Племя имбангала и яга против королей Конго

Происхождение и миграции яга

Этногенез и история яга — одна из загадок африканистики. Версия, согласно которой яга были выходцами из формирующегося государства Лунда в центральной части Тропической Африки, ныне считается несостоятельной. Бельгийский учёный Планкверт полагал, что яга пришли с юга или юго-востока континента и были близки бечуанам. По мнению других учёных, это были скотоводческие племена, которые, перемещаясь на север, включили в свой состав «банды» разнородного этнического происхождения. Дальше всех пошёл Дж. Миллер, который назвал историю яга мифом, созданным авторами Нового времени. По его мнению, нападение 1568 года в действительности было попыткой некоторых местных вождей выйти из-под власти маниконго. Автор придерживается более традиционной версии происхождения и внутренней организации яга.

По мнению Энн Хилтон, миграция яга была вызвана переменами, которые произошли в области Макоко, где располагались крупнейшие в бассейне реки Конго рынки рабов. Хилтон предположила, что «вторжение яга в 1568 году началось как походы за рабами, а также, вероятно, за продовольствием и продолжилось как попытка разрушить монополию Макоко на продажу рабов и установить прямые контакты с европейскими торговцами».

Быт яга заинтересовал современников и исследователей, которые сочиняли о них различные небылицы — например, о том, что «этот народ жил в непрерывном движении, не имея постоянных жилищ и поселений, и разбивал военный лагерь там, где их застал приказ вождя остановиться». Считалось, что яга вели дикий образ жизни, а иногда им даже приписывали каннибализм. Женщины носили оружие подобно мужчинам и участвовали в сражениях. Новорождённых яга убивали, а чтобы восполнить урон, включали в состав племени подростков из других народностей.

К середине XVI века яга достигли нижнего течения реки Кванго и на какое-то время обосновались там, во владениях народа басуку. Монах-капуцин Кавацци писал, что баконго (более общее наименование языковой группы, к которой принадлежали басука) присоединились к яга, чтобы вести такой же дикий образ жизни. После области басуку яга перешли в среднее течение Кванго, где обитали батсамба. Оказавшись на границе государства Конго, в непосредственном соседстве с провинцией Мбатта, яга стали совершать набеги на владения маниконго.

Война с яга в правление Алвару I

По всей вероятности, Диогу I (1545–1561 годы) был первым королём, столкнувшимся с загадочными пришельцами. В правление его преемников яга всё чаще стали совершать набеги на территорию африканского королевства. При Алвару I (1568–1587 годы) они вторглись в восточные области Мбатта и Мпемба.

Кавацци сравнивал яга с позднеантичными варварами — готами и вандалами. Действительно, они играли в отношении королевства Конго сходную роль. Разгромив королевскую армию, яга стали разорять территорию страны, в какой-то момент достигнув столицы. Жители Сан-Сальвадора в страхе бежали, а король Алвару, решив, что стены не спасут его от врага, выступил с войском навстречу захватчикам и был разбит. Он бежал, оставив столицу на разграбление, и укрылся на одном из островов реки Конго.

Опустошив в 1569 году Сан-Сальвадор, яга разделились на несколько отрядов и разошлись по разным провинциям королевства. Орды дикарей сжигали церкви и дома, убивая всех их обитателей. Единственным спасением для конголезцев стало бегство на так называемые инзельберги — скалистые холмы, возвышающиеся среди африканской саванны. В стране начались голод и эпидемии.

Этой ситуацией воспользовались португальские плантаторы с острова Сан-Томе, которые наладили торговлю с яга, закупая у них подешевевших рабов и наживая на этом состояния. В отчаянии король Алвару написал португальскому королю Себастьяну, что «если он не придёт на помощь, то разорение страны будет полным». Это письмо произвело, по замечанию Р. Оливера и Э. Элтмора, переворот в африканской политике Португалии. Боязнь утратить выгодный — крупнейший в Африке! — рынок рабов побудила португальцев снарядить отряд из 600 солдат под командованием Францишку ди Говейа, который в 1571 году прибыл в устье реки Конго.

Объединившись с силами маниконго, Говейа быстрым маршем направился к лагерю яга и неожиданно напал на них. Главную роль в победе сыграло огнестрельное оружие, включая бомбарды. Считается, что яга бежали от одного звука пушечной канонады. В течение полутора лет отряд Говейа при поддержке королевских подданных сражался с яга и в конце концов изгнал их за пределы королевства. В 1574 году Алвару I вернулся в сожжённую столицу, а в следующем году Говейа возвратился в Португалию.

Нашествие яга считается важной вехой в истории королевства Конго. С этого времени политика пиренейской монархии в отношении Тропической Африки изменилась. Прежде всего в качестве платы за оказанную помощь Алвару I признал вассальную зависимость от португальского короля. Впрочем, это не помешало одному из его потомков, Алвару VI, в начале XVII века принять титул его величества и обратиться к папе римскому с просьбой утвердить его. Ещё одним следствием военной экспедиции Говейа стало приобретение маниконго значительной партии огнестрельного оружия. С этого времени конголезцы (безусловно, не массово) приняли на вооружение пушки и мушкеты. Добавим, что вооружённые огнестрелом португальцы на какое-то время стали ядром армии королей Конго.

После нашествия яга влияние португальцев на внутренние дела африканского королевства существенно возросло, так что последующие маниконго не раз были вынуждены искать поддержки у римских пап для сохранения своей независимости.

Образ жизни и быт яга и имбангала

После изгнания из Конго часть яга перешла реку и обосновалась в долине Квилу-Ньяри. Ещё в 1648 году, по сообщению Даппера, правитель Макоко был вынужден держать на северной границе своего государства войско для отражения муйако, в которых исследователи видят одну из групп яга. Другая группа вернулась в так называемую Страну яга на среднем течении Кванго. Их потомками является народность байяка. Жители Страны яга на протяжении долгого времени продолжали совершать набеги на соседние государства. Известно, что для их отражения правитель провинции Мбатта был вынужден держать на границе войска. Наконец, часть яга бежала на юг, в область, где располагалось государство Бенгуэла. С лёгкой руки Я. Вансины эту группу отождествляют с имбангала, хотя по мнению Дж. Торнтона последние не имели генетической связи с яга.

Так или иначе, образ жизни имбангала был схож с бытом и обычаями яга. Описание этих обычаев в начале XVII века оставил английский моряк Эндрю Баттел, который угодил в португальский плен и служил капитаном в каботажных плаваниях вдоль ангольского побережья. Около 1600 года Баттел достиг бухты Лобито, где намеревался закупить провизию для колонии в Луанде. Моряк обнаружил, что деревни ндомбе разграблены отрядом имбангала численностью около 16 000 человек, которые проживали в лагере по соседству. Именно Баттел зафиксировал поедание ими деликатеса — человеческого мяса, что впоследствии вошло в стандартные описания обычаев яга и имбангала. Предводителем имбангала был некий Каландула, которого Баттел подробно описал в своём сочинении. Он сообщал, что тело Каландулы ежедневно умащалось человеческим жиром и было раскрашено красной и белой красками. Вождь имел 20 или 30 жён, одна из которых носила за ним его луки и стрелы. Баттел переправил отряд имбангала через реку Куву, оказав им помощь в нападении на поселения ндомбе.

После этого моряк вернулся в Луанду с товарами, включая очень дешёвых рабов. Эта добыча вызвала интерес у тамошних португальцев, которые через полгода снарядили небольшую экспедицию. Несколько десятков работорговцев вместе с Баттелом достигли поселений имбангала в глубине страны и наладили с ними длительные обоюдовыгодные партнёрские отношения. Впоследствии имбангала не только поставляли португальцам рабов из числа жителей разорённых ими территорий — во втором десятилетии XVII века они стали активно наниматься на военную службу к колонистам, правителям Ндонго или других государств.

По замечанию Дж. Торнтона, за 50 лет «имбангала полностью изменили военное дело в Африке». Их обычной тактикой при вступлении в какую-либо область было строительство укрепления в пограничном районе. Вероятно, имбангала совершали оттуда грабительские рейды, что вызывало у местных правителей желание покончить с ними. После того, как защитники такого укреплённого лагеря несколько дней выдерживали осаду местного вождя, в тылу последнего внезапно появлялся отряд из тысячи отборных воинов. Разгромив таким образом основные вооружённые силы, имбангала приступали к методичному разграблению местности.

Выступая в поход, имбангала практиковали построение тремя колоннами: правый рог (мутанда), левый рог (муйа) и авангард (мута ита). Вооружение имбангала не отличалось от вооружения окружавших их народов: воины имели луки, мечи, дубины и топоры. Иногда отдельные группы (отряды) имбангала совершенствовали владение каким-либо видом оружия и специализировались на нём. Антониу Оливейра да Кадорнега сообщает об одной такой группе, искусно владевшей луком, и о другой, специализировавшейся на боевых топорах.

Скудные сведения о военной организации и быте имбангала (яга) служили предметом изучения историков и этнологов. В настоящее время многие выводы, сделанные описателями имбангала в XVI–XVII веках, подверглись существенной корректировке. К примеру, Джозеф Миллер доказал, что мнимое «убийство» новорождённых на самом деле являлось элементом военной инициации, при которой символически разрывались родовые связи младенца, а дети отдавались на воспитание в квазивоенные отряды — ки-ломбо. В ки-ломбо мальчики приобретали умения и навыки, необходимые для сражений. Подобные «мужские союзы» характерны для синполитейных (первобытных) обществ и многократно описаны в этнографической литературе.

Согласно капуцинскому миссионеру XVII века Джованни Антонио Кавацци, воспитательные и военные традиции имбангала восходят к прославленному воину Зимбо, который покинул отчий дом в «львиных горах» и возглавил мобильную армию, состоявшую из воинов от каждой покорённой им страны. Основав затем собственное государство на берегах реки Кунене, Зимбо ввёл там военный культ майи-а-самба с организацией ки-ломбо. На самом же деле к середине XVII века имбангала вполне созрели для создания собственных устойчивых государственных образований, основными из которых были Касанге и Матамба в бассейне реки Кванго.

Основание португальской колонии в Анголе

Ещё одним следствием помощи королю Алвару было создание португальской колонии в Анголе. Паулу Диаш де Новаиш, внук знаменитого мореплавателя Бартоломеу Диаша, получил от короля грамоту на колонизацию побережья от южной границы королевства Конго до линии в 35 лигах к югу от реки Кванзы. Для части этой территории он становился наследственным синьором, для части — пожизненным губернатором. Безусловно, официальной целью миссии объявлялась христианизация местных жителей.

Осенью 1574 года экспедиция Диаша отплыла к берегам Африки и в следующем году высадилась в устье Конго. В 1575 году португальцы заняли остров Луанда, связав его мостом с городом, расположенном на ангольском побережье. Так была основана первая португальская колония в западной части Африканского континента. Её опорой был не только стоявший в Луанде гарнизон, но и полдесятка небольших фортов.

Португальцы вступили в отношения с местными вождями — соба, которые снабжали их рабами. В какой-то момент территориальная экспансия португальцев затормозилась, однако при посредстве соба они организовали постоянный канал поставок рабов. В результате за последнюю четверть XVI века из Луанды в Бразилию ежегодно отправлялось от 5000 до 10 000 рабов.

Работорговля способствовала сначала укреплению власти королей-маниконго, а затем её ослаблению. Король Алвару II высоко чтил португальцев за то, что они «научили его жить цивилизованно и помогли ему против его врагов». Однако постепенно правители стали воспринимать европейцев как соперников. Маниконго следовало искать нового союзника. В первой половине XVII века на эту роль отлично подходили голландцы.

Продолжение: Португальский молот и голландская наковальня в истории африканского государства первой половины XVII века