Китай без Синьцзяна

После начавшегося в 1864 году антикитайского восстания мусульман огромный Синьцзян отделился от империи Цин. Шесть лет спустя все повстанческие ханства и султанаты железной рукой объединил под своей властью пришелец из Кокандского ханства – Мухаммед Якуб-бек по прозвищу «Счастливчик». Созданное им государство именовалось Йеттишар (на тюркском языке – «Семиградье») и объединяло основные города Синьцзяна, в древности бывшие оазисами на Великом Шёлковом пути.

По меркам Центральной Азии тех лет войска Якуб-бека были хорошо организованы и неплохо вооружены. Однако к началу 1870-х годов маньчжурские власти сумели подавить многочисленные мятежи во внутренних провинциях Китая, и «Счастливчик» со своими «джигитами» и «тайфурчи» оказался один на один с армией империи Цин.

Наградные револьверы от «Счастливчика»

Власть Якуб-бека опиралась исключительно на военную силу, и он не жалел трудов и средств на перевооружение своих бойцов. Посланцы синьцзянского властителя отправились в Британскую Индию и Османскую империю для закупки оружия, привлечения военных инструкторов и переговоров о политическом признании нового государства.

Британцы полагали, что государство Якуб-бека поможет им в давлении на Китай и Россию, поэтому в Синьцзян пошли караваны с оружием. Первые английские винтовки появились в войсках «Счастливчика» ещё в 1868 году. В Стамбуле посланцы из Йеттишара признали османского султана верховным сюзереном и «халифом» всех мусульман, в ответ получив для Якуб-бека титул эмира, а также нескольких офицеров в качестве инструкторов.

Появились у «Счастливчика» и британские советники. Среди иностранных инструкторов был замечен даже беглый русский солдат, оставшийся для истории безымянным. В итоге, к 1875 году Якуб-бек, помимо своих средневековых войск с холодным оружием и фитильными ружьями, имел, по оценкам русской разведки, не менее шести-восьми тысяч относительно подготовленных бойцов с современными винтовками, а также несколько горных батарей, вооруженных нарезными орудиями. При помощи английских и турецких советников были созданы и первые военные производства в Синьцзяне: мастерская по выпуску разрывных снарядов и дистанционных «трубок»-взрывателей для артиллерии; мастерская по выпуску капсюлей к ружьям; мастерская по переделке дульнозарядных капсюльных винтовок в казённозарядные.

Капитан Алексей Куропаткин (в будущем – главнокомандующий русской армией в войне с Японией), в 1876 году побывавший в Синьцзяне с дипломатической миссией, отметил, что на вооружении «красных сарбазов» (отборных гвардейцев Якуб-бека) были даже первые образцы американских многозарядных винтовок Спенсера и револьверы Кольта. По словам Куропаткина, в войсках Якуб-бека револьверы были самым ценным наградным оружием и «составляли предмет общих желаний».

Неплохо вооруженная армия позволяла «Счастливчику» держать в повиновении почти весь Синьцзян. Но она же стала и причиной роста внутреннего недовольства в государстве Йеттишар. Во-первых, Якуб-бек, будучи чужим для уйгуров, опирался, прежде всего, на выходцев из Западного Туркестана, Афганистана и Индии. Во-вторых, недовольство населения подогревали принудительные мобилизации и жесткий налоговый гнет – для содержания и вооружения армии «Счастливчику» требовались немалые средства.

Один из английских посланников, побывавших в Йеттишаре в 1870-е годы, записал уйгурские песни, звучавшие на городских базарах и направленные как против китайцев, так и против «андижанцев» (так аборигены Синьцзяна называли пришлых соратников Якуб-бека):

«Из Пекина пришло китайцев, как звезд на небе. / Андижанцы набежали, как лесные кабаны. / Каждый день они брали девственниц и / Отправлялись на охоту за красавицами. / Они забавлялись с танцующими мальчиками [имеются в виду «Бача бази», мальчики для гомосексуальных утех – прим. автора] / Которых Святой Закон запретил».

Одним словом, внутренняя обстановка в государстве «Счастливчика» была напряжённой – большинство местного населения ненавидело как китайцев, так и людей Якуб-бека. Тот же Куропаткин обращал внимание на то, что бойцы армии Йеттишара хотя и подготовлены лучше, чем провинциальные китайские солдаты, но их боевой дух «оставлял желать лучшего». Между тем, империя Цин, победив тайпинов, няньцзюней и других мятежников во внутренних провинциях Китая, двинула к границам Синьцзяна войска, не уступавшие армии Якуб-бека по вооружению и превосходящие ее по численности.

