После катастрофы 1941 года Красной армии пришлось восстанавливаться за счёт пополнения действующих частей и соединений, а также формирования новых. Однако качество прибывавшего на фронт личного состава было невысоким: порой не только рядовые красноармейцы, но и их командиры были необучены и плохо знали особенности службы на передовой. Характерным примером можно назвать службу боевого охранения, когда находившееся впереди основных позиций подразделение порой больше напоминало туристов, чем солдат в дозоре. Оно могло оставаться там неделями, предоставленное само себе, не имея контроля со стороны вышестоящих командиров, которые не проверяли бдительность дозорных. Если на участке фронта не велось активных боевых действий, несущие боевое охранение красноармейцы расслаблялись, привыкали к спокойной обстановке и переставали её контролировать.
Разумеется, немецкая разведка не упускала такой удобный шанс взять языков. Благодаря беспечности советских бойцов и командиров немцы могли рассчитывать на захват не одного-двух человек, а на пленение всего подразделения. Именно такой инцидент произошёл в конце мая 1942 года на участке фронта 5-й армии у Гжатска, когда немецкие разведчики захватили в плен 15 красноармейцев из 1162-го стрелкового полка (сп) 352-й стрелковой дивизии (сд). Эта история получила большой резонанс, на неё обратило внимание даже руководство Генштаба Красной армии. Виновные в ней командиры понесли наказание — вплоть до расстрела.
Директива Василевского
22 мая 1942 года на Западном фронте (ЗапФ) произошёл скандал. В этот день штаб фронта отправил в Генштаб Красной армии (ГШ КА) две оперативные сводки с информацией о чрезвычайных происшествиях, случившихся 21 и 22 мая в 5-й армии (5 А) генерала И.И. Федюнинского. Утренняя сводка ЗапФ № 283 сообщала:
«(…) противник неустановленной численности в 6.00 21.5 ворвался в расположение боевого охранения 352 сд в роще 1 клм. Юж. Дурово, в результате чего пропало без вести 8 человек из состава охранения».
Командующий 5 А Иван Иванович Федюнинский.
Вечерняя сводка № 284 добавила масла в огонь:
«В 2.20 22.5 противник тремя группами (силою до 30–40 человек каждая) после сильного арт. налёта атаковал боевое охранение 1162 сп 352 сд в районе выс. сев. Груздево и овладел его позициями. Приняты меры к восстановлению положения. Из состава боевого охранения после боя пропало без вести 14 человек в том числе и политрук роты».
Москва, ошеломлённая тем, что противник ведёт себя на советских позициях, как лиса в курятнике, потребовала подробностей случившегося, а спустя неделю, 29 мая, отправила всем фронтам и отдельным армиям директиву № 155274, подписанную и.о. начальника ГШ КА А.М. Василевским. В ней Василевский не только высказал своё мнение об инциденте, но и персонально упомянул виновных в нём:
«На одном из участков нашего фронта в ночь на 22 мая противник (немцы), после короткого артиллерийского обстрела, внезапным налётом ворвался в линию боевого охранения наших войск и увёл в плен 14 чел. во главе с политруком роты. Этот случай свидетельствует о преступной беспечности командного и политического состава полка, которым командует капитан Маруснян (Так в документе. На самом деле комполка звали Н.Н. Марусняк — прим. авт.), военком — ст. политрук Фадейкин. Это также свидетельствует и о том, что служба боевого обеспечения несётся небрежно, наряды несущие службу боевого охранения не проверяются командным составом и предоставлены сами себе».
Генерал-полковник Александр Михайлович Василевский, исполнявший обязанности начальника Генштаба Красной армии в мае 1942 года.
С учётом активизации немецкой разведки Василевский потребовал от комдивов и комбригов не менее раза в неделю лично проверять, как организованы в их частях разведка и боевое охранение. Командиры полков и батальонов должны были лично делать то же самое не менее двух раз в неделю, заставляя своих командиров подразделений устраивать ежедневные проверки.
В директиве Василевский упоминает лишь инцидент 22 мая, опуская то, что произошло днём ранее. Очевидно, что, описывая его, и.о. начальника Генштаба опирался на данные из сводки № 284, в которой штаб ЗапФ сообщил о пропаже без вести 14 человек, включая политрука. В реальности же количество взятых в плен красноармейцев 1162-го сп было иным. Попробуем разобраться, что произошло 21 и 22 мая 1942 года, опираясь на советские и немецкие документы.
Советский взгляд
Прежде всего обратимся к документам 1162-го сп. Удалось изучить лишь журнал боевых действий (ЖБД) полка. Оба инцидента упомянуты в нём буквально двумя строчками. 21 мая немецкая разведка напала на боевое охранение (БО) у рощи Рыба и пленила шесть человек, включая политрука 3-й роты Василия Козлова. 22 мая утром произошёл бой немцев с БО в районе села Груздево, в котором погибло 24 человека. Любопытно, что ЖБД 914-го артполка 352-й сд оказался куда информативнее:
«21.05.42 в 6-10 (…) группа немецких солдат прошла наш передний край в районе обороны 1/1162 сп, захватила 5–6 человек пленных. Наша пехота 1/1162 сп оставила передний край и отошла 300–400 метров назад — роща «Фигурная» (…)
22.05.42 в 1-30 противник из направления рощи «Безформенная» и «Рыба» двумя группами подошёл вплотную к боевому охранению 1/1162 сп и забросал гранатами. Наша пехота в 2-00 вела бой с группами немцев. Бой продолжался 40 минут. Противник понёс большие потери».
Фрагмент карты положения частей 20 А с 10 мая по 16 июня 1942 года с указанием позиции 1162-го сп между деревнями Дурово и Груздево.
Далее обратим внимание на описание немецкого поиска у рощи Рыба утром 21 мая, где в БО находился взвод младшего лейтенанта Николая Мосина. К сожалению, в документах 352-й сд и 5 А оно отражено слабо, донесений с расследованием этого инцидента обнаружить не удалось. Единственными источниками информации являются оперсводка штадива № 91 и боевое донесение № 43 от 21 мая. В 13:00 того же дня начштаба 352-й сд майор Хворостенко доложил в штаарм следующее:
«На рассвете 21.5. пр-к предпринял развед.поиск в южн. опушки рощи Рыба (где было боевое охранение 3-й роты 1162 сп). В результате пропали без вести 5 (цифра 8 исправлена ручкой на 5 — прим. авт.) ряд. бойцов и политрук роты Козлов (предположительно взяты в плен), пропало 3 пулемёта. Количество пропавших без вести указанное в шифровке — 9, а по донесению полка — 6 уточняется на месте».
Спустя два часа командир 352-й сд полковник Прокофьев добавил подробности:
«В 6.00 21.5.42г. группа разведчиков пр-ка не установленной численности незаметно пробралась в р-н боевого охранения располагавшегося в юго-восточной части рощи «Рыба», сняли два ручных пулемёта с четырьмя пулемётчиками, забросали землянки гранатами, в результате состав БО частично разбежался, часть людей — 6 чел. из них один политрук пропали без вести (предположительно взяты в плен)».
Командир 352-й сд Юрий Михайлович Прокофьев.
Этим информация по данному эпизоду исчерпывается. Предположим, что ему не уделили внимание, так как на следующий день произошёл более серьёзный инцидент у Груздева. 22 мая в 10:30 в боевом донесении № 44 Прокофьев доложил Федюнинскому, что в 2:00 противник силою 120–150 человек атаковал БО 1-го стрелкового батальона (сб) 1162-го сп северо-восточнее Груздева. БО состояло из 17 человек с двумя станковыми и одним ручным пулемётом под командованием младшего лейтенанта Петра Глебова. По итогам продолжавшегося 40–50 минут боя немцы понесли потери до 50 человек, но частично уничтожили БО.
В 3:00 на КП полка прибежал Глебов с просьбой о подкреплении. Получив его в виде взвода с двумя ручными пулемётами, командир БО повёл солдат в бой, но был остановлен сильным вражеским огнём. Во избежание новых потерь комполка Марусняк приказал Глебову отойти. Немцы захватили и удержали за собой позиции БО, а 1162-й сп потерял 15 человек, 13 винтовок, три пулемёта и 15 000 патронов.
Командир 1162-го сп Наум Николаевич Марусняк.
Случившееся привлекло внимание командования 5 А, приказавшего расследовать инцидент. 25 мая военком 352-й сд батальонный комиссар Козлов доложил члену Военного Совета (ВС) 5 А бригадному комиссару Иванову результат своего расследования. Отметим несколько моментов:
«3. В 2:00 22 мая с Б.О. была оборвана связь. Связист т. Ситько пошёл исправлять связь, исправив в одном месте он пошёл дальше. Идя около провода он заметил сначала одну группу немцев, а потом ещё две других. Увидев немцев он побежал к Б.О и доложил о приближении немцев. Б.О. приготовилось к бою.
