Правда ли, что битва при Босворте дала Англии не только нового короля, но и принесла эпидемию новой болезни — потницы?

Вполне возможно, что именно прибывшие из Бретани и добывшие при Босворте победу будущему Генриху VII Тюдору солдаты принесли на остров неизвестную заразу, которая запечатлелась в памяти англичан и до сей поры остаётся исторической загадкой. Попробуем разобраться, что это была за болезнь и действительно ли её принесли с собой французские наёмники.

Неизвестная хворь

Практически сразу после битвы неизвестная ранее болезнь поразила уцелевших в сражении солдат. Затем она затронула один за другим города и веси королевства и в конце концов добралась до столицы. Опасаясь заразы, новый король Генрих VII был вынужден перенести коронацию. По оценке современника эпидемии Томаса Форестьера, смертность в Лондоне составила 15 000 жителей — треть населения города. До конца октября 1485 года от болезни умерло шесть олдерменов и даже лорд-мэр Томас Хилл. Ему на смену был избран сэр Уильям Стоккер, который скончался от болезни всего через пять дней.

Первые симптомы включали озноб, высокую температуру и слабость. Тело покрывалось испариной, начиналось обильное потоотделение, иногда кожа покрывалась сыпью. По самому характерному симптому болезнь назвали потницей (по латыни sudor anglicus — английская потница).

До нашего времени сохранилось множество описаний этой хвори, которые отражают страх англичан перед неведомой ранее напастью. Примечательно, что по наблюдению венецианского посла Киерагато, люди «страдают более от страха, нежели от самой потницы». Многие случаи заболевания явно имели психосоматическую природу: один лишь слух мог вызвать «тысячу случаев потницы».

Подробное описание болезни дал историк Полидор Вергилий:

«Внезапно всё тело пробивает смертоносный пот, а голова и желудок разрываются от мощного жара. Охваченные болезнью, некоторые люди неспособны переносить жар и (если находятся в кровати) скидывают свою постель, или (если одеты) раздеваются; другие утоляют жажду холодным питьём, тогда как ещё одни выдерживают жар и зловоние (поскольку пот ужасно воняет) и, добавив ещё одеял, вызывают ещё больший жар. Но все они умирают либо сразу, как началась болезнь, либо немногим позднее, так что из охваченных ею едва один из сотни избегает смерти».

Хронист Джон Хардинг дополняет это описание картиной несчастных больных, сжигаемых жаром, которые, сбросив одежды, полуголые бегают по улицам Лондона в тщетной надежде избавиться от страданий. Ещё один автор писал:

«Одних [болезнь] убивала, когда они открывали окна, других — когда они играли с детьми у дверей дома, иные умирали за один час, большинство — за два».

Считалось, что острая фаза болезни длится 24 часа, после которой заражённый либо умирал, либо шёл к выздоровлению. Общим местом описаний болезни было то, что она поражала исключительно англичан (на самом деле это было не так), причём принадлежавших к высшим слоям общества — нобилитет, клириков, богатых горожан. Возраст заболевших был средним. В сельской местности заболеваний практически не отмечено.

Пять эпидемий

Эпидемия 1485 года закончилась осенью. После этого потница появлялась в Англии ещё четыре раза: в 1508, 1517, 1528 и 1551 годах.

Эпидемия 1508 года была не такой масштабной и унесла всего несколько жизней. Третья эпидемия поразила преимущественно Лондон и его окрестности. Бо́льшую часть 1517 и 1518 годов жители английской столицы не видели своего короля, который в прямом смысле бежал от них как от чумы.