Битва за стратегический плацдарм

Особенность Восточного Туркестана состоит в том, что его крупнейшие оазисы отрезаны от Китая четырьмя сотнями километров труднопроходимой песчаной полупустыни. Именно такое расстояние отделяет расположенные на самом востоке Синьцзяна уйгурские города Комул (Хами) и Баркуль от находящегося в провинции Ганьсу китайского городка Цзяоюйгуаня, где заканчивается западный участок Великой Китайской стены.

Колодцы, расположенные на караванном пути через пустыню, позволяли единовременно провести из Китая в Синьцзян не более 600–800 человек – для более крупного отряда просто не хватило бы воды. Поэтому города-оазисы Комул и Баркуль («Хамийский оазис», как называли этот район в тогдашней России), по сути, являлись плацдармами, позволявшими поэтапно перебросить через пустыню большую армию, накапливая силы на их территории. В случае потери цинскими войсками этих «плацдармов» Синьцзян стал бы почти неприступным со стороны Китая – единовременный переход большой армии через пустыню крайне сложен по причинам логистики, а походы мелкими отрядами чреваты разгромом по частям.

Знаменитый русский путешественник и военный разведчик Николай Михайлович Пржевальский, неоднократно бывавший в тех местах, так описывал их географию:

«По своему положению Хамийский оазис весьма важен как в военном, так и в торговом отношениях. Через него пролегает главный и единственный путь сообщения из Западного Китая в Восточный Туркестан и Джунгарию. Других путей в этом направлении нет и быть не может, так как пустыня пересекается проложенною дорогою в самом узком месте на протяжении 380 верст, да и здесь путь весьма труден по совершенному почти бесплодию местности. Справа же и слева от него расстилаются самые дикие части Гоби…

Таким образом, Хами составляет с востока, т.е. со стороны Китая, ключ ко всему Восточному Туркестану и землям притяньшаньским. Раз этот пункт будет занят неприятелем – вся китайская армия, находящаяся к западу, будет отрезана от источников своего снабжения, т.е. от собственно Китая…

Трудно сказать, почему притяньшаньские мусульмане, освободившись в начале шестидесятых годов от китайского владычества, не поняли всей важности стратегического значения Хамийского оазиса и не напрягли все свои силы, чтобы утвердиться в нем, как не сделал этого и умный Якуб-бек кашгарский, тем более, что из Турфана ему было уже недалеко до Хами. А между тем, доколе описываемый оазис находился бы в руках инсургентов, дотоле китайцы ничего не могли б им сделать, несмотря на свое численное превосходство».

Попробуем объяснить то, чему так удивлялся Пржевальский – почему же повстанцы Синьцзяна так и не захватили стратегически важный «оазис Хами», способный надёжно защитить их от китайского вторжения?

В действительности многолетняя ожесточённая борьба за Баркуль и Комул развернулась сразу после начала антикитайского восстания. Для пекинского правительства ситуация осложнялась тем, что в те годы дорога к этим «плацдармам» была перекрыта из-за восстаний дунган в китайских провинциях Ганьсу и Шаньси. Поэтому небольшое подкрепление (чуть более тысячи солдат) сумело пройти к городам Комул и Баркуль лишь в феврале 1865 года – через восемь месяцев после начала восстания в Синьцзяне.

Комул повстанцы всё же захватили в июне 1865 года при помощи местных мусульман. Маньчжурская цитадель сопротивлялась более месяца, а затем её гарнизон сумел пробиться к городу Баркуль. Этот «плацдарм» сторонникам Пекина удалось удержать – помимо остатков маньчжурских гарнизонов, здесь скопилось множество бежавших от погромов китайских поселенцев, из которых были сформированы вспомогательные отряды.

Хотя в августе 1865 года повстанцам удалось разбить цинские войска на подступах к Баркулю и на два месяца осадить город, все попытки штурма закончились неудачно. Китайцы и маньчжуры, которым некуда было отступать, сопротивлялись отчаянно. В то же время среди повстанцев начались раздоры между уйгурами и дунганами, а затем и настоящие междоусобные войны – через несколько лет в них победит «Счастливчик» Якуб-бек.

Пользуясь раздорами в стане врага, летом следующего 1866 года сторонники империи Цин отбили Комул. Однако в декабре повстанцы с боем вернули себе этот город, а в январе 1867 года во второй раз осадили Баркуль. И вновь осада закончилась неудачей, а весной повстанцам из-за внутренних междоусобиц вторично пришлось отдать цинским войскам Комул. В 1869–1870 годах последовало ещё несколько безрезультатных попыток уйгуров и дунган взять последний плацдарм империи Цин в Синьцзяне. Однако к тому времени маньчжуро-китайские войска всё же успели получить подкрепления из нескольких тысяч монгольских всадников и тысячи китайских пехотинцев с относительно новыми капсюльными винтовками. Якуб-бек, к 1872 году объединивший силой оружия почти весь Синьцзян, со своей большой армией теоретически имел шансы отбить стратегический «плацдарм» Комула и Баркуля. Но тут он позволил обмануть себя, вступив в переговоры с Пекином.

Пекин готовится к реваншу

Налаживая дипломатические связи с англичанами и турками, владыка Йеттишара не забывал и про Пекин. Якуб-бек надеялся, что, став единовластным хозяином Синьцзяна, он сможет заставить империю Цин признать себя в качестве номинального вассала. Эти надежды не были беспочвенны – в начале 1870-х годов в Пекине действительно шла напряжённая дискуссия о дальнейших действиях.

Немало влиятельных лиц в имперской верхушке выступало против дорогостоящей и сложной войны за Синьцзян. Например, Ли Хунчжан, ставший наместником столичной провинции Чжили, предлагал удовлетвориться формальным вассалитетом Якуб-бека, а все силы и средства направить на модернизацию армии и флота, обеспечив, в первую очередь, защиту приморских провинций страны. Деньги, которые потребуются для возвращения Синьцзяна, он предлагал потратить на закупку в Европе новейших паровых броненосцев. Но в итоге победила иная точка зрения, опиравшаяся на старые «геополитические» стереотипы маньчжурской знати, восходившие еще к временам кочевых империй. «Принц императорской крови» великий князь Чунь сформулировал это в традиционном красочном стиле, заявив, что без возвращения Синьцзяна «Внутренний Китай станет как зубы, не прикрытые губами».

Возвращать далёкие просторы Восточного Туркестана империя Цин отправила Цзо Цзунтана. В сентябре 1866 года, после разгрома тайпинов, Цзо получил титул наместника провинций Шаньси и Ганьсу, истребляя там восставших дунган, поэтому именно его войска располагались ближе всего к Синьцзяну и стратегическим «плацдармам» Комула и Баркуля.

В 1875 году Цзо Цзунтан официально получил титул «дубань Синьцзян цзюньу», который английские современники переводили как «императорский уполномоченный комиссар по военным делам в Синьцзяне». «Комиссар» Цзо написал в Пекин, что «без большого превосходства сил и без беспощадных убийств невозможно подавить восстание мусульман», после чего принялся готовить армию к походу против Якуб-бека.

К тому времени силы Цзо Цзунтана насчитывали 141 батальон-«ин» – порядка 70 000 солдат (в том числе, около 9 000 кавалерии). Войскам, направлявшимся в Синьцзян, назначили высокое по меркам Китая жалованье. Если рядовые гвардейских «восьмизнамённых» частей ежемесячно получали по 4 ляна серебра, а рядовые провинциальных «войск зелёного знамени» по 1,5 ляна, то рядовой пехотинец у Цзо Цзунтана получал 4,2 ляна, а кавалерист и того больше – 7,2 ляна. По курсу тех лет рядовой пехотинец у «комиссара» Цзо получал в месяц около 11 рублей ассигнациями, а кавалерист – около 19 рублей.

Перед началом похода Цзо Цзунтан сумел увеличить численность своих войск до 95 000 человек. По меркам Китая войска «императорского комиссара» были весьма неплохо вооружены – согласно данным российских агентов, около 60% бойцов имели европейские винтовки, а кавалеристы из «циньбин» (личной гвардии Цзо), как и гвардейцы Якуб-бека, также были вооружены многозарядными карабинами Спенсера.

Среди 570 пушек Цзо Цзунтана имелись не только гладкоствольные, но и несколько десятков стальных 4-дюймовых орудий, заряжавшихся с казны. Для оснащения войск, направлявшихся в Синьцзян, в городе Ланьчжоу на северо-западе Китая был построен большой арсенал – средства на его оборудование (почти 113 т серебра) пришлось занять у англичан под высокий процент.

После двух десятилетий гражданской войны империя Цин испытывала жесточайший дефицит финансовых средств. Поэтому значительная часть финансирования похода в Синьцзян покрывалась при помощи займов у британского Гонконгско-Шанхайского банка, который предоставил пекинским властям внушительную для тех лет сумму – 1 608 274 фунта стерлингов.

Пока длилась подготовка к походу в Синьцзян – «Западному походу» или «Сичжен», как его официально именовали в документах империи Цин – китайские дипломаты расчётливо вели неофициальные, но постоянные переговоры с представителями Якуб-бека, поддерживая в нём надежду, что Пекин вот-вот согласится на признание формального вассалитета и реальной независимости мятежного «Семиградья». Поэтому с 1873 года армия Якуб-бека несколько лет фактически не вела боевых действий против маньчжуро-китайских войск, удерживавших «стратегический плацдарм» оазиса Хами.

К весне 1876 года империя Цин была готова начать возвращение Синьцзяна. Более того, к этому времени негласно поддержать «Западный поход» цинских войск согласилась и Российская империя.

Продолжение следует: