Месье и мадам Эдуард Мане, Женщина, смотрящая на птичку, Портрет Джиневры де Бенчи и другие арт-обрезки

Их разделяли на части сами художники, продавцы, обстоятельства или стихии. Но выжившие фрагменты (порой — совсем крошечные и, разумеется, с новыми названиями) по сей день продолжают привлекать, волновать, впечатлять — покруче многих целых и невредимых полотен, которых и жук лапкой не тронул.

1. Да Винчи: как без рук

Этот портрет — погрудный: рук Джиневры де Бенчи, флорентийской красавицы и поэтессы, мы не видим. Но её руки — среди самых известных в истории искусства, они даже на других художников повлияли.

В Виндзорском замке хранится эскиз женских рук авторства Леонардо да Винчи — считается, что это его подготовка к написанию портрета Джиневры. Почти через 500 лет, вдохновившись этим наброском, Мариуц Эшер создаст знаменитые «Рисующие руки».

А вот два произведения современников Леонардо да Винчи. Обе работы могли быть выполнены под впечатлением от портрета Джиневры. И обе эти женщины запечатлены с руками.

Лоренцо ди Креди довольно точно воспроизвёл картину Леонардо — даже фон из можжевельника соорудил, только отзеркалил композицию.

Со скульптурным портретом работы Веррокьо — сложнее: точная дата создания произведения неизвестна. Верроккьо — учитель Леонардо. Возможно, идею с руками да Винчи подсмотрел у наставника. Но не исключено и обратное: ученик к этому времени уже превзошёл учителя — и это Веррокьо вдохновлялся руками Джиневры с картины Леонардо да Винчи (в момент написания портрета Джиневры героине около 17-ти лет, а художнику — около 23-х).

В чём никто не сомневается — так это в том, что портрет Джиневры де Бенчи был поясным, а не погрудным, то есть она была написана с руками. Аргументов — масса.

В своём «Трактате о живописи» да Винчи много говорит о том, как следует писать руки. В частности, наставляет коллег: «Делай фигуры с такими жестами, которые достаточно показывали бы то, что творится в душе фигуры, иначе твое искусство не будет достойно похвалы». Сам этому правилу следовал: руки на его произведениях неизменно привлекают внимание.

Не только собственные художественные принципы не позволили бы художнику проигнорировать руки портретируемой. Дело в том, что это были выдающиеся руки: по меньшей мере два поэта, сочинявшие стихи, посвящённые Джиневре, сообщали о красоте её кистей и пальцев.

Ещё одно доказательство тому, что нижняя часть картины (сантиметров 9−10) была обрезана, найдём, если рассмотрим оборотную сторону портрета Джиневры де Бенчи.

На обороте изображён венок из пальмовой и лавровой ветвей, с надписью «Красота украшает добродетель». Очевидно, что нижняя часть венка обрезана.

А вот почему нижнюю часть картины с руками Джиневры пришлось отсечь — остаётся только догадываться. Возможно, был удалён фрагмент, пострадавший от сырости, огня или грызунов.

Кстати, не исключено, что и леонардовская «Джоконда» была урезана: вероятно, картина изначально была шире, и по краям портрет обрамляли колонны (они есть на одной из ранних копий).

2. Босх: когда дураки и обжоры были вместе

В 2016-м в Хертогенбосе, городе, где родился и жил Иероним Босх, прошла грандиозная выставка, посвящённая 500-летию со дня смерти художника. На ней воссоединились четыре фрагмента утраченного триптиха, который, вероятно, был посвящён смертным грехам.

«Блудный сын» приехал из Роттердама — это знаменитое изображение, полагают, было внешними створками триптиха. Что касается внутренних частей — центральная, увы, не сохранилась. А вот боковые панели целы: одна из них — это «Смерть скупца» (сейчас обитает в Вашингтоне), а вторая тоже была разрезана и известна нам сегодня как две отдельные картины картины Босха — «Корабль дураков» (он прописал в «порту» Лувра) и «Аллегория чревоугодия и любострастия» (хранится в галерее Йельского университета).

