Последняя битва Мартына Небабы

В июне 1651 года Богдан Хмельницкий выступил в поход на Волынь, окончившийся Берестецкой битвой. Одной из главных задач казацкого гетмана было обезопасить свой северный фланг от возможной угрозы со стороны Януша Радзивилла. Повторения Лоевских событий 1649 года Хмельницкий не хотел, поэтому к литовскому полководцу отправились послы, которые должны были добиться временного перемирия на пограничных землях. К несчастью для казаков, их миссия не увенчалась успехом.

Литовская хитрость

13 июня гетманские послы Подобайло, Передримирский и Кланевский прибыли в Бобруйск. Казацкий гетман пытался убедить литовцев в том, что имеет претензии исключительно к Польскому королевству, а с Великим княжеством Литовским желает жить в мире. Насколько были серьёзны заверения Хмельницкого, сказать сложно, тем более если учесть, что одновременно с отправкой послов состоялся рейд казаков на Рославль, приказ о котором отдал лично гетман. Да и оборона Гомеля не прибавила литовцам мирных настроений. С другой стороны, из допроса захваченного литовцами в мае казака Лесько известно, что черниговский полковник Мартын Небаба получил приказ Хмельницкого не переходить через Днепр, а войска распределить по городам в качестве гарнизонов. Как бы то ни было, Януш Радзивилл занял твёрдую позицию и отклонил все заверения казаков о дружбе и перемирии.

Будучи опытным полководцем, Радзивилл решил извлечь из ситуации максимальную выгоду. Зная, что послы докладывают в Украину о ходе переговоров, литовский гетман официально объявил, что отправляет на помощь под Кричев и Рославль отряд кавалерии в 2500–3000 человек под командованием стражника литовского Григория Мирского. Эту информацию послы тут же передали Мартыну Небабе. Тот пришёл к выводу, что в ближайшее время ослабленная на четверть литовская армия не вторгнется на казацкую территорию, поэтому опасаться угрозы со стороны ВКЛ не стоит. В действительности же перед Мирским стояла совершенно другая задача: он должен был переправиться через Днепр и Сож и, скрытно следуя по левому берегу, неожиданно для казаков выйти к Лоевской переправе. Появиться там он должен был одновременно с главными частями литовской армии.

1 июля отряд Григория Мирского выступил из Речицы, где находились войска Януша Радзивилла. День Х был назначен на 6 июля. Кто входил в отряд Мирского, в точности неизвестно, но, вероятно, он состоял из козацких хоругвей, усиленных драгунами — они более всего подходили для форсированного марша. Провести столь внушительный отряд кавалерии так, чтобы об этом не узнал противник, практически невозможно. Однако Григорий Мирский был опытным военачальником. Службу он начал за полвека до описываемых событий, участвовал в войнах с Турцией, Швецией и Московским царством, дважды попадал в турецкий плен, а за заслуги в Смоленской войне получил должность стражника литовского. Он сумел сделать так, что его отряд подошёл к переправе незамеченным. Вполне возможно, что этому способствовала полученная казаками дезинформация: они не вели активных разведывательных действий, считая, что вторжение произойдёт позднее.

Дав отряду Мирского необходимое для обходного манёвра время, литовский гетман 4 июля сам выступил в поход. Утром 6 июля войска Януша Радзивилла подошли к Лоевской переправе и огнём из орудий сообщили стражнику литовскому, что они на месте.

Бой на переправе

Лоевскую переправу защищал отряд казаков, численность которого оценивается в 300–1000 человек. Казаки находились в укреплённом лагере на левом берегу Днепра. Основные же силы Небабы, состоявшие из казаков Черниговского и Нежинского полков, размещались в двух лагерях возле села Репки в 30 км к югу от переправы. Именно поэтому в историографии иногда называют состоявшуюся битву битвой под Репками, чтобы не путать с Лоевской битвой 1649 года, произошедшей в том же районе.

Радзивилл прекрасно понимал, что штурмовать казаков в лоб через Днепр невозможно. Все надежды были на неожиданный удар хоругвей Мирского. Не зная точно, прибыл литовский стражник или нет, гетман приказал войску готовиться к переправе. Казаки, вероятнее всего, сразу же отправили гонца в лагерь к Небабе, сообщая о подходе войск Радзивилла, а сами заняли укреплённые позиции. Они полностью сосредоточились на переправе, и потому атака хоругвей Мирского свалилась на них, как снег на голову. Лагерь казаков, где оставались считаные единицы, был захвачен в мгновение ока. Правда, дальше продвижение литовцев застопорилось. Бой в шанцах растянулся почти на час, но потом отряду Мирского удалось захватить позиции казаков на левом берегу Днепра, а защищавший их отряд был уничтожен. Радзивилл теперь мог беспрепятственно переправить через реку главные силы.

