«Славная княгиня»: перед обаянием Зинаиды Юсуповой не мог устоять даже Валентин Серов

Впрочем, была и другая причина — общество княгини было ему приятно. Суровый, никогда не испытывавший никакого трепета перед чьими-то деньгами или положением в обществе, скупой на эмоции и похвалы Серов был очарован. «Славная княгиня», — писал он жене, — «в ней есть что-то тонкое, хорошее».

Валентин Александрович был в своих оценках не одинок. Современники единодушно отмечали красоту княгини Юсуповой, ее ум, добросердечность, чувство вкуса и такт. Даже недоброжелатели семейства Юсуповых (таких во все времена было немало) оттаивали в присутствии Зинаиды Николаевны — она к каждому умела найти подход.

Ее сын — Феликс — писал в мемуарах: «Семи лет матушка моя была готовой светской дамой: могла принять гостей и поддержать разговор. Однажды бабке нанес визит некий посланник, но та велела дочери, малому ребенку, принять его. Матушка старалась изо всех сил, угощала чаем, сластями, сигарами. Все напрасно! Посланник ожидал хозяйку и на бедное дитя даже не смотрел. Матушка исчерпала все, что умела, и совсем было отчаялась, но тут ее озарило, и она сказала посланнику: „Не желаете ли пипи?“ Лед был сломан. Бабка, войдя в залу, увидела, что гость хохочет как сумасшедший».

На несколько долларов больше

Юсуповы отсчитывали свой род от халифа Абубекира — сподвижника Мухаммеда, «правившего после него всем мусульманским родом». Их связь с мусульманским родом разорвалась после того как потомки Юсупа — султана ногайской орды — присягнули на верность Ивану Грозному. В те годы среди бояр в ходу была недобрая шутка: «Придет татарин зимой, его жалуют шубой, а летом — князем».
Сыновья Юсупа, должно быть, прибыли в Москву летом.

Веками князья Юсуповы строили свою империю, приумножали богатства. К 1861 году, когда родилась Зинаида Николаевна, семья Юсуповых была одной из самых богатых в мире. Юсуповы были одними из самых крупных землевладельцев в Российской империи. Они владели заводами, рудниками, доходными домами. В их распоряжении были 17 имений в различных губерниях и несколько дворцов, не уступающих в роскоши Романовским. Кроме того, Юсуповы были акционерами внешнеэкономических банков, торговых палат, железных дорог и прочих предприятий не только в России, но и за ее границами.

Отец Зинаиды — действительный статский советник, гофмейстер Николай Борисович Юсупов — был известен не только деловой хваткой, но и любовью к искусству. Он прекрасно играл на скрипке, числился почетным членом Римской музыкальной академии и Парижской консерватории. Во дворце Юсуповых на Мойке располагалось впечатляющее собрание музыкальных инструментов — рояли, пианолы, арфы, органы, около 20 скрипок, среди которых были работы Страдивари, Амати и Гварнери.

Николай Борисович любил окружать себя роскошью. У него была баснословная коллекция драгоценностей (в их числе — уникальные, всемирно известные камеи, алмазы, жемчужины). В витринах рабочего кабинета князя стояли объемистые хрустальные вазы, доверху наполненные драгоценными камнями. По воспоминаниям внука, Николай Борисович всегда носил с собой замшевый мешочек с неограненными камнями. И в моменты раздумий перебирал их на манер четок.

Будучи знатоком и ценителем живописи, он продолжал дело своего деда (тоже Николая Борисовича, страстного коллекционера, кроме прочего, занимавшего должность директора Эрмитажа). Юсуповское собрание живописи (в котором портреты, заказанные тому же Серову, соседствовали с подлинниками Веласкеса и Рембрандта) было одним из самых значительных в России.

В 27 лет Зинаида Николаевна сделалась единственной наследницей титула и несметных богатств рода Юсуповых.

Лучшие друзья девушек

Впрочем, не только это обстоятельство делало княгиню одной из самых завидных невест России. «Матушка была восхитительна. Высока, тонка, изящна, смугла и черноволоса, с блестящими, как звезды, глазами. Умна, образованна, артистична, добра. Чарам ее никто не мог противиться» — писал в мемуарах Феликс Юсупов.

Зинаида Николаевна была напрочь лишена присущей знати чопорности. Станиславский считал, что у нее есть комедийный дар и уговаривал выйти на сцену. При дворе она слыла модницей — по слухам, в ее гардеробной было никак не меньше трех тысяч пар обуви. Главной конкуренткой княгини Юсуповой на «модных подиумах» Петербурга была сестра императрицы Великая княгиня Елизавета Федоровна.

Впрочем, по свидетельствам очевидцев, в «войне бриллиантов» Юсупова неизменно брала верх: в распоряжении ее семьи были прославленные ювелирные шедевры, некогда принадлежавшие европейским королям. «Жемчужиной» этой сиятельной коллекции была жемчужина «Пелегрина».

В те годы ее, вероятно ошибочно, считали «Перегриной» — другой легендарной жемчужиной, в прошлом — собственностью Филиппа II. Разумеется, Юсуповы не спешили развенчать всеобщее заблуждение, молва о «Пелегрине» ходила даже за океаном. Так, в 1866 году в американском журнале Harpers Magazine юсуповскую драгоценность оценивали в полмиллиона долларов.

Страстью княгини были балы — их в юсуповском дворце давали с грандиозным размахом. Блистала она и «на выезде». На знаменитом костюмированном балу в Зимнем дворце в феврале 1903-го Зинаида Николаевна произвела фурор.

«На балу шло соревнование за первенство между великой княгиней Елисаветой Федоровной и княгиней Зинаидой Юсуповой. Сердце мое ныло при виде этих двух „безумных увлечений“ моей ранней молодости. Я танцевал все танцы с княгиней Юсуповой до тех пор, пока очередь не дошла до „русской“. Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины, на мою же долю выпали аплодисменты и молчаливое восхищение» — вспоминал Великий князь Александр Михайлович.

Неравный брак

Само собой, плененные красотой княгини разнокалиберные ухажеры, слетались к ней, словно бабочки к ночнику. И разбивались о глухую стену юсуповских миллионов. Одних Зинаида Николаевна отвергала, подозревая, что их больше интересует приданое. Другие сами не решались свататься из опасений запятнать имя браком по расчету.

«Руки ее просили знаменитые европейцы, в том числе августейшие», — писал Феликс Юсупов, — «Однако она отказала всем, желая выбрать супруга по своему вкусу. Дед мечтал увидать дочь на троне и теперь огорчался, что она не честолюбива».
Одним из отверженных был князь Александр Баттенберг — претендент на болгарский престол. Сопровождал его граф Сумароков-Эльстон — в те годы примечательный разве что выправкой и усами офицер, в чьи обязанности входило представить Баттенберга будущей невесте и, щелкнув каблуками, исчезнуть. Бравый кавалергард приглянулся княгине.

Феликс Сумароков-Эльстон бы неробкого десятка — вскоре после того, как Зинаида Николаевна отказала князю Баттенбергу, он сделал ей предложение. И та ответила согласием. В 1882 году, разочаровав отца и еще полстраны, она вышла за него замуж.

С этим выбором смирились не все и не сразу. Согласно одному из фамильных преданий, уже в 1896 году некий князь Витгенштейн — давний поклонник княгини — въехал во дворец Юсуповых в Архангельском верхом. И бросил под ноги Зинаиде Николаевне букет алых роз. После этой выходки Феликс Сумароков-Эльстон запретил Витгенштейну появляться в доме. Рассказывали, что он даже грозил вслед Витгенштейну своим револьвером.

После женитьбы особым императорским указом муж Зинаиды Николаевны получил дозволение иметь двойной титул. И стал князем Юсуповым, графом Сумароковым-Эльстоном. Военный человек до мозга костей (осиротевшие воздыхатели княгини нередко использовали определение «солдафон»), он не разделял интересов супруги, был равнодушен к великосветским приемам, балам, искусству и «интеллектуальным кругам». Сам Феликс Феликсович острым умом похвалиться не мог. Барон Николай Николаевич Врангель отзывался о нем, как об «одном из глупейших людей Российской Империи».

Известный русский и советский дипломат Алексей Игнатьев писал в мемуарах: «Неглупая и очаровательная супруга сделала карьеру этого заурядного гвардейца, но ума, конечно, ему придать не смогла». Благодаря связям и влиянию Юсуповых, Феликс Юсупов-Сумароков-Эльстон быстро пошел вперед и вверх. Был приписан к министерству внутренних дел и зачислен в Свиту Его Величества, служил адъютантом Великого князя Сергея Александровича, командовал Кавалергардским полком, получил чин генерал-майора. В 1915 году он был назначен главным начальником Московского военного округа и главноначальствующим над городом Москвой. Однако после антигерманских погромов в Москве (Сумароков-Эльстон был известен своими германофобскими настроениями, и власти винили его в попустительстве), был от этих должностей освобожден. С тех пор ничего ответственного ему не поручали.

Деньгами семьи Юсуповых, Феликс Феликсович распоряжался бестолково, впрочем, к предпринимательству и авантюрам он тоже не испытывал никакого интереса.

Несмотря на все это, брак Юсуповых выглядел крепким и благополучным. Зинаида Николаевна любила мужа и была с ним вполне счастлива.

Должен остаться только один

Из поколения в поколение Юсуповы передавали мрачную легенду. Приняв православие, сыновья Юсупа будто бы навлекли на себя родовое проклятье: сколько бы детей не рождалось у них и их потомков, доживать до 26 лет будет только один из них.

К преданию Зинаида Николаевна относилась серьезно: в младенчестве умерли брат ее деда, сестра отца и ее брат. Ее младшая сестра Татьяна умерла от тифа в 22 года. Двое первых ее сыновей тоже скончались младенцами.
Однажды княгиня спросила своего трехлетнего сына Николая, чего бы он хотел на Рождество. И тот ответил «Чтобы у тебя больше не было детей» — кто-то из нянек напугал мальчика страшной историей о родовом проклятье. Через год у Юсуповых родился еще один сын — Феликс.

Николай Юсупов окончил юридический факультет Петербургского университета. Талантливый теннисист (о нем говорили как о «первой ракетке России»), умница, наследник юсуповских миллионов — ему прочили блестящее будущее. От матери Николай унаследовал артистическую натуру — сочинял и пел романсы, писал пьесы, играл в любительских постановках. Однажды, на ужине артистов-любителей он познакомился с графиней Мариной Гейден.

В великосветских кругах Марина «имела репутацию». Князь Оболенский писал в мемуарах: «В то время в Санкт-Петербурге было три сестры, пользовавшиеся успехом в обществе; одна из них, графиня Марина Гейден, более выделялась своей красотой. Она была соблазнительна, очень популярна и большая кокетка». Между молодыми людьми вспыхнула страсть — то, что Марина через месяц должна была выйти замуж за конногвардейца, графа Арвида Мантейфеля, их не остановило.

Вскоре Марина Гейден и граф Мантейфель отбыли в свадебное путешествие. Марина писала Николаю чуть ли не ежедневно, и он, позабыв о приличиях, приехал к ней в Париж. Они встречались в его отеле, посещали выставки, бывали в ресторанах — разумеется, Мантейфель обо всем узнал. Оскорбленный граф потребовал развода, но сослуживцы считали, что этого недостаточно — речь шла о «чести полка».

Дуэль состоялась 22 июня 1908 года на Крестовском острове в Петербурге. Стрелялись с 30 шагов. Николай Юсупов выстрелил в воздух. Граф Мантейфель выстрелил, промахнулся и потребовал сократить дистанцию до 15 шагов. Юсупов снова выстрелил в воздух. Он не дожил до роковых 26-ти нескольких месяцев.

Его смерть казалась бессмысленной. Марина Гейден стала в светском обществе изгоем, лечила в санатории пошатнувшуюся психику и, в конце концов, эмигрировала. От графа Мантейфеля отвернулись даже требовавшие сатисфакции однокашники — он был вынужден оставить полк и также покинул Петербург.

Впрочем, возможно, у Николая Юсупова был на той дуэли свой особый резон. Может быть, стреляя в воздух, он, с детства знавший о «проклятии рода», спасал от преждевременной смерти брата.

Феликс Юсупов жил ярко. Увлекался спиритизмом, карточной игрой и знатными молодыми людьми (обоих полов). Убил Распутина. Судился с Голливудом. Основал в Париже собственный дом моды. Словом, жизнь его была настолько полнокровной, что о ней стоит почитать отдельно.

Скромное обаяние буржуазии

Во всем, что не касалось балов и туалетов, княгиня Юсупова была скромной и тактичной особой. По свидетельствам современников, она не только не выставляла свое богатство напоказ, но и была вполне равнодушна к роскоши. Кроме того, княгиня (что совсем уж редкость среди людей ее круга) была человеком щедрым и добросердечным. На благотворительность она не жалела ни денег, ни времени, ни душевных сил. В мирное время под ее попечительством находилось множество больниц, приютов, гимназий, церквей и музеев. Во время русско-японской войны она была шефом Сибирского военно-санитарного поезда, а в блистательных юсуповских дворцах обустраивала госпитали и санатории для раненых.

Военный инженер Владимир Догадин вспоминал: «Княгиня Юсупова в своем обращении к раненым проявляла много сердечности. Она знала состояние здоровья всех тяжелобольных, находившихся на излечении в их госпитале, развернутом в Петроградском дворце, а в Кореиз ей ежедневно присылали телеграммы с указанием их температуры. Когда при мне в санатории находился тяжелобольной генерал, начальник штаба 7-го корпуса, то княгиня всегда с утра интересовалась его здоровьем и лично заботилась о вызове врача-специалиста из Ялты».

К слову, когда в 1903-м Валентин Серов перенес сложную операцию, княгиня одной из первых выказала обеспокоенность и готовность помочь.
После смерти старшего сына Зинаида Николаевна перенесла нервный срыв, ее здоровье сильно пошатнулось — постоянно дрожали руки и тряслась голова. Впрочем, благотворительную деятельность она не оставляла до самой смерти.
«Женщина редкой красоты и глубокой духовной культуры, она мужественно переносила тяготы своего громадного состояния, жертвуя миллионы на дела благотворительности и стараясь облегчить человеческую нужду» — писал о ней Великий князь Александр Михайлович.

Как поссорились Зинаида Николаевна с Марией Федоровной

Юсуповы были близки с царской семьей. Дед и отец Зинаиды Николаевны занимали должность гофмейстера (то есть управляли монаршим двором). Николай и Великие князья часто гостили во дворцах и загородных резиденциях Юсуповых. Несмотря на вечную конкуренцию на балах и великосветских приемах, княгиня дружила с сестрой императрицы, да и с самой Александрой Федоровной была в приятельских отношениях. Впрочем, эти отношения охладевали по мере того, как Григорий Распутин набирал при дворе вес. Княгиня (как и многие другие) считала, что влияние Распутина на Николая II и его супругу подталкивает страну к политической пропасти. Кроме того, поведение Распутина, его, мягко говоря, спорные привычки и образ жизни бросали, по ее мнению, тень на российский престол.

Императрица не принимала даже самой дипломатичной критики. Помимо политических у нее были личные мотивы: Распутин каким-то мистическим образом помогал цесаревичу Алексею переносить приступы, вызванные гемофилией — болезнью, перед которой была бессильна традиционная медицина.
В 1916 году императрица разорвала отношения с княгиней Юсуповой. Молча выслушав ее доводы, она встала из-за стола со словами: «Надеюсь, я больше вас никогда не увижу».

В декабре того же года сын Зинаиды Николаевны — Феликс — заручившись поддержкой нескольких единомышленников, убил Григория Распутина в подвале юсуповского дворца на Мойке. Заговорщиков быстро нашли, все они дали признательные показания.

В то время как Александра Федоровна жаждала отмщения и крови, другие члены императорской семьи смотрели на убийство Распутина, как на патриотический благородный жест. И подали Николаю II коллективное прошение о помиловании. Несмотря на резолюцию царя «Никому не дано право заниматься убийством», все обвиняемые избежали наказания. Это неудивительно, если учесть, что в их числе был Великий князь Дмитрий Павлович — кузен императора. А Феликс Юсупов был женат на его племяннице — княжне Ирине Александровне; император крестил их дочь.

Что касается княгини Юсуповой, она не сомневалась, что ее сын руководствовался самыми благородными мотивами. «Ты убил чудовище, терзавшее страну. Ты прав. Я горжусь тобой» — писала она сыну, пережидавшему последствия в имении под Курском.

Конец прекрасной эпохи

С началом революционных волнений Юсуповы перебрались в Крым. А в 1919-м покинули Россию на борту британского линкора «Мальборо», отправленного в Черное море специально для эвакуации Романовых. Княгине удалось вывезти за границу кое-что из фамильных драгоценностей, а также две картины Рембрандта. Вырученные от их продажи деньги позволили Юсуповым приобрести недвижимость в Булонском лесу в Париже. Оставив дом сыну, Зинаида Николаевна с супругом отбыли в Италию, где прожили девять лет.

В Риме княгиня продолжала активную благотворительную деятельность. Вместо того, чтобы оплакивать над последним уцелевшим яичком Фаберже судьбу российского самодержавия, Зинаида Николаевна взялась за дело с присущей ей энергичностью. Она создавала рабочие места, открывала бюро по найму, мастерские, благотворительные столовые, словом, всячески помогала соотечественникам в изгнании.

Журналист Павел Шостаковский, встречавшийся с княгиней в 20-е, писал: «Самая из них умная и толковая оказалась старуха Юсупова. Она не только приняла как неизбежное создавшееся положение, но и старалась облегчить другим выход на новую дорогу, дать возможность заработать себе кусок хлеба».

Похоронив в 1928-м мужа, Зинаида Николаевна перебралась к сыну в Париж, где и умерла в возрасте 78 лет. Ее похоронили на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа — словно нарочно вписанном в ностальгический русский пейзаж, с березами и пшеничными полями вокруг. Княгиня Юсупова никогда не жила прошлым и не сожалела о потерянном. Но в памяти поколений осталась символом ушедшей эпохи — по-своему прекрасной, огромной и блистательной, как жемчужина Пелегрина.