4. Противник силою до 150 человек наступал с трёх сторон. Бой продолжался около часа. Из Б.О. вернулось два человека, остальные погибли».
Далее Козлов отметил, что младший лейтенант Глебов не организовал бой, а оставил своих солдат и лично пошёл за помощью. Подводя итоги, военком 352-й сд писал:
«Боевое охранение было уничтожено в силу того, что удалено от основной линии обороны на 800 метрах, находилось в мешке. Противник мог с трёх сторон его атаковать. Поддержать его живой силой было невозможно, так как противник подходы к нему держит огнём».
По мнению Козлова, Глебов бросил своих бойцов и убежал, даже не подав сигнала о нападении, за что его как труса отдали под трибунал. Сама служба наблюдения в полку была организована плохо, так как связист заметил немцев в непосредственной близости от БО.
Фрагмент немецкой карты расположения войск 9 АК вермахта и советской 5 А между Гжатском и Можайском на 1 июня 1942 года.
Федюнинского не устроили объяснения из 352-й сд, и он прислал в дивизию начальника оперотдела своего штаба, чтобы уточнить детали инцидента на месте. Как оказалось, не зря. Проверка показала, что командование дивизии сообщило неправду. 25 мая, докладывая ВС ЗапФ, командарм писал:
«2. В 1.00–1.30 22.5.42г. всему составу боевого охранения был принесён обед и ужин. После приёма пищи весь состав боевого охранения подвергся внезапному нападению немцев в составе 2–3 групп, общим количеством 140–150 чел.
3. В результате короткого, главным образом, рукопашного гранатного боя матчасть боевого охранения была выведена из строя, а личный состав или погиб, или взят в плен».
Федюнинский констатировал, что из 17 человек БО спаслись лишь двое: телефонист Ситько и младший лейтенант Глебов, который самовольно покинул поле боя. Остальные 15 человек, а также вся матчасть и вооружение БО были потеряны. По мнению командарма, это произошло по следующим причинам:
«6. Бдительность в боевом охранении отсутствовала и нападение немцев оказалось неожиданным. В 1162 сп и 1 батальоне:
а) нет разработанных мероприятий на случай нападения противника;
б) связь и взаимодействие с артиллерией разработаны слабо;
в) на ночь боевое охранение не усиливалось;
г) не было подготовленных мероприятий по поддержке боя боевого охранения с переднего края обороны».
Позже, 3 июня, ВС 5 А издал постановление с финальным разбором немецких поисков 21 и 22 мая. В документе говорилось, что их результатом стало пленение у рощи Рыба восьми (!) человек вместе с политруком Козловым, уничтожение 15 человек у Груздева, потеря четырёх пулемётов, 20 винтовок, свыше 10 000 патронов и другого военного имущества. По мнению ВС, эти позорные для 352-й сд случаи произошли потому, что
«среди начальствующего состава царит благодушие, беспечность и самоуспокоенность»,
вызванные отсутствием активных боевых действий и повлёкшие за собой неисполнение элементарных требований несения службы на войне. Характерным признаком этого ВС 5 А считал отсутствие в 352-й сд в ночное время дополнительных полевых караулов, секретов и других видов охранения. При этом в дивизии служба боевого охранения не контролировалась, не проверялась, а его бойцы не имели смены. К примеру, личный состав БО у рощи Рыба бессменно находился на позиции 18 суток, красноармейцы привыкли к спокойной обстановке и потеряли над ней контроль. В результате их боевая готовность была низкой: в первом случае все спали, во втором — принимали пищу, не выставив дежурных наблюдателей и охранение. Так как позиции обоих БО не защищались с флангов, а подходы не перекрывались минами, немцы смогли незаметно подобраться к ним и успешно атаковать.
Критике подверглось и отсутствие взаимодействия между БО и полковой и дивизионной артиллерией:
«Формальная сторона была соблюдена: артиллерийские командиры и пехотные находятся рядом; нанесены участки ОО, НЗО, ПТОЗ и пр.; проведена телефонная связь, но главного не было сделано, а именно: командир боевого охранения не знал какая батарея его поддерживает; ни командир батареи, ни командир боевого охранения ни разу не встречались на местности и не определили задачи и план боя боевого охранения; не установили связь всех видов (кроме телефонной); не договорились о сигналах».
Немецкий солдат и красноармеец на захваченных советских позициях, 1941–1942 годы. Автор снимка Йоганнес Хэле.
Единственный телефонный провод, связывавший БО с командиром батальона, связисты проложили почти вдоль переднего края вражеской обороны без всякой маскировки. Неудивительно, что в ходе разведакций немцы его быстро обнаружили и перерезали. Никто из начальства не додумался снабдить бойцов БО рациями переносного типа. Учитывая этот, а также другие факты беспечного отношения к службе боевого обеспечения в 352-й сд, ВС 5 А пришёл к следующему выводу:
«Вышестоящие штабы и командиры не оказывают конкретной и действительной помощи нижестоящим командирам, не учат их действительной боевой обстановке, не требуют выполнения отданных приказов, не насаждают суровую воинскую дисциплину среди подчинённых и в первую очередь среди начальствующего состава».
Наказание виновных
Реакция советского командования на успехи немецкой разведки была разной. Одной лишь директивой Василевского дело не ограничилось, и уже на местах было издано несколько приказов, указывавших на недостатки службы боевого обеспечения войск и требовавших наказания виновных. Одним из них стал приказ комдива 352-й сд № 0011 от 26 мая, в котором Прокофьев сначала отметил факты безобразий, творившихся в частях дивизии, особенно в 1162-м сп:
«За последнее время, отмечаются случаи благодушия и примиренческого отношения к нашему злейшему врагу (…) Благодушие доходит до преступной бездеятельности отдельных лиц начсостава и штабов, в следствии чего пр-к безнаказанно разгуливает по переднему краю, выбрасывает провокационные лозунги, строит заграждения и особенно это отмечается на участке 1162 сп, что привело к потере занимаемых позиций, людей и материальной части.
Всё это явилось результатом того, что командование полка и штаб полка не организовали систематического контроля за несением службы своих подразделений, не организовали чёткого взаимодействия огневых средств по поддержке боевого охранения».
Требуя от подчинённых устранить эти безобразия, комдив достаточно мягко обошёлся с их виновниками. Он снял с должности начштаба 1162-го сп майора Игнатенко и предупредил командира и комиссара полка об их неполном служебном соответствии. Куда более суровым был приказ Федюнинского за номером 00172, отданный в тот же день. Отмечая в частях армии факты «преступной беспечности и неорганизованности», командарм перечислил ряд таких примеров, упомянув и произошедшие 21–22 мая в 352-й сд инциденты, характеризовавшиеся случаями
«позорного бегства с поля боя среднего начсостава: мл. лейтенантов Мосина и Глебова».
Федюнинский не только потребовал устранить имеющиеся недостатки, но и своим приказом установил меру наказания всему виновному в них начсоставу. В частности, по 352-й сд это выглядело так:
«7. Мл. лейтенантов 352 сд Мосина и Глебова арестовать и за позорное бегство с поля боя — расстрелять.
8. Начальника штаба 1162 сп 352 сд майора Игнатенко за бездеятельность от должности отстранить и назначить с понижением в тыловые части.
9. Командирам и военным комиссарам: 1162 сп — капитану тов. Марусняк и ст. политруку тов. Фадейкину (…) объявляю строгий выговор и предупреждаю о неполном служебном соответствии. (…)
11. Командирам и военным комиссарам: 352 сд — полковнику тов. Прокофьеву и ст. бат. комиссару тов. Козлову (…) — ставлю на вид и в последний раз предупреждаю, что при повторении подобных случаев, будут немедленно отстраненны от занимаемых должностей».
Немецкий взгляд
Закончив с советскими документами, обратимся к немецким. Источниками нам послужат документы 35-й пехотной дивизии (пд) и 9-го армейского корпуса (АК) вермахта, бывших противниками 352-й сд и 5 А на участке фронта у Гжатска. К сожалению, в них не удалось обнаружить донесений с детальными описаниями поисков 21–22 мая. Придётся довольствоваться записями из ЖБД 35-й пд и её донесениями в 9 АК о проведённых разведакциях.
Согласно ЖБД 35-й пд, в 6 утра 21 мая в штадив поступило донесение из 111-го егерского полка (еп) о проведении успешного разведпоиска. Оно гласило, что разведгруппа (РГ) полка захватила передовые позиции русских и продвинулась на 150 м. Во время боя немецкие разведчики взорвали один блиндаж, ещё один захватили, взяли в плен политрука и четверых солдат, убили двоих (младшего лейтенанта и рядового) и захватили в качестве трофеев три пулемёта.
В 09:00 начальник штаба 35-й пд выехал в 111-й еп, чтобы лично на месте разобраться в ситуации. Вернувшись в 16:30, начштаба доложил обстановку комдиву. Судя по всему, новости были приятные, так как уже в ночь на 22 мая 111-й еп получил приказ штаба дивизии взять под контроль «партизанскую» рощу и расширить участок, захватив ещё одно советское укрепление, откуда уже было можно держать под контролем окрестности местной низины.
Фрагмент немецкой схемы расположения частей 35-й пд и 352-й сд у Груздева и Дурова на 8 мая 1942 года
О том, что задание немцы выполнили успешно, говорит запись от 22 мая. Штабисты 35-й пд отметили, что в ночь на 22 мая разведгруппы 111-го еп захватили «партизанскую» рощу и уничтожили многие вражеские укрепления. Ценой двух легкораненых бойцов они взяли в плен девять русских, 15 убили, захватили два ручных и один станковый пулемёт, а также два лёгких миномёта. Роща была занята и взята под контроль. Успешная операция вызвала в ответ интенсивный огонь советской артиллерии. В записях от 23 мая говорится, что противник не смирился с поражением: русские предприняли четыре попытки вернуть утраченные позиции, но 111-й еп их отбил.
Добавим к изложенному донесения полков в штадив, а также донесения штаба 35-й пд командованию 9 АК о событиях тех дней:
Дневное донесение от 21 мая 1942 года:
«111-й полк: передовые дозоры. Разведгруппа в направлении Пассау (вероятно, кодовое обозначение пункта советской обороны у Груздева — прим. авт.). Линия дозоров продвинута на 200–250 м вперёд. Один вражеский блиндаж взорван, один политрук и 4 солдата взяты в плен, один мл. лейт. и один солдат убиты, три русских пулемёта захвачены, одно укрепление занято».
Дневное донесение в штаб 9-го корпуса:
«Ранним утром сев.-вост. Груздево штурмовая группа передового дозора атаковала вражеский укреплённый пункт. Не понеся потерь, взорвала 1 блиндаж, захватила в плен одного политрука и 4 солдат, 3 пулемёта, а также уничтожила одного мл. лейтенанта и одного солдата. Линия передовых дозоров передвинута на 200 м к востоку».
Утреннее донесение в штаб 9-го корпуса от 22 мая 1942 года:
«Ночью, внезапной атакой 2-х штурмовых групп 111-го полка противник выбит из рощи севернее Груздево, роща под контролем наших войск. При этом захвачено 9 пленных, один станковый и два ручных пулемёта и 2 миномёта, много вражеских укреплений взорвано. Потери — 2 легкораненых».
Дневное донесение от 22 мая 1942 года:
«111-й полк: Кроме упомянутых пленных в бою за рощу враг потерял 12 человек убитыми».
Данные разведотдела 35-й пд вермахта о количестве пленных советских солдат и перебежчиков на немецкую сторону за 21–22 мая 1942 года. Вторая колонка отображает число взятых в плен, третья — число перебежчиков, четвёртая — принадлежность к части, пятая — место пленения или сдачи в плен, шестая — национальность.
Несмотря на скупость данных, немецкие документы вполне дополняют советскую информацию об инцидентах 21–22 мая у Груздева. В ночь на 21 мая, напав на БО младшего лейтенанта Мосина, РГ 111-го еп пленила четырёх бойцов и политрука 3-й роты Козлова. Взятие в плен последнего в этот день подтверждается рапортом о допросе Козлова разведотделом 35-й пд. Таким образом, можно констатировать, что точное количество пленных из 1162-го сп, взятых немцами 21 мая, составляет пять человек, а не восемь, как указывалось в документах 5 А.
А вот с жертвами 22 мая имеется неясность. Советская сторона заявила пропажу 15 человек из БО младшего лейтенанта Глебова. Немцы подтвердили пленение лишь девяти человек и заявили ещё 12–15 красноармейцев убитыми. Любопытно, что разведотдел 35-й пд, уточняя количество пленных за 22 мая, указал, что в тот день «прибыль» составила 15 человек из 1162-го сп: девять были захвачены в плен силой и ещё шесть перешли на сторону вермахта добровольно.