Дело в том, что Генрих VIII чрезвычайно боялся болезней. По словам современника, в этих вопросах он был «самым робким человеком, какого вы могли встретить». Эпидемии в то время были в Англии частым гостем — почти каждое лето они собирали обильную жатву, особенно в перенаселённых и неблагоустроенных в санитарном отношении крупных городах. Иной раз в Лондоне эпидемия уносила в день по 300–400 человек. Большинство умерших были бедняками, которые не имели возможности уехать из города в более безопасную местность. Обычно богатые и знатные жители проводили летние месяцы, особенно сопряжённые с эпидемией, в деревенских усадьбах. Так же поступал и король. Как только он слышал о болезни, он немедленно бежал из столицы или любой другой поражённой эпидемией местности. В этот период любому, имевшему контакт с больными, запрещалось появляться при дворе. Всё время эпидемии потницы Генрих VIII находился не в столице, а в своих загородных резиденциях — Ричмонде, Гринвиче и Виндзоре.

Король боялся не напрасно — смерть подобралась совсем близко к его опочивальне. От потницы умерло несколько служащих королевской кухни и конюшни, латинский секретарь монарха Андреа Аммонио и, наконец, несколько пажей, которые спали в королевских покоях. Самой известной жертвой потницы, сумевшей выжить, было второе лицо в государстве — архиепископ Йоркский, кардинал и канцлер Томас Уолси. В 1517 году потница трижды или четырежды атаковала его и отступала. В благодарность за спасение от смерти кардинал совершил паломничество в Уолсингем, ставший традиционным местом поклонения простых и знатных англичан после того, как в XI веке там явилась Богоматерь.

Следующая эпидемия английской потницы была ещё более масштабной. По словам гуманиста Томаса Мора, она была «более губительной, нежели меч», так что «на поле боя безопаснее, чем в городе». По разным оценкам, смертность от новой болезни достигала 80–90%. Впрочем, некоторые авторы ограничиваются более скромной цифрой в 5%. К примеру, французский посол Жан дю Белле писал, что эпидемия 1528 года поразила 40 000 лондонцев, из которых скончалось 2000. Университетские города Оксфорд и Кембридж превратились в пустыню: за одну неделю только в первом из них от потницы умерло 400 студентов.

Безусловно, не всегда действительные потери от болезни находили адекватное отражение в записях современников. Если отвлечься от красочных описаний хронистов и эпистол дипломатов и обратиться к бесстрастным рядам количественных данных, можно скорректировать картину бедствия.

Одним из источников по демографической истории позднесредневековой Англии являются утверждённые завещания (probated wills). Они содержат точные указания на географическую локацию (приход, деревня, архидиакония), время составления завещания и его утверждения, период смерти завещателя, данные о браке, детях, прочих родственниках, собственности и т.д. По данным Р. Готтфрида, который исследовал завещания конца XV века в двух регионах, смертность от потницы была меньшей по сравнению с эпидемиями чумы, которые поражали Хартфордшир в 1471 и 1479–1480 годах. Вероятно, нарративные источники уделяли болезни столь много внимания по причине её новизны и «экзотичности». На самом деле потери от эпидемии английского пота, по словам исследователей, «оказывали только несущественное влияние на национальную или провинциальную демографию».

Во время эпидемии 1528 года болезнь распространилась на север и запад страны, достигнув границ Уэльса и Шотландии. Затем её вспышку отмечали в Антверпене и Амстердаме. По сообщению Франца фон Марвала, в июле 1529 года английский корабль принёс болезнь в Гамбург. Результатом стали зафиксированные в городе 40–60 смертей в день. Писали, что за три недели было заказано 1100 дополнительных гробов. В последующие три месяца «потная чума» (лат. pestis suderosa) проникла в Любек, Штеттин и Данциг, а затем — в Шлезвиг, Мекленбург, Рейнланд, Швабию и даже в Данию. Спустя четыре-шесть недель после появления в той или иной местности болезнь исчезала.

Последняя зафиксированная вспышка потницы летом 1551 года поразила Англию, но не вышла за её сухопутные и морские границы.

Симптомы и протекание болезни

Самое раннее профессиональное описание болезни принадлежит руанскому врачу Тома Ле Форестье (Томасу Форестьеру), современнику событий 1485 года. Форестьер различал чуму, возникающую в паху, и потницу, возникающую в сердце. При этом его рассуждения о причинах появления чумы вполне применимы и к потнице: это грязь, трупы, спёртый воздух, сырость, испарения. Для защиты от потницы он предложил те же меры, что и против чумы и дизентерии.

Более подробное описание болезни составил врач Джон Кей, известный под латинизированным именем Кайюс. Он был свидетелем четырёх эпидемий и является самым цитируемым автором по английской потнице. В «Книге, или Совете против болезни, называемой потницей» (1552 год) Кайюс сравнил потницу с бубонной чумой — обе болезни объединяла высокая смертность. Вместе с тем он отмечал, что клиническое протекание потницы более продолжительно: по его описанию, болезнь длится три-четыре дня.

Своё название (sudor anglicus) хворь получила по симптомам: сперва начинались боли в голове и сердце, затем тело больного начинала сотрясать дрожь, его пробивал сильный пот. Иногда болезнь сопровождалась сыпью, головокружением, болью в желудке. Обычно от потницы умирали в промежуток времени от получаса до нескольких часов от крайнего морального и физического истощения, полного упадка сил. Папский нунций, посетивший Лондон во время третьей эпидемии, отмечал скоротечность болезни: «Приступ длился около 24 часов». Другие свидетели отмечали: были те, кто танцевал в 9 часов, а в 11 уже умер. Человек мог «радоваться в обед и умереть в ужин». Зато те, кто пережил натиск болезни в течение дня, как правило, оставались в живых.

На основании свидетельств можно вывести следующий перечень клинических симптомов английской потницы:

• внезапное обострение и острое протекание болезни;
• лихорадка, сопровождающаяся обильным потоотделением;
• боли в спине и конечностях;
• тахикардия;
• боль в области живота;
• сыпь;
• рвота;
• кровотечение;
• диарея;
• помутнение рассудка.

Сведения об инкубационном периоде протекания болезни учёные получили из данных Форестьера: это промежуток от 1 до 29 дней, в некоторых случаях до 44 дней, что соответствует инкубационному периоду хантавирусных инфекций.

В отличие от других средневековых эпидемий, которые посещали Англию, потница поражала лиц среднего возраста, профессионально активных, особенно из высших общественных слоёв. Но не только они становились жертвами хвори. О заболевших простолюдинах, посещавших места скопления народа, Кайюс писал как о «ленивых людях, хороших потребителях эля и посетителях таверн». Очевидно, что потница передавалась от человека к человеку.

Версии происхождения

Первую версию происхождения английской потницы выдвинули уже её современники: по их мнению, болезнь принесли в Англию наёмники Генриха VII. Некоторые считали эту напасть Божьим наказанием за узурпацию престола. Безусловно, связать появление болезни с высадкой на острове фламандских и французских наёмников графа Ричмонда очень соблазнительно. Действительно, опыт военной медицины свидетельствует, что

«война обычно сопровождается активным распространением инфекционных заболеваний как среди солдат, так и среди мирного населения, находящегося в зоне военных действий».

Чарлз Крейтон, автор влиятельного исследования, вышедшего в конце XIX века, очагом потницы называл север Франции. Крейтон отвергал бактериальное происхождение болезни. По его мнению, почва нижнего бассейна Сены всегда несла в себе её зародыш, а эпидемические вспышки потницы за пределами Нормандии связаны с колебаниями климата. Организм уроженцев Нормандии был адаптирован к болезни, зато англичане не обладали к ней иммунитетом. В качестве примера подобной избирательности Крейтон приводит жёлтую лихорадку, к которой были восприимчивы англичане, зато у африканцев на неё был иммунитет.

Вслед за Ч. Крейтоном большинство исследователей относят первое появление болезни к 19 сентября 1485 года, когда «толпа сомнительных бандитов из Нормандии, уроженцев местности, где потница как местное заболевание сформировалась на протяжении длинной череды поколений», вошла в Лондон. Между тем, гражданские записи из Йорка сообщают о «чуме» и «море» на севере Англии уже в июне 1485 года, тогда как солдаты высадились только 7 августа. Кроме того, Эразм Роттердамский упоминал о появлении потницы в Англии ещё в 1483 году. Эти доводы побуждают рассмотреть альтернативные варианты происхождения английской потницы, не связанные с прибытием претендовавшего на трон Тюдора в августе 1487 года.

На протяжении столетий выдвигалось множество версий. Некоторые видят корни болезни на Востоке: якобы её появление в Европе связано с осадой Родоса турками в 1480 году. К настоящему времени отвергнуты гипотезы, считавшие потницу разновидностью тифа или гриппа, проявлением ботулизма или эрготизма, вызванными пищевыми отравлениями.

Современные авторы с уверенностью относят потницу к инфекционным заболеваниям, которые передаются в процессе персонального общения. В основном они соглашаются с Крейтоном, развивая его теорию. Ганс Цинзер полагает, что эта вирусная инфекция нашла в Англии «свежую почву», но постепенно англичане выработали к болезни иммунитет, и эпидемии потницы сошли на нет.

В 1987 году было выдвинуто предположение о том, что английская потница была вызвана хантавирусом (род Orthohantavirus), родственным возбудителям ряда других заболеваний. Вариантом той же болезни считают так называемую пикардийскую лихорадку (suette des Picards), 196 вспышек которой наблюдались в Северной Франции между 1718 и 1874 годами. Эта болезнь также характеризовалась интенсивной лихорадкой, но была менее фатальной для заболевших — смертность составляла до 20%. Современные болезни, вызванные хантавирусами, протекают, как правило, в лёгкой форме и отличаются низкой степенью летальности.

Не исключено, что потница проявлялась и в других регионах, и в другое время. Возможно, отмеченная в 1491 году в ирландском Корке вспышка была продолжением более раннего проявления потницы в Англии. Следует упомянуть и о более поздних случаях потницы: в 1578–1579 годах в Колчестере, в 1802 году — в Роттингене.

В настоящее время, по замечанию учёных из брюссельского Военного госпиталя королевы Астрид, «хантавирусная инфекция остаётся наиболее вероятной причиной». При этом учёные основываются на сходстве потницы с хантавирусным кардиопульмональным синдромом, или геморрагической лихорадкой с почечным синдромом и пульмональным вторжением. Естественными переносчиками хантавирусов являются дикие грызуны, а человек заражается через содержащие вирус экскременты.

Потница в культурной памяти

Подобно многим другим эпидемическим заболеваниям, английская потница оставила след в культурной памяти жителей Западной Европы. По мнению Джона Флада, эпидемия внесла свой вклад в образ фантастической и опасной Англии, который бытовал в начале Нового времени в германских странах и нашёл отражение в памфлетах. Воспоминания о болезни вошли в корпус сочинений Шекспира. В пьесе «Мера за меру» (1604 год) он писал о бедах: «Болезни, старость, нищета, тюрьма» (в оригинале о болезни сказано «with the sweat»). Интересно, что для избавления от потницы была придумана особая молитва, которая вошла в состав литургического сборника 1551 года.

Потницу можно отнести к одному из четырёх всадников Апокалипсиса: как за всадником на рыжем коне (Война) следовал всадник на бледном (Смерть или Мор), так до недавнего времени болезни являлись неизбежным фактором, сопровождавшим военные действия. И это вполне объяснимо. Д. Кларк писал:

«В военный период наиболее важную роль в распространении заболеваний играют три фактора: скученность людей, перемешивание разных групп населения и перемещение населения».

Английская потница, загадочная болезнь с неясной этиологией, является одним из примеров роли военного фактора в социальной истории.