Выходит, что одна из известнейших картин Босха «Корабль дураков» — лишь небольшой фрагмент триптиха.

Вообще, это не уникальный случай, когда части многосоставных произведений оказываются разлучёнными. Тогда их воссоединение на выставках смотрится как счастливый сюжетный поворот в мелодраме: так, недавно встретились части «Меленского диптиха».

Не редкость и ситуация, когда от целой картины остаются лишь небольшие части, продолжающие жизнь в качестве самостоятельных произведений. Такова «Голова ангела» Рафаэля: это деталь большого алтаря «Коронование Блаженного Николая Толентинского, победителя Сатаны» — ангелы там всего лишь стояли по бокам (от этого алтаря сохранилось ещё три фрагмента — второй ангел, Бог-Отец и Дева Мария).

3. Карпаччо: цветок многое объясняет

Картина Карпаччо с двумя роскошно одетыми венецианками всегда считалась бесспорным шедевром и всегда была окружена загадками и вопросами: кто эти дамы — куртизанки или добропорядочные женщины? Кого они ждут — клиентов или супругов? И что было изображено на утраченных частях картины?

Очевидно, что нож прошёлся по картине слева: собака лишилась туловища, а мальчик — руки. И вверху: между голубями стоит ваза с цветком, от которого осталась только часть стебля.

Левая часть так и не нашлась. А вот верхняя — обнаружилась и многое прояснила.

Венецианки и по сей день сидят, всматриваясь в загадочную даль (или вглубь себя?) в Венеции — в музее Коррера. А в Музее Гетти в Лос-Анджелесе висит не менее загадочная картина «Охота в лагуне»: на переднем плане, на фоне воды красуется белая лилия — вовсе не водяная.

Вы уже догадались: венецианская ваза идеально совпала с лос-анджелесской лилией. И мигом сняла с дам подозрение в том, что они куртизанки: белая лилия — символ непорочности и чистоты. Предполагается, что панель распилили только в 19-м веке.

Правда, вместо разгаданной загадки появилась новая. Чем была эта вытянутая панель — дверцей шкафа? створкой ставень? И если так, то сколько таких панелей было? Только две (включая очевидно утраченную левую половину сцены) или много больше? И окно, и шкаф могли быть сколь угодно широкими, а Карпаччо известен своим умением виртуозно разворачивать горизонтальные композиции.

4. Эль Греко: фрагмент, который изменил всё

И снова история о триптихе трудной судьбы. Вероятно, эта картина, хранящаяся сейчас в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, была его центральной частью. Слева была сцена Благовещения (сейчас её большая часть в Мадриде, а верхушка, изображающая хор ангелов, — в Афинах). А справа — «Крещение Христа», оно теперь в Толедо.

Вернёмся к центральной части — «Открытию пятой печати». Работа мало того что не была закончена художником (в 1614-м Эль Греко умер), так ещё и лишилась двух больших фрагментов: сверху был отрезан кусок высотой в 175 сантиметров, слева — шириной около 20 см. Это произошло в конце 19-го века, во время реставрации: были удалены части, не подлежащие восстановлению; отрезанное не сохранили.

Не исключено, что именно незаконченность (ещё более быстрый, чем обычно у Эль Греко, мазок, общая эскизность) и фрагментарность (куда воздевает руки Иоанн Креститель?) сделали эту последнюю картину Эль Греко завораживающим шедевром.

Полотном были очень впечатлены парижские художники начала 20-го века. И особенно Пабло Пикассо, который под влиянием «Открытия пятой печати» написал своих «Авиньонских девиц» (1907) — картину, с которой начался кубизм.

