В тени Берестечка: украинско-литовское противостояние на Северщине

Военные действия на северско-литовском пограничье в первой половине 1651 года малоизвестны широкой публике. Как удачно заметил современный польский историк К. Бобятинский, эти события находятся в «тени Берестечка», и рассматривают их, как правило, исключительно в контексте военных действий на Волыни. Но несмотря на кажущуюся второстепенность, именно они в конечном счёте повлияли на подписание негативного для казаков Белоцерковского договора осенью 1651 года.

Планы на будущее

Зимой 1650 года высшее руководство Речи Посполитой утвердило планы военной кампании на следующий год. Предполагалось решительным наступлением нанести окончательное поражение казакам и восстановить на Украине ситуацию, предшествовавшую событиям 1648 года. Армия Великого княжества Литовского должна была составить 15 000 солдат (для сравнения, в предыдущей кампании литовцы располагали всего лишь 4-тысячной армией). Командование армией возлагалось на польного гетмана Януша Радзивилла.

В январе 1651 года король Ян Казимир выдал листы на набор войск, рассчитывая, что к марту армия будет сформирована. Центром сбора войск ВКЛ Януш Радзивилл выбрал Бобруйск. Город располагался недалеко от литовско-казацкой границы, и находившиеся там войска могли легко контролировать территорию пограничья. Литовский гетман планировал выступить в поход в конце первой декады апреля, однако процесс комплектации затянулся. Поветовые хоругви собирались очень медленно, а уже имевшиеся в наличии войска грозили объявить о конфедерации. Причина была обыденной для Речи Посполитой: невыплата жолда (жалованья). Янушу Радзивиллу пришлось учредить специальную комиссию для решения этой проблемы. После длительных переговоров, закончившихся только в мае, комиссары пришли к компромиссу с жолнерами: часть денег выплачивалась им непосредственно сейчас, а остаток солдаты должны были получить не позднее конца августа.

Численность литовской армии

К этому времени Янушу Радзивиллу по всей видимости удалось собрать 15-тысячную армию, включая поветовые хоругви. Однако Ян Казимир потребовал, чтобы часть литовцев выступила на помощь коронной армии. Несмотря на вполне резонные замечания, что эта отправка ослабит и без того немногочисленные его войска, польный гетман был вынужден уступить. В лагере под Сокалем с поляками соединились собственные хоругви канцлера литовского Альбрехта Радзивилла, подканцлера литовского Казимира Льва Сапеги и конюшего литовского Богуслава Радзивилла, усилив коронную армию примерно на 3200 человек. Г. Виснер общую численность войск ВКЛ под Берестечком оценивает в 3620 солдат. С ним солидарен К. Бобятинский, приводящий цифру 3600. Следовательно, в распоряжении Януша Радзивилла оставалось около 12 000 человек. Э. Котлубай указывает, что у гетмана было 13 700 жолнеров. Польский исследователь М. Домагала считает, что перед началом летней кампании Януш Радзивилл всё ещё располагал 15-тысячной армией.

Украинские историки, как правило, оценивают численность литовского войска только в белоцерковской кампании. В. Смолий и В. Степанков приводят цифру в 15 000–17 000, И. Стороженко — в 20 000 солдат. Соответственно, весной 1651 года войска Януша Радзивилла должны были быть ещё более многочисленными. Имеющиеся в нашем распоряжении данные хрониста Иоакима Ерлича — 18 00 компутовых войск и 20 000 посполитого рушения — являются явно завышенными, поскольку под Киевом, по его данным, у Радзивилла осталось всего 6000 солдат.

На взгляд автора, действительности больше соответствуют данные, приводимые Э. Котлубаем — 13 000–14 000 жолнеров. Следует также отметить, что в распоряжении Януша Радзивилла не было многочисленной артиллерии. Первоначально планировалось использовать орудия из Виленского цейхгауза, но из-за невозможности их доставить под Бобруйск пришлось ограничиться возможностями Слуцкого арсенала, то есть всего тремя шестифунтовыми орудиями, к которым позднее планировалось добавить ещё шесть более мелкого калибра.

Численность казацкой армии

Весной 1651 года защита территории Северщины была возложена на два полка: Черниговский (полковник Мартын Небаба) и Нежинский (полковник Лукьян Сухиня). Защита правобережных районов поручалась Киевскому полку (полковник Антон Жданович). Здесь же действовал и полк Филона Гаркуши. Территориальная принадлежность этого полка неизвестна, иногда в документах он именуется Полесским.

Численность казацких войск исследователи оценивают неоднозначно. А. Борисюк считает, что после начала похода Богдана Хмельницкого на Волынь в Надднепрянской Украине осталось четыре полка: Переяславский, Киевский, Черниговский и Нежинский, в которых находилось примерно 7165 человек. По всей вероятности, для подсчёта исследователь опирался на казачий реестр 1649 года. А. Гурбик указывает, что

«общая численность северной группировки украинских войск достигала нескольких тысяч десятков казаков (называлось около 50 000) и 12 000 татар».

Литовцы оценивали противостоящие им войска Мартына Небабы в битве под Лоевом в 10 000–15 000 человек, а современные польские исследователи уменьшают эту цифру до 12 000–13 000 человек. Таким образом, можно предположить (с учётом рейдов под Гомель и Рославль), что на Северщине в распоряжении Мартына Небабы находилось около 20 000 казаков.

Пока поход не начался

В преддверии летней кампании обе стороны совершали рейды на вражескую территорию — как для её опустошения, так и для сбора разведданных. Почти все сведения об этих событиях историки черпают из канцелярского дневника Януша Радзивилла — другие источники отсутствуют. Дневник позволяет прежде всего осветить действия литовских войск, в то время как действия казаков не всегда понятны. С литовской стороны в этих столкновениях участвовали два полка. Один, под командованием ротмистра Семёна Павши, располагался в районе Бабич в 30 км к юго-западу от Речицы, где находился укреплённый замок семьи Оскерко. Второй, под командованием Анджея Курбского (в документах иногда фигурирует как Крупский), занимал позицию у Хойников.

Первоначально инициатива принадлежала казакам. В апреле ватага под руководством некоего Костыренко пересекла демаркационную линию и проникла глубоко в литовские земли, дойдя до окрестностей Горваля. Горвальский войт ещё в марте по требованию Януша Радзивилла создал отряд из местных крестьян, лояльных Речи Посполитой. Этот отряд «территориальной самообороны» выступил навстречу казакам и одержал победу. Казаки бежали, Костыренко погиб в бою. Ещё один небольшой рейд казаки совершили в район Гомеля. Он, по-видимому, преследовал разведывательные цели и должен был подготовить более масштабное вторжение. Наткнувшись на литовские силы, казаки после короткой стычки отступили.

Литовцы в долгу не остались. В апреле неподалёку от Житомира они уничтожили три сотни казаков, а во второй декаде мая переправились через Сож и у села Ярыловичи разгромили казацкую заставу, убив две сотни казаков и захватив десятерых в плен. Примерно в это же время на Овруччине появился полк Гаркуши. Семён Павша немедленно выслал разъезд. Литовцы атаковали непосредственно Овруч, в который вступили казаки. Те без труда отразили противников, но литовцы выполнили свою главную задачу: захватили четырёх «языков». После этого бо́льшая часть полка Гаркуши — 1000 всадников и 800 пехотинцев — направилась в Норинск, а несколько сотен человек расположились в Овруче, где вырезали укрывавшихся в местном монастыре пожилых шляхтянок.

Видимо, посчитав, что его сил недостаточно для борьбы с Павшей, Гаркуша повернул на восток к Лелеву (северо-западнее Чернобыля), где стояли главные силы Киевского полка. Совместными усилиями казаки надеялись сокрушить литовцев в Бабичах, что позволило бы открыть путь вглубь ВКЛ. Павша, разведка которого работала на высоком уровне, узнал о перемещении казаков Гаркуши и выступил в поход, очевидно, надеясь перехватить тех на марше. Однако казаки двигались быстрее, чем ожидал литовский ротмистр, и его жертвами стали лишь арьергардные части. Не желая испытывать судьбу в столкновении с двумя казацкими полками, Павша отступил на литовскую территорию, предварительно разорив несколько сёл и уничтожив находившихся там бунтовщиков.

Тогда же, в мае, Павша совершил ещё одно вторжение на казацкие земли. Жертвой литовцев стало местечко Народичи, которое оборонял отряд неизвестной численности под руководством атаманов Наталчича и Сасименко. Бо́льшая часть обороняющихся полегла в бою, некоторым удалось бежать, а оба предводителя с некоторыми казаками укрылись в церкви, где и были уничтожены, по словам Павши, «саблей и огнём». Затем Павша атаковал Норинск. Казаки, составлявшие его гарнизон, решили принять бой перед городом. Подробности его неизвестны, но победа осталась за литовцами, которые захватили два казацких знамени и бубны. Возглавлявшие казаков сотники Сагайдачный и Лащивец погибли в бою.

Рейд на Рославль

Черниговский полковник Мартын Небаба в конце мая 1651 года организовал два крупных рейда своих казаков: первый на Гомель, второй — на Рославль. Рославльский рейд имел серьёзную дипломатическую подготовку, поскольку казаки вышли к городу через территорию Брянского воеводства, то есть через земли Московского государства. Казацкое войско численностью около 4000 человек под командованием наказного Черниговского полковника Ивана Шохова собралось в Почепе. 4 июня казаки получили царское разрешение следовать через Брянщину, однако Шохов заявил, что будет ждать непосредственного приказа Богдана Хмельницкого и только после этого выступит в поход. Приказ, по всей вероятности, поступил в начале второй декады июня, и казаки, пройдя форсированным маршем русские земли, вышли к Рославлю.

Любопытно, что 14 июня брянскому воеводе Д. Великогагину царь Алексей Михайлович отправил грамоту, отменявшую разрешение казакам на проход, мотивируя это возможным уничтожением посевов на полях Брянщины. При этом царь потребовал от воеводы вернуть в Разрядный приказ оригинал грамоты о свободном пропуске казаков. Возможно, уже зная, что казаки пересекли московские границы, Алексей Михайлович просто хотел подстраховаться в случае возможных дипломатических осложнений с Речью Посполитой.

Отряд Ивана Шохова 16 июня вышел к Рославлю, без боя захватил слабо укреплённый город и вырезал в нём всех евреев и часть шляхты. Следующий удар Шохов направил на Кричев. Если верить «Истории Киева», казаки без труда захватили и этот город. В реальности же события развивались совсем не так. В отличие от Рославля, в Кричеве был укреплённый замок, занятый незадолго перед казацким вторжением литовским гарнизоном численностью в 400 солдат. Казаки сожгли город, но замок, выдержав семь приступов, остался за литовцами. По-видимому, в этом случае сказалось отсутствие артиллерии. По данным Освенцима, у казаков (их предводителя он именует Тарасенко) было всего семь лёгких орудий (dzialek), чего явно было недостаточно для штурма.

Казаки перешли к осаде Кричевского замка, одновременно разоряя округу. Троцкий воевода Николай Стефан Пац, наскоро собрав примерно 4-тысячное ополчение, основу которого составила оршанская и могилёвская шляхта, выступил против Шохова и 8 июля вынудил его отойти от Кричева. В конце второй декады июля Николай Пац нанёс казакам поражение, их потери достигали тысячи человек. После этого остатки отряда Ивана Шохова отступили на украинские земли.

Рейд на Гомель

Несколько более удачным оказался рейд на Гомель. Мартын Небаба отправил туда 7000–8000 казаков под командованием Петра Забилы. К. Бобятинский считает, что в отряд Забилы состоял из двух полков: Борзнянского (полковник Пётр Забила) и Нежинского (полковник Василий Лихвиненко). Однако следует заметить, что Борзнянский полк был ликвидирован после Зборовского договора, а его состав и территория были включены в Черниговский полк. Полковник Лихвиненко (Логвиненко, Литвиненко) упоминается в реляции об осаде Гомеля, но он не мог быть нежинским полковником, поскольку эту должность в это время занимал Лукьян Сухиня.