Во время боя казаки, по сведениям литовской стороны, потеряли несколько сотен человек. Если согласиться, что численность защитников переправы составляла около трёх сотен человек, то получается, что погибли почти все. Зато если взять верхнюю планку в тысячу человек, то окажется, что бо́льшая часть разбежалась. Исходя из того, что казаки почти сразу были окружены и прижаты к реке, то есть не имели возможности отступить (хотя отдельным лицам это всё же удалось), следует признать, что численность казацкого заслона достигала около пяти сотен человек, большинство из которых навсегда осталось в шанцах на левом берегу Днепра. Потери литовцев составили всего несколько раненых. Вероятно, имеются в виду только товарищи козацких хоругвей, тогда как потери пахолков в документах встречаются не часто. Не исключено, что Радзивилл занизил свои потери, но в любом случае они были немногочисленны.

Небаба выступает в поход

Узнав о подходе Радзивилла к Лоевской переправе (гонцу понадобилось около полутора часов, чтобы передать весть), Небаба тут же объявил сбор. Появление литовцев оказалось неожиданностью для черниговского полковника, но он вполне справедливо считал, что до подхода главных сил заслон удержит противника на Днепре. Впоследствии исследователи обвиняли Небабу в поспешном выдвижении, однако в тот момент он ещё не знал о действиях отряда Мирского, и его стремление поспешить на помощь выглядело вполне разумным. Насколько опытен был Небаба в военном деле, сказать сложно. До 1649 года, когда он участвовал в осаде Збаража, достоверных сведений о нём не встречается. После Зборовского соглашения Небаба известен как черниговский полковник, но на этой должности он более проявил себя как дипломат и администратор, чем как военный.

Перед выступлением в поход или же в самом его начале к Небабе явились беглецы из разгромленного отряда. Ситуация изменилась коренным образом. Теперь черниговский полковник стоял перед выбором: либо сразиться в поле со всем литовским войском, где преимущество имела бы вражеская кавалерия, либо встретить его в укреплённом лагере, где казаки в качестве обороняющихся имели бы превосходство. Небаба выбрал первый вариант, который при всех видимых недостатках имел важный положительный аспект. К этому времени Радзивилл никоим образом не мог переправить всё своё войско. Казакам требовалось около двух часов, чтобы конным порядком достичь Лоевской переправы. За это время литовцы могли переправить только передовые отряды. В этом случае казаки, численно превосходившие противника, имели прекрасный шанс уничтожить литовские войска, которые находились на левом берегу Днепра. Это позволило бы не только сохранить статус кво, но и превратить поражение в победу. К тому же, если бы Мартын Небаба сразу же перешёл к оборонительной тактике, это уронило бы его престиж в глазах Хмельницкого, ведь именно черниговский полковник стал бы виноватым в том, что позволил литовцам переправиться через Днепр.

Казацкая армия ринулась вперёд. Её численность чаще всего оценивается в 12 000 человек, но это общее количество войск, которое было в лагере и окрестностях. Вполне вероятно, что не все смогли прибыть вовремя для выступления, а некоторые не имели коней, поэтому численность надо несколько уменьшить. Но даже 10 000 человек были реальной силой, которая могла смести отряд Мирского в Днепр. Для обеих сторон на первое место вышла скорость, и победителем в этом соревновании оказались не казаки.

Разгром казаков

На дальнейший ход сражения повлияли более высокая выучка литовских войск и полководческие дарования Януша Радзивилла. Переправившиеся через Днепр войска по его приказу сосредотачивались в укрытии правее отряда Мирского. Бо́льшую их часть составляла пехота, кроме которой было три козацкие хоругви. Прибывший около полудня Небаба увидел перед собой только солдат Мирского и отдал приказ о немедленной атаке. А. Гурбик считает, что если бы Небаба провёл разведку и обнаружил части переправившегося через Днепр войска Радзивилла, то, выставив отряд для блокирования людей Мирского, он мог всей массой навалиться на хоругви противника и смять их. Трудно с этим согласиться. Скорее всего, в этом случае бой затянулся бы, что играло на руку литовцам. Однако и потери они понесли бы гораздо бо́льшие, и, возможно, как и двумя годами ранее, Януш Радзивилл не стал бы продолжать наступление и вернулся в Литву. Однако Небаба тщательной разведки не провёл и бросил своих людей в лобовую атаку.

Казаки ринулись в бой, подставляя свой левый фланг под мушкетный огонь литовской пехоты. По словам самого Радзивилла, пехота дала только два залпа. Этого оказалось достаточно, чтобы левый фланг казаков смешался, что, в свою очередь, замедлило атаку по всей линии. Воспользовавшись моментом, конница Радзивилла, которая располагалась правее пехоты, пошла в атаку, завершая начатый разгром левого фланга казаков. Одновременно перешли в атаку и хоругви Мирского. В отличие от утреннего боя, этот был скоротечным. Сказалась давняя беда казаков: противостоять в чистом поле польской либо литовской коннице они не могли. Измученные вдобавок форсированным маршем от Репок к переправе казаки Небабы обратились в бегство. Литовцы на более свежих лошадях догоняли их и нещадно рубили.

Точной информации нет, но все исследователи признают, что потери были громадными. Януш Радзивилл указывал, что уничтожено несколько тысяч казаков. К. Бобятинский оценивает казацкие потери не менее чем в 4000 человек. Украинские историки снижают диапазон до 3000–4000 казаков. В сражении погиб и сам Мартын Небаба. Историки, говоря о смерти черниговского полковника, традиционно сообщают о его мужественности, героизме и стремлении сражаться до последней капли крови и цитируют дневник Освенцима:

«Видя тяжёлое положение, начал отходить пешком, но его догнал товарищ из хоругви п. старосты мозырского. Небаба долго защищался от него в рукопашном бою, и тот был вынужден соскочить с коня, так как не мог сбить его лошадью. В то время подоспел на помощь второй товарищ, и они вдвоём начали побеждать. Но Небаба никак не хотел сдаваться в плен и, когда был ранен в правую руку, защищался левой, пока не был убит».

Однако всё же обратим внимание на то, что Небаба, под которым убили коня, не погиб во время атаки, а пешим отступал с поля боя и не спасся только потому, что его догнали два литовских товарища конной хоругви. Зарубившему Небабу литовцу достались дорогая полковничья одежда и 7000 злотых из его карманов. Так собственной смертью полковник заплатил за своё рискованное, хотя и обдуманное решение. Не отрицая личного мужества Мартына Небабы, отметим, что именно на нём лежит вся ответственность за Лоевскую катастрофу 6 июля 1651 года.

Была уничтожена и значительная часть казацкой старшины, в том числе погибли брат Небабы, а также упоминаемые литовцами Капуста и Кравченко. Несмотря на большое количество убитых, в плен литовцы захватили только 19 человек. По приказу Януша Радзивилла все они были казнены. Также литовцы захватили 14 казацких знамён-хоругвей, которые впоследствии оказались в шведском Военном музее.

Черниговцы даже не смогли нанести литовцам каких-либо ощутимых потерь. Известно только о смерти одного товарища и трёх пахолков из хоругви Миколая Цехановского, однако даже польские историки ставят этот факт под сомнение. Возможно, были ещё убитые и раненые, но их количество не шло ни в какое сравнение с казацкими потерями.

После победы

После Лоевского разгрома остатки казаков отступили к Чернигову. Казацкий гарнизон Любеча, узнав о поражении, покинул город. Узнав об этом от своих сторонников в Любече, Радзивилл немедленно отправил туда несколько хоругвей, и уже 7 июля литовцы заняли город без боя. На следующий день туда прибыл сам гетман с главными силами, и Любеч на некоторое время стал опорной базой Радзивилла.

9 июля Януш Радзивилл двинулся к Чернигову. Местные мещане накануне отправили к нему посольство, обещая открыть ворота, если тот не допустит грабежей и насилия. Радзивилл, заинтересованный в скорейшем занятии крупного города, обещание дал и рассчитывал взять Чернигов без боя. Однако казаки, собравшиеся здесь после поражения, не пошли на поводу у мещан. Они взяли город под полный контроль и встретили литовцев закрытыми воротами.

Обороной города руководил Степан Подобайло. В точности неизвестно, участвовал ли он в Лоевском разгроме и оказался в Чернигове вместе с беглецами или же сразу по возвращении из посольства находился в городе. Разочарованный гетман отправил к казакам послов с предложением сдаться и снова пообещал не допустить разорения города. Однако казаки продолжали стоять на своём. Радзивилл, надеясь, что черниговцы сдадутся, не взял с собой артиллерию. Казаки, сообразив, что литовцы не будут штурмовать город без артиллерии, убедили мещан, что все попытки литовцев их запугать являются блефом.

Получив отрицательный ответ, Радзивилл приказал нескольким хоругвям покружить возле города, надеясь выманить казаков в поле, но безрезультатно. Так и не решившись на штурм, гетман отступил в Любеч. В украинской историографии встречается информация, что Януш Радзивилл всё же попытался штурмовать город, но казаки отбили врага и даже захватили у него пять орудий, но так как у литовцев пушек с собой не было, то это явное преувеличение, призванное скрасить Лоевскую неудачу.

Теперь перед литовским гетманом стояла дилемма: наступать на Киев, оставив в тылу у себя казацкий Чернигов, или вплотную взяться за зачистку Северщины? На военном совете первый вариант как довольно рискованный был отброшен, и Радзивилл приказал готовиться к полной блокаде Чернигова. Несколько лёгких хоругвей отправились в окрестности города, чтобы разорить их. Однако ситуация на Правобережье внезапно изменилась, что не могло не отразиться на планах Януша Радзивилла.

Продолжение следует: