Поединки перед строем и единоборства в римском военном деле со времен Ромула до поздней Республики

Поединки предводителей

Одну из наиболее известных историй о поединках рассказывал Тит Ливий. В правление третьего царя Тулла Гостилия римляне воевали с родственными им жителями Альба Лонги. Когда оба войска встретились на поле боя, альбанский предводитель Меттий Фуфетий предложил решить исход братоубийственной войны при помощи поединка трёх воинов, избранных от каждой стороны. С римской стороны выступили трое братьев-близнецов Горациев, с альбанской — трое Куриациев. Обе стороны принесли соответствующие клятвы, юноши вооружились и вышли на пустое пространство между двумя ратями.

Вскоре после того как обнажились мечи и посыпались первые удары, двое Горациев были убиты, а все Куриации ранены. Последний Гораций, которого обступили сразу трое противников, пустился бежать. Альбанцы устремились за ним в погоню, однако их силы были неравны. Двое братьев отстали, и тогда Гораций, обернувшись, сразил того, который бежал следом за ним. Затем он схватился со вторым братом, одолел его, а после убил и третьего.

В римской истории традицию поединков перед строем открыл Ромул. Он сразил в единоборстве ценинского царя Акрона, снял с него доспехи и посвятил их Юпитеру Феретрию (Поражающему) на Капитолии. Вслед за Ромулом те римские предводители, кто в единоборстве одерживал победу над вражеским полководцем, получали возможность посвятить снятые с него доспехи — по латыни их называли «тучная добыча» (spolia opimia) — в храм Юпитера Феретрия. Не было в шкале римских наград почести выше этой.

За всю историю Рима эта честь выпадала трём полководцам: самому Ромулу, убившему Акрона, консулярному трибуну Корнелию Коссу, в 437 году до н.э умертвившему царя вейетов Ларса Толумния, и консулу Марку Клавдию Марцеллу, в 222 году до н.э. поразившему галльского царя Бритомарта. Четвёртым должен был стать проконсул Марк Лициний Красс, в 29 году до н.э. убивший в бою царя бастарнов Дельдона. Но Октавиан Август, усмотрев в нём соперника, под надуманными предлогами запретил эту почесть.

От обычая торжественного шествия, с которым Ромул, одержав победу над врагом, вступал в город, родилась ещё одна славная римская традиция. Вот как рассказывал об этом Плутарх:

«Желая обставить возможно большим блеском исполнение обета, данного им Юпитеру, и сделать удовольствие гражданам, Ромул приказал срубить вблизи лагеря огромный дуб, придал ему вид победного трофея и повесил на нём в строгом порядке доспехи Акрона, сам же надел дорогое платье, украсил свои длинные волосы лавровым венком, положил свой трофей на правое плечо, затем, высоко подняв его, запел победную песню и пошёл вперёд в сопровождении вооружённых солдат. Граждане принимали их с удивлением, смешанным с восторгом. Эта торжественная процессия послужила началом и образцом позднейших триумфов».

Поединок и аристократическая этика

Несмотря на редкость случаев посвящения «тучных доспехов», в источниках мы встречаем множество упоминаний о поединках, которые римские воины, включая военачальников, вели перед строем. Некоторые из них относятся к царской эпохе, но подавляющее большинство — к эпохе республики. Всего в римской истории известен 31 подобный случай.

Широкая известность и популярность поединков в римской военной культуре отражает ценность присущего аристократии духа индивидуализма, который разительно контрастировал с преобладавшей в это время тактикой боя в составе фаланги. Победа на поле боя достигалась не индивидуальным умением и доблестью, столь востребованными в героическую эпоху, а коллективным усилием воинов, спаянных общими узами дисциплины. Поединок перед строем имел целью подбодрить и придать мужества своим, нагнать страх на врагов, перетянуть на свою сторону богов удачи и таким образом предопределить исход сражения. Это индивидуальное проявление доблести было едва ли не единственно возможным компромиссом между стремлением знати выделиться из массы воинов и коллективизмом общего строя.

Полибий, рассказывая своим читателям-грекам о римских нравах, писал:

«Многие римляне, чтобы решить победу, добровольно выходили на единоборство, немало было и таких, которые шли на явную смерть, на войне ли за спасение прочих воинов или в мирное время за спасение отечества».

Квинт Цецилий Метелл в панегирике, посвящённом жизни своего отца — Луция Цецилия Метелла, консула 251 и 247 годов до н.э., — в перечне десяти высочайших добродетелей, которыми он владел, на первом месте указал, что тот был превосходным бойцом (primarius bellator), сражавшимся в первых рядах войска. Многие римские аристократы имели впечатляющие послужные списки.

Пожалуй, всех их превосходил Луций Сикций Дентат — легендарный ветеран, прозванный римским Ахиллом за свою доблесть, народный трибун в 454 году до н.э. Как сообщают Дионисий Галикарнасский, Валерий Максим и Авл Геллий, он сражался с врагом в 120 сражениях, получил 45 ранений, был награждён восемью золотыми венками, одним осадным, тремя стенными, 14 гражданскими ожерельями, более чем 160 армиллами, 18 копьями, а также 25 раз он был награждён фалерами и справил девять триумфов вместе со своими полководцами. Он спас от смерти 14 соотечественников, снял с врагов 36 доспехов, восьмерых противников поразил в единоборствах.

Воин и полководец

Плутарх начинает биографию Марцелла, пятикратного консула и знаменитого полководца, с цитаты из Гомера о мужах-предводителях, которым

«С юности нежной до старости Зевс подвизаться назначил

В бранях жестоких, пока не погибнет с оружием каждый».

К их числу, писал Плутарх, принадлежали и тогдашние вожди римлян. В молодости они воевали с карфагенянами из-за Сицилии, в зрелом возрасте — с галлами, защищая от них Италию, а в старости снова бились с карфагенянами и Ганнибалом. Марцелл был опытен в делах войны, крепок телом и тяжёл на руку:

«Он был искушён во всех видах боя, но в поединках превосходил самого себя; не было случая, чтобы он не принял вызов, ни чтобы вызвавший его вышел из схватки живым. В Сицилии он спас от гибели своего брата Отацилия, прикрыв его щитом и перебив нападавших. За эти подвиги он ещё молодым человеком часто получал от полководцев венки и почётные дары».

В 222 году до н.э. Марцелл был избран консулом. Вместе со своим коллегой Гнеем Корнелием Сципионом он вёл военные действия против галлов-инсубров в долине реки По. Находясь во главе большого отряда римской конницы и 600 пехотинцев у Кластидия, Марцелл неожиданно столкнулся с крупными силами гезатов, союзников инсубров. Ими командовал их царь Бритомарт. Чтобы избежать окружения, Марцелл удлинил боевую линию своего войска. Он также дал обет Юпитеру Феретрию, пообещав принести ему в дар самый красивый из вражеских доспехов.

«В это время, — пишет Плутарх, — царь галлов заметил его и, по знакам достоинства узнав в нём полководца, выехал далеко вперёд ему навстречу, громким голосом вызывая на бой; то был человек огромного роста, выше любого из своих людей, и среди прочих выделялся горевшими как жар доспехами, отделанными золотом, серебром и всевозможными украшениями. Окинув взглядом вражеский строй, Марцелл решил, что это вооружение — самое красивое и что именно оно было им обещано в дар богу, а потому пустил коня во весь опор и первым же ударом копья пробил панцирь Бритомарта; сила столкновения была такова, что галл рухнул на землю, и Марцелл вторым или третьим ударом сразу его прикончил».

Плиний Старший сообщал, что Марцелл сражался в 39 битвах. Он был одним из немногих военачальников своего времени, кто отваживался сражаться с самим Ганнибалом, а тот считал Марцелла едва ли не самым опасным своим врагом. Погиб полководец в 208 году до н.э. во время рекогносцировки, попав с небольшим отрядом в засаду нумидийцев. Ганнибал приказал похоронить его тело с надлежащими почестями.

«Тело, испещрённое шрамами…»

Не только Марцелл, но и большинство других римских военачальников имели опыт непосредственного участия в сражениях. Марк Порций Катон, консул 195 года до н.э. и цензор 184 года до н.э., по его собственным словам, начал военную службу в 17 лет, когда карфагеняне с Ганнибалом опустошали Италию. Его биограф Плутарх пишет:

«В боях он отличался силой удара, непоколебимой стойкостью и гордым выражением лица; угрозами и свирепым криком он вселял ужас в неприятеля, справедливо полагая и внушая другим, что нередко крик разит лучше, чем меч».

Современник Катона, также ветеран II Пунической войны Марк Сервилий Гемин, консул 202 года до н.э. и начальник конницы, упоминал в своей биографии, что в юности он участвовал в 23 поединках и со всех своих противников совлёк доспехи. В 167 году до н.э. воины Луция Эмилия Павла, победителя македонского царя Персея, интригами трибуна Сервия Сульпиция Гальбы намеревались лишить своего военачальника права праздновать триумф. Тогда престарелый Сервилий произнёс речь в его защиту. Войдя в раж, Сервилий распахнул одежды, показывая какую рану в какой войне он получил. В это время обнажилась и его грыжа, вызвав у присутствующих приступ смеха.

«Вот и это, — в ответ воскликнул Сервилий, — над чем вы смеётесь, я тоже получил, когда все дни и ночи не слезал с коня, и я не стыжусь этого, как тех рубцов, ибо верно служить отечеству — и дома, и на войне — мне это не мешало. Я, старый воин, молодым показал своё тело, в которое не раз впивалось железо: пусть-ка Гальба обнажит перед вами своё — холёное и без единой царапины. Трибуны, зовите трибы к голосованью!..»

Славу бойца-поединщика имел также Публий Корнелий Сципион Эмилиан, будущий разрушитель Карфагена. Ещё в юности, во время военной службы в качестве трибуна в Ближней Испании в 151 году до н.э., Сципион сразился с огромным испанским воином, который верхом на коне и в блестящем вооружении вызывал желающего из римлян вступить с ним в единоборство. Несмотря на свой небольшой рост, Сципион счастливо одолел противника. В том же году он спас жизнь некоему Марку Алиеннию Пелигну, прикрыв его щитом, а затем убив напавшего на него противника. Гай Марий, впоследствии служивший под командованием Сципиона во время осады Нуманции в 134 году до н.э., также однажды одержал победу над бросившим ему вызов противником, причём поединок происходил в присутствии военачальника.

Обязанность воина и долг полководца

История Мария наглядно демонстрирует не только расцвет, но и упадок обычая поединка перед строем. В юности, сражаясь в качестве простого воина, Марий одерживал победы в такого рода поединках. Став сперва офицером, а затем военачальником, Марий дважды, как нам известно, отказывался от такого рода вызовов.

В 101 году до н.э. его вызывал на бой царь кимвров Бойориг, но Марий уклонился от встречи. По другим сведениям, он выставил против огромного варвара старого измождённого гладиатора, чтобы показать никчёмность его усилий. В другой раз, во время Союзнической войны 90–89 годов до н.э. на бой его вызывал марсийский военачальник Помпедий Силон. Плутарх следующим образом описывает эту сцену:

«Помпедий Силон, пользовавшийся среди италийцев наибольшей властью и влиянием, сказал ему: «Если ты великий полководец, Марий, выйди и сразись со мной»; на это Марий ответил: «Если сам ты великий полководец, то заставь меня сразиться с тобой против моей воли».

Эти два случая показывают, что отношение римлян к воинской славе стало более осторожным, чем раньше. Если в древности роль военачальника состояла в том, чтобы выбрать место и время сражения, построить войска и отдать необходимые распоряжения перед битвой, после чего он мог стать в строй и биться как простой воин, то в дальнейшем это правило изменилось. От полководца стали ожидать, что он будет продолжать руководить войсками даже во время сражения.

Полибий, возможно, один из самых компетентных в военном отношении историков, в целом одобрительно относится к проявлениям мужества со стороны военачальников, высоко оценивает их способность быть примером для подражания простых воинов. Но с другой стороны, он всё же осуждает Марцелла, погибшего в схватке с врагом и своей гибелью создавшего угрозу для собственных воинов. Схожую позицию в этом вопросе, как кажется, демонстрировал Сципион Эмилиан, являвшийся личным другом Полибия, и в юности, как мы видели, сам не чуравшийся подвигов на ратном поле. Когда кто-то упрекнул его в том, что тот слишком редко принимает участие в сражениях, Сципион ответил обидчику:

«Мать родила меня полководцем, а не рубакой».