Сложно понять, были эти шесть перебежчиков из БО Глебова или же пришли из других подразделений — документы 352-й сд света на этот вопрос не проливают. Ясно одно: фактически во время поисков 21–22 мая разведка 111-го еп захватила в плен 15 красноармейцев из 1162-го сп, включая политрука Козлова. Таким образом, информация из директивы Василевского о захвате разом 15 человек 22 мая неверна. Впрочем, требования в ней всё равно остаются справедливыми, так как пленение за два дня 15 человек на позиции одного и того же полка является равноценным происшествием.
Официальная точка зрения советской стороны о судьбе политрука 3-й стрелковой роты 1162-го сп Василия Ерофеевича Козлова, взятого в плен 21 мая 1942 года.
Три персоны
Завершая эту историю, расскажем чуть подробнее о трёх личностях, имевших к ней отношение. Хотя Федюнинский приказал расстрелять Мосина и Глебова, а упомянутое постановление ВС 5 А подтвердило их расстрел, Пётр Глебов избежал этой участи. Военный трибунал 352-й сд 31 июня 1942 года отправил Центральному бюро по персональному учёту потерь список из 80 человек, приговорённых к высшей мере наказания и лишению свободы. Оказалось, что в нём есть Мосин, но нет Глебова.
Согласно учётно-послужной карточке Глебова, из 352-й сд он был переведён в Сибирский военный округ и назначен командиром взвода 288-го запасного полка, после чего, вероятнее всего, его отправили на фронт, где он пропал без вести в 1943 году. Возможно, разбирая дело Глебова, военный трибунал 352-й сд не нашёл в его действиях 22 мая трусости, приняв во внимание тот факт, что офицер отправился за помощью, а затем вступил в бой. Предположим, что это помогло Глебову избежать расстрела.
Его непосредственный начальник военком 1162-го сп И.А. Фадейкин продолжил службу в Красной армии и оставался на фронте до конца войны. Он прошёл боевой путь от комиссара полка до командира 30-й гвардейской сд и был отмечен медалью «За Отвагу», двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского. После войны Иван Анисимович закончил Военную академию им. Фрунзе. Его дальнейшая карьера оказалась связана с внешней разведкой. После обучения в Высшей разведшколе Комитета информации он занимал различные должности в органах государственной безопасности, в том числе возглавлял 3-е Управление КГБ СССР. Службу прервала смерть генерал-лейтенанта И.А. Фадейкина в октябре 1979 года на рабочем месте.
Военком 1162-го сп Иван Анисимович Фадейкин.
Третьим лицом оказался бывший подчинённый Фадейкина и попавшего в плен политрука Козлова некто Сергеев, служивший в 3-й роте 1-го сб 1162-го сп. 19 мая 1942 года в районе Груздева он добровольно перешёл к немцам. В рапорте о его допросе разведотдел 35-й пд отметил, что «хауптфельдфебель» Сергеев родился в 1905 году в Свердловске. Изучение советских документов позволяет выдвинуть версию, что речь могла идти об Иване Ивановиче Сергееве, родившемся в 1905 году в Свердловской области и призванном в армию 24 июля 1941 года Фёдоровским РВК Кустанайской области.
Любопытно, что в списке потерь личного состава 352-й сд за 20–25 мая 1942 года Сергеев упоминается как рядовой, погибший 21 мая. Однако в списках бывших военнослужащих военнопленных в августе 1945 года Сергеев уже записан старшим сержантом 1162-го сп, который находился в плену с 9 мая 1942 по 29 апреля 1945 года. Совпадения в личных данных «хауптфельдфебеля» Сергеева с рядовым и старшим сержантом Сергеевым действительно имеются, но для объявления их всех одним и тем же лицом информации всё же недостаточно.
Возвращаясь к перебежчику, отметим, что на допросе в разведотделе 35-й пд он сообщил немцам сведения, позволившие им провести разведпоиски у Груздева, которые завершились пленением его бывших сослуживцев. Разумеется, этот факт сыграл свою печальную роль в инцидентах 21–22 мая. Однако он не отменяет других причин успеха немецких разведчиков из 111-го еп, озвученных генералом Федюнинским и ВС 5 А в расследованиях безобразий, творившихся на участке обороны 352-й сд в мае 1942 года.