5. Рембрандт: неудачный переезд

Пожалуй, самый вопиющий случай в нашей подборке. «Ночной дозор» Рембрандта в 18-м веке обрезали по всему периметру — потому что картину решили перенести в новое помещение (из штаба стрелковой роты, по заказу которой она была написана, в городскую ратушу), а картина туда попросту не влезала.

К счастью, картина Рембрандта так понравилась капитану Баннингу Коку (на полотне он в самом центре, на переднем плане — в чёрном костюме с красной перевязью), что он сразу же, когда она ещё была цела, заказал себе копию — чтобы повесить дома. Только благодаря этому мы можем иметь представление о первоначальной версии.

Сравните оригинал с копией: на оригинале слева не досчитаетесь двух персонажей.

Впрочем, картинам Рембрандта случалось бывать и не в таких переделках.

В 1656-м году он написал «Урок анатомии доктора Деймана» — групповой портрет хирургов, наподобие знаменитого «Урока анатомии доктора Тульпа» (собственно, Дейман и сменил Тульпа на посту президента гильдии хирургов). В 1723-м картина сгорела — уцелела только центральная часть, а от доктора Деймана остались лишь руки, препарирующие мозг казнённого преступника. И ничего. Картина выставляется в Музее Амстердама. И всякий, кто возьмётся за изучение творчества Андрея Мантеньи, непременно приведёт этот фрагмент как известнейшее цитирование его «Мёртвого Христа».

6. Делакруа: после разрыва - разрезать

Портрет писательницы сейчас в Копенгагене. Портрет композитора — в парижском Лувре. А когда-то они были одним целым. Во всех смыслах.

У Шопена и Жорд Санд был роман — сложный, мучительный, но долгий — они были вместе около 10 лет. В эту пору Делакруа и взялся за их совместный портрет (но так и не закончил его — бросил в эскизном состоянии): он играет на фортепиано, а она слушает его и шьёт. Кем и когда этот совместный портрет был разделён — неизвестно. Может, какой-то ушлый продавец лёгким движением руки превратил один эскиз, который оставался у Делакруа до самой его смерти, в два портрета знаменитостей. Не исключено, что после разрыва с Шопеном так поступить с портретом распорядилась сама писательница.

В сети часто можно встретить этот портрет, подписанный именем Делакруа. На самом деле, это реконструкция, выполненная неназванным художником уже в нашем веке, — гипотеза о том, как мог выглядеть разрезанный портрет Жорж Санд и Шопена.

7. Моне: завтрак с плесенью

На Салон 1866 года Клод Моне задумал отправить свой «Завтрак на траве»: за три года до этого туда не взяли одноимённую картину Эдуара Мане.

Что-то пошло не так с самого начала.

Моне написал первую, средних размеров, версию «Завтрака». Потом перенёс её на полотно побольше. Но бросил картину немного недописанной: разочаровался. Однако не выбросил. В 1878-м у Моне — очередные финансовые трудности (он, вообще, сильно бедствовал, пока не стал знаменитым): он много задолжал плотнику Александру-Адонису Фламену, у которого арендовал дом в Аржантёе. В 1878-м Моне оставляет Фламену свёрнутый в рулон «Завтрак на траве» — вместе с обещаниями выплатить задолженность, в качестве залога. Фламен кидает рулон в подвал.

Когда в 1884-м Моне возьмёт взаймы у своего арт-дилера Дюран-Рюэля необходимую сумму и выкупит «Завтрак на траве», окажется, что от сырости картина покрылась плесенью. Художник вырежет из большого полотна лишь два не тронутых грибком фрагмента. Они будут с ним до конца жизни, потом перейдут к его сыну Мишелю и, побывав в разных частных коллекциях, наконец воссоединятся в Музее д’Орсэ — только в 1987 году.

К сожалению, порча центральной части «Завтрака» — со скатертью и снедью — продолжилась и после смерти художника: кто-то снова обрезал её справа. Возможно, дали знать о себе старые «раны», нанесенные картине пребыванием в сыром подвале, — и перед продажей фрагмента пришлось пойти на хирургическое вмешательство.

Конечно, и в усечённом виде «Завтрак» с его неугомонными солнечными бликами впечатляет. Но и осознание того, насколько большая часть картины погибла, впечатляет тоже.

8. Мане: маркетинг уровня «бог»

На Салон 1864 года Эдуар Мане отправляет «Эпизод из боя быков». Публика у картины хохочет. Критики плюются ядом. Они потешаются над Мане, который перемудрил с композицией и не совладал с перспективой. На фоне довольно крупных человеческих фигур бык выглядит маленьким — скорее нелепым, чем грозным. «Тореадоры, кажется, просто смеются над крохотным бычком, которого они могли бы легко раздавить каблуками», — пишет Гектор де Каллиас из «L'Artiste».

Увы, дело не в том, что критики снова не поняли новаторских приёмов Мане. Да, зря они не пришли в восторг от его смелой палитры. Напрасно не восхитились его энергичным мазком, а снова заладили про то, что Мане пишет картины сапожной щеткой. Но насчёт композиции, перспективы и масштабов они были правы. Мане это понял — и взялся за нож. Но не уничтожил картину, а вырезал из неё два удачных фрагмента, разрушив при этом и композицию, и перспективу — то есть свои ошибки. Вместо одной объективно неудачной картины у него получилось два самостоятельных шедевра: один из фрагментов теперь выставляется в Коллекции Фрика в Нью-Йорке, второй — в Национальной галерее искусств в Вашингтоне.

Кстати, позу убитого тореадора Мане позаимствовал, как он думал, у Веласкеса: сейчас картина, с которой он его списал, считается работой неизвестного итальянского художника, но в середине 19-го века «Мёртвый воин» числился произведением великого испанца. Искусственно внедрённый в «Эпизод из боя быков» покойник выглядел странно. «Пробудившись ото сна, тореадор видит на расстоянии шести лье от себя быка; он бесстрастно поворачивается и героически засыпает снова», — глумился над картиной Мане один из рецензентов. Но без быков и арены мёртвый тореадор выглядит вполне драматично.

9. Дега: мадам Мане без лица

Эдуар Мане и Эдгар Дега дружили. Однажды Дега написал семейный портрет друга: Мане развалился на диване, а его жена Сюзанна, талантливая пианистка, исполняет мелодию — видимо, расслабляющую. Из мастерской Дега картина перекочевала в дом Мане. Дружба продолжалась.

Через некоторое время Дега пришёл в гости к Мане и увидел, что по его картине полоснули ножом — прямо по лицу Сюзанны. «Кто?!» — негодовал Дега. «Я», — признался Мане. Никто не знает, объяснил ли Мане, зачем он это сделал. Известно только, что Дега тогда забрал свою испорченную картину и ушёл. Со временем художники помирились, но уже никогда не были так близки, как до этого происшествия. Дега собирался восстановить полотно — но так и не сделала этого, только загрунтовал пришитый на место изрезанного участка холст и поставил на нём, в нижнем правом углу, подпись. Так картина и выставляется в музее.

С тех пор биографы Мане и Дега развлекаются гипотезами.

Вскоре после порчи семейного портрета Мане сам написал свою жену — в той же позе, за тем же роялем. Может, таким образом он принёс извинения Сюзанне за то, что испортил её портрет? Или преподнёс урок Дега: вот как следовало написать её лицо.

Себастьян Сим, автор книги «Искусство соперничества», выдвигает другую версию. Возможно, Эдуара Мане разозлило то, что Дега оказался слишком хорошим художником — и изобразил на портрете семью Мане со всеми тайнами, противоречиями, напряжённостью. Увидел и показал то, о чём они предпочли бы промолчать. Убежденный холостяк Дега в своих ранних картинах имел привычку слишком пристально вглядываться в отношения полов и изображать супружеские пары отнюдь не в романтическом свете. Есть у него семейные портреты, которые вполне могут вдохновить на создание мрачнейших триллеров.

Но что не так могло быть в семье Мане? Многое!

Во-первых, когда Эдуар и Сюзанна поженились, с ними стал жить 11-летний мальчик Леон, то ли младший брат Сюзанны, то ли племянник. А Мане был его крёстным отцом. На самом деле Леон был сыном Сюзанны — и супруги это всю жизнь скрывали. Такие были времена, от незаконнорожденности нельзя было отмыться задним числом. А вот имя биологического отца — ещё одна загадка: им мог быть Эдуар Мане или его отец (тогда мальчик приходился художнику братом). Сюзанна учила братьев Мане игре на фортепиано — и забеременела от кого-то в этом доме: то ли от отца, то ли от старшего из братьев, коим и был Эдуар. И Эдуар, и его отец были падки на женщин. Оба умерли от последствий сифилиса.

Во-вторых, другие женщины. Как раз в то время, когда Дега писал семейный портрет супругов Мане, Эдуар увлёкся художницей Бертой Моризо. И это была не рядовая интрижка, а настоящее большое чувство.

10. Ренуар: а была ли птичка?

Малоизвестная ранняя работа Ренуара «Женщина, смотрящая на птичку» — один из ценнейших экспонатов Нижегородского художественного музея. У этой картины непростая судьба. В СССР она оказалась в 1945-м году — вместе с десятками других произведений, которые ранее принадлежали состоятельным венгерским евреям.

Предполагают, что дело обстояло так: немцы пытались увезти в Германию отобранные у венгров произведения, но вынуждены были бросить вагон с сокровищами на полпути — на него и наткнулись солдаты Красной армии. Разумеется, книги и картины из так называемой «Венгерской коллекции» уже не раз становились объектом и дипломатических переговоров, и судебных заседаний. Кое-какие трофеи уже вернулись к наследникам прежних владельцев. Ну, а этот Ренуар всё ещё в Нижнем Новгороде.

А где же птичка?

Только в названии. На самом деле женский портрет — всего лишь фрагмент большой картины. И мы можем увидеть её целиком: работу Ренуара запечатлел на своём полотне Фредерик Базиль — талантливый француз, который тоже стал бы известным импрессионистом, если бы не погиб на войне за четыре года до выставки, которую назовут Первой выставкой импрессионистов. Ренуар и Моне во время своего пребывания в Париже жили и работали у Базиля, любезно приютившего их (будущие звёзды ещё были нищими начинающими художниками и не имели средств, чтобы арендовать жильё и мастерские).

Женщина в платье — Лиза Трео (Lise Tréhot), одна из любимых натурщиц Ренуара, а также его возлюбленная (и, возможно, мать его незаконнорожденного сына).

О том, что случилось с картиной и кто был изображён на ней без одежды, можно строить только предположения. Наша версия такая: обнаженная — та же Лиза Трео. За шесть лет отношений Ренуар написал её не менее 20-ти раз и, по мнению исследователей творчества художника, большинство женских фигур на картинах Ренуара этого периода написаны с Лизы.

Отредактировать картину, отрезав часть с обнажённой фигурой, художник мог и сам.

Может, ему не понравилось то, что получилось. Или он был не готов к скандалу — в ту пору ещё считалось неприличным изображать обнаженными простых смертных, право появляться на картинах без одежды было только у античных богинь. Ренуар это знал и пока ещё не был готов к творческим компромиссам. В это же время он пишет Лизу обнаженной на берегу реки. Но в последний момент переделывает картину: изображает Лизу в образе богини-охотницы Дианы, добавляя набедренную повязку, убитую лань и лук, чтобы работу не упрекнули в непристойности и взяли на выставку в Салон (не помогло — жюри Салона «Диану» всё равно отвергло).