийся ортодоксально-дуалистической позиции, для этого не подходил. Между тем, составной частью представления Николая о Б.В. Штюрмере было мнение об умеренности и надпартийности его воззрений. В 1913 г. Николай характеризовал Б.В. Штюрмера как «осторожного и деликатного человека», находящегося «вне всяких партий». Но самое главное — Б.В. Штюрмер имел у царя репутацию мастера политического компромисса — «человека, особенно пригодного для умиротворения разыгравшихся страстей». Б.В. Штюрмер казался Николаю «лицом, удовлетворяющим требованиям сожительства с общественностью». Именно для примирения с оппозиционной общественностью царь и решился на замену И.Л. Горемыкина Б.В. Штюрмером.

Не исключено, что в выдвижении кандидатуры К Б Штюрмера более сознательное участие приняли главноравляющий Собственной канцелярией царя А.С. Танеев и начальник Царскосельского дворцового управления генерал князь М.С. Путятин. П.Л. Барк полагал, что Б.В. Штюрмер «был рекомендован государю» именно А.С. Танеевым. Если учесть, что Б.В. Штюрмер назначался царем на пост премьера в качестве специалиста по достижению соглашения между властью и либеральной оппозицией, версия П.Л. Барка получает большую вероятность, поскольку А.С. Танеев заигрывал «с либеральной частью общества». Согласно А-С. Путилову, впервые кандидатура Б.В. Штюрмера была выдвинута князем М.С. Путятиным. Однако эта версия кажется менее предпочтительной. М.С. Путятин «всегда живо интересовался политикою». Но все знали, что царь его «не любит», из-за чего положение князя при Дворе отличалось куда меньшей самостоятельностью, чем положение А.С. Танеева. М.С. Путятин только «пожимал с сочувствием руки, но слова сказать не мог». Так или иначе, но в конечном итоге судьбу Б.В. Штюрмера решил царский выбор.

Б.В. Штюрмер и «безответственные влияния»

Широкое распространение среди современников и исследователей получила версия об организации назначения Б.В. Штюрмера царицей, Г.Е. Распутиным и их окружением. Несостоятельность этой версии видна, прежде всего, из того, что, согласно «Выписке из данных наружного наблюдения» за старцем, на протяжении января 1915 — января 1916 г., вплоть до 20 января 1916 г., т.е. до назначения Б.В. Штюрмера, Г.Е. Распутин никогда с ним не встречался, а следовательно, не мог и организовывать его назначение. Встреча старца с Б.В. Штюрмером состоялась 21 января. Для выяснения степени непосредственной причастности старца к назначению Б.В. Штюрмера сведения выписки обладают особой ценностью, поскольку инициатива ее составления принадлежала противнику Г.Е. Распутина и конкуренту Б.В. Штюрмера, министру внутренних дел А.Н. Хвостову. Предполагая представить выписку царю в качестве разоблачительного материала, последний был заинтересован в том, чтобы выпячивать малейшие факты вмешательства старца в государственное управление.

В конце 1915 г. Г.Е. Распутин выступал не только против увольнения И.Л. Горемыкина, но и за усиление его политической роли. В октябре старец поддержал идею об отставке министра иностранных дел С.Д. Сазонова, соединении этого поста с постом премьера и назначении И.Л. Горемыкина канцлером Российской империи. Со старцем солидаризировался князь М.М. Андроников.

Рекомендации представителей «безответственных влияний» царь во внимание не принял. Более того, Николай решил уволить И.Л. Горемыкина. Поэтому в начале ноября Г.Е. Распутин и Александра Федоровна также выступали за увольнение И.Л. Горемыкина и допускали возможность назначения его преемником министра юстиции А.А. Хвостова. Однако 12 ноября Г.Е. Распутин, а вслед за ним, 13 ноября, и царица выступили категорически против замены И.Л. Горемыкина А.А. Хвостовым.

В течение второй половины ноября — декабря Александра Федоровна писала мужу в Ставку каждый день, за исключением перерывов с 17 по 24 ноября, с 4 по 11 и с 23 по 29 декабря, когда Николай находился в Царском Селе. Ни в одном из писем указанного периода царица ни разу не упомянула о необходимости замены И.Л. Горемыкина Б.В. Штюрмером. Между тем, если бы в конце 1915 г. у Александры Федоровны или Г.Е. Распутина действительно появилась мысль о подобной замене, то эту мысль императрица непременно зафиксировала бы на бумаге.

Именно так Александра Федоровна поступила относительно предположения о замене министра финансов П.Л. Барка председателем Правления Соединенного банка графом В.С Татищевым. Кандидатура графа была выдвинута его свойственником, министром внутренних дел А.Н. Хвостовым, и поддержана (без всяких последствий) Г.Е. Распутиным, Александрой Федоровной и М.М. Андрониковым.

Раз о замене И.Л. Горемыкина Б.В. Штюрмером императрица ничего не написала, то, следовательно, в конце 1915 г., когда Николай задумал эту замену, Александра Федоровна и Г.Е. Распутин по-прежнему полагали, что увольнять И.Л. Горемыкина не стоит. Но это и означает, что кандидатуру Б.В. Штюрмера Николай выбрал независимо от супруги и старца.

В первой половине января 1916 г., когда назначение Б.В. Штюрмера было Николаем уже предрешено, в пользу этого назначения стали агитировать петроградский митрополит Питирим и журналист И.Ф. Манасевич-Мануйлов.

О близости замены И.Л. Горемыкина Б.В. Штюрмером Питирим узнал от своего секретаря И.З. Осипенко, общавшегося с Г.Е- Распутиным 4, 5 и 6 января 1916 г., а И.Ф. Манасевич — от Питирима. Согласно показаниям И.Ф. Манасевича, которые соотносятся с другими источниками, после первой встречи с Питиримом, когда И.Ф. Манасевич узнал о назначении Б.В. Штюрмера, «на завтра или на послезавтра И.Ф. Манасевич снова встретился с митрополитом. В этот день Питирим, желая поддержать кандидатуру Б.В. Штюрмера перед императором, отправил ему телеграмму в Ставку. Ответная телеграмма Николая, датированная 10 января и приглашавшая Питирима в Могилев, была получена митрополитом « назавтра, кажется, или в тот лее самый вечер». Следовательно, первая встреча И.Ф. Манасевича с Питиримом произошла 7 или 8 января 1916 г., т.е. уже много позже того, как кандидатуру Б.В. Штюрмера выбрал Николай.

Хотя оба они, подобно царице и Г.Е. Распутину, не имели никакого отношения к выбору царем кандидатуры Б.В. Штюрмера, современники считали, что в ее проведении Питирим и И.Ф. Манасевич сыграли решающую роль. Однако, до самого назначения Б.В. Штюрмера Питирим этого сановника «не знал совершенно» и «никогда не видал». Очевидно, что выдвигать кандидатуру незнакомого ему деятеля Питирим не имел никакого резона. Что касается И.Ф. Манасевича, то он с января 1915 до 20 января 1916 г., когда последовало назначение Б.В. Штюрмера, с Г.Е. Распутиным не общался, а следовательно — и не мог ему рекомендовать Б.В. Штюрмера. Следовательно, видя в нем ставленника «безответственных влияний», современники, а вслед за ними — и исследователи, пребывали в глубоком заблуждении.

Получение премьерского портфеля

При подготовке назначения Б.В. Штюрмера камертон давал Николай. По возвращении из Могилева он послал к В. Штюрмеру записку с вызовом его в Царское Село, а 18 января записал в своем дневнике: «В 2 ч принял Штюрмера, которому предложил место председателя Совета министров. Переговорил с ним о всех наиболее важных вопросах».

Поскольку вопросы, затронутые Николаем и его собеседником, были важнейшими пунктами программы Прогрессивного блока, внимание, оказанное царем этим вопросам, как и мнение Б.В. Штюрмера о необходимости их учета, свидетельствовали о наличии у них обоих очевидного стремления к установлению компромисса с оппозицией. Данное стремление выявилось еще более, когда собеседники коснулись «вопроса о Государственной думе ». Конкретно речь шла о взгляде на созыв Думы И.Л. Горемыкина, полагавшего, что ее занятия должны быть ограничены сроком в две — три недели и только рассмотрением бюджета. Специально отметив, что «таково мнение Горемыкина», а не его, царь напрямую спросил собеседника, как он к этому относится. Б.В. Штюрмер ответил, что относится «к этой постановке вопроса отрицательно», поскольку для недоверия к Государственной думе «не видит причин». Б.В. Штюрмер полагал, что «нельзя заранее показывать недоверие Думе». В очередной раз он выступил в амплуа политического миротворца. Николай выразил сочувствие этому взгляду, заявив, что «считает возможным Государственной думе работать», находя «нежелательным сокращение» ее деятельности и «высказывание недоверия».

Таким образом, его появление в роли премьера было обусловлено не влиянием «темных сил», а желанием императора добиться компромисса с Прогрессивным блоком путем замены неуступчивого И.Л. Горемыкина более либеральным сановником. Если учесть, к тому же, что в течение предыдущих 12 лет Б.В. Штюрмер уже шесть раз (в 1904, 1905, 1906, 1909, 1911 и 1913 гг.) оказывался на волосок от получения власти, странным должно показаться не то, что в январе 1916 г. назначили премьером именно его, а то, что его не назначали премьером так долго.

Премьер и Дума

Члены фракции большевиков в 4-ой Государственной думе были преданы суду, который приговорил их вечной ссылке в Сибирь. На фото: Охрана выводит из зала заседаний IV Государственной думы депутата-большевика Г. И. Петровского. Фотография. 1914 г.

Назначение 20 января 1916 г. председателем Совета министров Б.В. Штюрмера оказало решающее влияние на последующее развитие политического процесса.В отличие от И.Л. Горемыкина, ради соглашения с оппозицией новый премьер был готов на допущение в политическую практику элементов парламентаризма. Сразу после назначения Б.В. Штюрмер заявил министру народного просвещения графу П.Н. Игнатьеву, что «приложит все силы, чтобы войти в контакт и сговориться с общественностью».Б.В. Штюрмер осознавал, что уступки могут быть использованы оппозицией против правительства. Премьер надеялся, что сумеет контролировать политический процесс и «при либеральном отношении своей политики сжимать в нужных случаях в бархатных перчатках не отвечающие его задачам те или иные порывы общественности». Впрочем, пока Прогрессивный блок не занял по отношению к новому премьеру четкой позиции, во время беседы с журналистами, появившейся в печати 20 января, Б.В. Штюрмер тешил себя иллюзиями относительно возможности соглашения между правительством и оппозицией. 20 января, Б.В. Штюрмер посетил председателя Думы М.В. Родзянко, перед которым «держался заискивающе». Осведомившись у него, «чего он и Дума желает», Б.В. Штюрмер заверил собеседника, что «всячески будет стремиться работать вместе и идти навстречу ее желаниям».

Конечно, стремление Б.В. Штюрмера к компромиссу с оппозицией не было беспредельным. Он хотел не капитуляции правительства, а именно компромисса, предпосылка которого — обоюдное самоограничение сторон. Накануне открытия Думы премьер заявил М.В. Родзянко, что «правительство готово пойти на уступку Блоку при условии, что Блок сам готов также пойти на компромиссы».

Либеральная декларация выражала взгляды не только Б.В. Штюрмера, но и царя. Подобного рода программные документы представлялись на его утверждение. Одобрение Николаем декларации свидетельствовало о его стремлении к соглашению с Прогрессивным блоком. О том же говорило и посещение царем Думы, состоявшееся 9 февраля, в день открытия думской сессии.

Став 20 января 1916 года председателем Совета министров, а с 3 марта по 7 июля того же года — одновременно министром внутренних дел, и с 7 июля — министром иностранных дел Штюрмер боролся против революционного движения и думской оппозиции. На посту министра иностранных дел, Штюрмер действовал по непосредственным указаниям Императора Николая II с чрезвычайной смелостью и настойчивостью в деле обеспечения русских выгод в случае успешного окончания войны и добился согласия союзников на все русские требования. За это его крайне невзлюбили союзные представители, ведшие против Штюрмера настоящую травлю.

Даже потенциальная, гипотетическая возможность установления связей России и Германии настолько напугала «союзные» правительства, что они решили действовать без промедления. Удар по потенциальному миру было решено нанести с двух сторон. Планировалось осуществить «утечку» информации с Думской трибуны и таким образом скомпрометировать возможные переговоры в глазах общественности, а заодно и замазать «прогерманское» правительство Штюрмера. Вместе с ним грязью обливалась императрица Александра Фёдоровна. Глухие слухи о том, что «немецкая» императрица выдаёт германцам все русские секреты, должны были быть озвучены с высокой думской трибуны. Немку по национальности, Александру Федоровну, планировалось выставить в роли самой главной предательницы. Ведь являясь принцессой Гессен-Дармштадтской, она приходилась кузиной германскому императору. Тот факт, что русская царица была ещё и внучкой английской королевы Виктории и двоюродной сестрой правящего английского короля Георга, замалчивался и нигде не упоминался. В результате тень подозрения падала и на самого Николая II. С другой стороны удар было необходимо нанести по Распутину.

Штюрмер, старался установить контакты с думской оппозицией для предотвращения внутриполитической борьбы. Однако он обладал одним качеством, делавшим его неприемлемым для врагов Самодержавия, — был предан Государю и не участвовал ни в каких интригах против Царя. В бытность председателем правительства Штюрмер защищал монархистов от нападок военных и гражданских властей; так, он вступился в 1915 за Н. Н. Родзевича, подвергавшегося притеснениям со стороны военных властей Одессы. У Штюрмера сложились хорошие отношения с другом Царской Семьи Г. Е. Распутиным, что сразу привело к зачислению его в состав т. н. «темной силы». Используя его немецкую фамилию, либерально-масонские деятели пустили гнусную клевету о том, что новый премьер стремится к заключению сепаратного мира с немцами.

Роль думского рупора досталась лидеру кадетов Павлу Николаевичу Милюкову. Именно он в своей речи на заседании Государственной Думы 1(14) ноября 1916 года, бросил в русское общество фразу, ставшую знаменитой: «Что это: глупость или измена?». Милюков с трибуны Четвёртой Государственной думы произнёс знаменитую обличительную речь , в которой он обвинил императрицу Александру Фёдоровну и премьер-министра России Бориса Штюрмера в подготовке сепаратного мира с Германией. Обвинения в государственной измене Милюков «обосновал» заметками в немецких газетах. Выступление Милюкова блестяще. Разоблачая «предателей и изменников» он настолько здорово добился поставленной цели, что правительство Штюрмера уже 10(23) ноября было отправлено в отставку. А, тем не менее, никаких доказательств, в своей речи лидер кадетов не предъявил! Эта во многом популистская речь нашла горячий отклик в политических кругах и косвенно ускорила Февральскую революцию 1917 года.

В ходе февральской революции, 28 февраля 1917 года, был арестован; затем заключён в Петропавловскую крепость. 28 февр. 1917 одним из первых государственных деятелей Империи Штюрмера арестовали и поместили в ставший тюрьмой министерский павильон Госдумы. Затем страдавшего хронической болезнью почек 69-летнего старика заточили в Петропавловскую крепость — на верную смерть, там он подвергался постоянным издевательствам, побоям и глумлению. Штюрмер был буквально замучен революционной солдатней, караульные даже не позволили родным и близким попрощаться с умиравшим стариком

По воспоминаниям следователя ЧСК А. Ф. Романова:

« Когда мы решили настоять на освобождении Б.В. Штюрмера, то Керенский, прослышав об этом, прибежал в Комиссию и уверял, что освобождение произведёт тяжёлое впечатление на «широкие демократические массы» и «может взорвать правительство». »

Штюрмер оставался в заключении. Был переведён в больницу тюрьмы «Кресты», где и скончался.

« В эти дни смертельно заболел Б. В. Штюрмер. Состояние его (уремия) было таково, что всякому человеку его обречённость была очевидна. Однако даже в этом случае два дня ушло на переговоры и уговоры, прежде чем Б. В. Штюрмера удалось увезти в больницу, где затем он и скончался.