На взгляд автора, основу отправленной под Гомель армии действительно составили казаки Черниговского и Нежинского полков, только вот действительные полковники остались с основной армией, а в поход отправились наказные. На цель и задачи рейда проливают свет показания захваченного литовцами казака. На допросе он привёл напутственные слова Мартына Небабы:

«Идите, молодцы, к своим родным и всех мещан-ляхов в Гомеле под корень рубите, ни одного в живых не оставляйте. Город сожгите, а потом в Быхов идите, его берите, но только могилёвцам обиды не причиняйте. Если до трёх раз Гомеля не возьмёте, тогда ко мне за оружием быстрее присылайте».

Как и Иван Шохов, Пётр Забила не имел орудий, а в основу рейда были положены скорость и внезапность.

Основные сведения о событиях возле Гомеля содержатся в «Реляции об осаде г. Гомеля украинскими казаками», составленной позже самими осаждёнными. 3 июня казаки вышли в район Гомеля, а 4 июня казацкая конница окружила город. Ночью и следующим днём казаки рыли шанцы, а в ночь на 6 июня предприняли штурм. К. Бобятинский указывает, что первый штурм произошёл в ночь на 5 июня, но это не подтверждается источниками. Автор «Реляции» сообщает, что казаки «на четвереньках подходили под забор», а М. Грушевский, по-видимому, ошибочно переведя документ, пишет, что казаки подходили «по четверо». Скрытно подобравшись к стенам, казаки захватили один из участков обороны, но литовцы, сконцентрировав на этом участке основные силы, сумели вернуть позиции.

Героем обороны стал командир гарнизона капитан немецкой пехоты Гуго Монтгомери. Отразив несколько штурмов, он не попался на военную хитрость казаков, пытавшихся выманить гарнизон из города, создав видимость подхода подкреплений. Автор «Реляции» пишет:

«Желая убедить нас в том, что к ним якобы пришла помощь, они прибегнули к следующей хитрости: собравшись у бора, они то наступали с хоругвями, то опять отступали по несколько раз в бор, открыв мушкетный огонь и выбивая марш немецкой пехоты. Тут наши действительно хотели выскочить из города и ударить по ним с тыла, думая, что пришла помощь, однако капитан Монтгомери, догадавшись, в чём дело, никого за ворота не пустил».

Исходя из этих строк, С. Шаменков допускает, что казаки умели маршировать строем под барабанный бой, при этом их порядок был неотличим от настоящего немецкого. На взгляд автора, это является заблуждением, поскольку в «Реляции» чётко указывается, что все манёвры казаки осуществляли под прикрытием леса, чтобы гарнизон мог слышать звуки стрельбы и видеть только хоругви, но не самих солдат.

Узнав об осаде Гомеля, Януш Радзивилл направил на помощь осаждённым 11 конных хоругвей под командованием Мацея Францкевича численностью около 1000 всадников. 8 июня отряд был сформирован, а на следующий день выступил из Бобруйска в направлении Речицы. Как правило, все исследователи вслед за Э. Котлубаем считают, что именно угроза подхода отряда Францкевича вынудила Петра Забилу снять осаду. По всей видимости, это не соответствует действительности. Наказной полковник отдал приказ об отступлении на юг 8 июня (в «Реляции» приводится дата 9 июня, что, вероятно, ошибочно: осада началась в воскресенье 4 июня, и четверг, когда казаки начали отступление, выпадал на 8 июня), то есть в тот же день, когда литовцы только готовились выступать из Бобруйска. Соответственно, он никак не мог знать о возможной угрозе.

Поспешный отход был результатом письменного приказа Мартына Небабы, в котором он требовал от Петра Забилы срочно отступить на Северщину. Причиной таких действий было мирное посольство Богдана Хмельницкого к литовскому гетману Янушу Радзивиллу, которое прибыло в ставку черниговского полковника. На фронте наступило временное затишье.

Продолжение следует: