Смертники на орбите: история происхождения мифологии о существовании «догагаринских» космонавтов

Международная мистификация

К началу 1960 года мировая общественность успела привыкнуть к тому, что Советский Союз, будучи бесспорным лидером внеземной экспансии, тем не менее, скрывает подробности о своей космической технике. Любая информация о проблемах, авариях, местоположении космодрома, устройстве ракеты-носителя и готовившихся стартах тщательно засекречивалась.

Разумеется, особый режим дозирования информации вызывал вопросы и целые волны домыслов. Например, в англоязычной прессе того времени можно встретить статьи под такими заголовками как «Красные планируют экспедицию к Луне» (Reds Plan Moon Expedition; 3 января 1959 года), «Американский эксперт полагает, что Советы будут первыми в космосе» (U.S. Expert Sees Soviet 1st in Space; 21 февраля 1959 года), «Советский человек может первым оказаться в космосе» (Russian Man May Be First Into Space; 11 апреля 1959 года), «Советское превосходство в космосе — факт или просто хвастовство красных?» (Is Soviet Space Supremacy A Fact Or Just Red Boast?; 28 апреля 1959 года), «Советская угроза из космоса названа возможной» (Soviet Threat From Space Said Possible; 28 мая 1959 года), «Для США советские ракеты окутаны мраком» (U.S. in Dark on Soviet Rockets; 11 июня 1959 года), «Советы предсказывают полёт человека в космос» (Soviet Predict Man Space Flight; 7 июля 1959 года), «Русские не оставляют выбора в космической гонке» (Russ Leave ‘No Choice’ In Space Race; 7 августа 1959 года).

Американский научный журналист Ллойд Мэллан, специализировавшийся на космонавтике и побывавший с визитом в СССР, в апреле 1959 года выпустил брошюру «Россия и Большая Красная Ложь» (Russia and The Big Red Lie). Признавая очевидный исторический приоритет советских учёных в запуске спутников, он ставил под сомнение реальность старта аппарата «Луна-1», состоявшийся 2 января. Как известно, тот в Луну не попал, а вышел на гелиоцентрическую орбиту, обретя статус первой «искусственной планеты».

Среди прочего Мэллан писал:

«То был грандиозный триумф пропаганды. Одним сокрушительным ударом он уничтожил влияние на мировое общественное мнение трёх великих американских достижений: двух ракет-первопроходцев [вероятно, речь идёт о не слишком удачных запусках лунных аппаратов Pioneers с помощью ракет Thor-Able и Juno II в 1958 году], которые проникли в космос дальше, чем что-либо ранее созданное человеком, и технически сложного спутника Atlas-SCORE [Signal Communications by Orbiting RElay; первый спутник связи, запущенный на орбиту 18 декабря 1958 года с помощью ракеты-носителя Atlas-B], открывшего эру космической связи. Мир был в агонии, американские учёные разрывались между досадой и восхищением. Сам президент Эйзенхауэр, демонстрируя мужество проигравшего спортсмена, поспешил поздравить Кремль.

Что касается меня, то я был ошеломлён.

В те первые дикие часы после русского объявления я ходил, как в кошмаре. Передо мной стоял ясный выбор между двумя фантастическими предположениями. Ни то, ни другое не казалось приемлемым, но так или иначе мне пришлось выбирать.

Первое предположение состояло в том, что со мной что-то не так, что каким-то непостижимым образом я допустил ошибку в своих суждениях [о преимуществах американской науки]. Второе предположение сводилось просто к тому, что русской лунной ракеты не существует.

За несколько месяцев до этого я проехал 14 000 миль по России с исследовательской экспедицией. Я долго беседовал с 38 советскими учёными, два десятка из которых были лидерами в своих областях. <…> Я видел крупные советские университеты, исследовательские центры, обсерватории. По-видимому, желая, чтобы я принёс домой блестящий отчёт об их успехах, русские с гордостью показали мне сливки своих технологических достижений. Я внимательно смотрел и слушал. Я сделал выводы, проверил их и перепроверил.

И я вернулся из России с абсолютной уверенностью, что Соединённые Штаты неизмеримо лидируют в космической технике: во-первых, у России нет эффективной межконтинентальной баллистической ракеты, а во-вторых, США без малейших усилий опередят Россию на пути к Луне.

Но вот я стоял вечером 2 января, и в ушах у меня громко и насмешливо звенело эпическое объявление России. Я налил себе выпить и сел. Я просмотрел свои записи, фотографии и воспоминания о моём путешествии по России. Однако, как ни пытался я переоценить собранные сведения, ничего не получалось. Всё, что я видел и слышал в России, говорило против предполагаемого факта успешного запуска «Лунника». Научное сообщество, которое я изучал в этой загадочной стране, не было способно — просто не способно — произвести ничего подобного.

Мой вывод трудно принять — интеллектуально и эмоционально. Но так оно и было: русские не запустили ракету мимо Луны 2 января 1959 года. Если они и стреляли чем-нибудь, то оно не ушло на расстояние, достигнутое американскими [аппаратами] Pioneers. Короче говоря, «Лунник» был хладнокровно-наглой, великолепной международной мистификацией».

Понятно, что на самом деле никто из советских чиновников, обеспечивавших поездку Ллойда Мэллана по СССР в 1958 году, и не думал показывать ему «сливки технологических достижений». Мэллан же почему-то решил, что с ним откровенничают, и на этом предположении выстроил целую конспирологическую теорию о «международной мистификации».

Интересно, что журналист приводит в своей брошюре один из первых случаев появления устойчивого слуха о полёте советских космонавтов, который якобы уже состоялся. Беседуя с тремя видными учёными (Анатолием Григорьевичем Карпенко, Юрием Александровичем Победоносцевым и Кириллом Петровичем Станюковичем), Мэллан сообщил, что в западной прессе часто можно встретить статьи, в которых утверждается, будто бы СССР готовит группу людей для полёта на Луну.

«Все трое русских специалистов по космосу рассмеялись. Карпенко сказал: «Если бы мы обучали таких людей сейчас, то к тому времени, когда у нас будет что-нибудь готовое для них, они были бы слишком стары, чтобы мы могли воспользоваться их навыками».

Победоносцев тогда объяснил, что все эти слухи были совершенно случайно пущены итальянским газетчиком, приехавшим в Москву. Он был репортёром коммунистической газеты «L’Unità», итальянского аналога американской и британской «Daily Worker». Репортёр включил радио посреди детского научно-фантастического спектакля. Он решил, что передают достоверное сообщение, ведь не слышал начала истории, поэтому отослал информацию об этом в свою газету. Профессор Победоносцев снова рассмеялся. «Я сам видел «L’Unità», и там была очень большая статья на первой полосе. Чуть позже мне попалась французская газета «L’Humanité». История была там скопирована, также на первой полосе, и каким-то образом французский редактор нашёл фотографию одного из наших лётчиков, которую опубликовал крупным планом. Под ней было написано, что пилот запущен в ракете». <…>

Затем Станюкович рассказал ещё одну историю, чтобы проиллюстрировать, как газеты на международном уровне искажают научную информацию. «В Германской Демократической Республике (Восточная Германия), — сказал он, — 1 апреля прошлого года газета опубликовала статью о пяти людях, которые уже запущены ракетами в Советском Союзе».

— А они были? — тихо перебил я.

Он практически фыркнул:

— На репортёров, которые написали эту статью, повлияли главным образом их гонорары! Они чувствовали, что должны придумать захватывающую историю для того, чтобы сохранить свою работу. Подобное встречается во всём мире.

Моё уважение к российским космическим экспертам начало расти. Но это было уважение, смешанное с изумлением. На самом деле, они не пытались преуменьшить космические усилия своей страны, но в то же время, конечно, не осознавая этого, честно рассказывали мне вещи, которые подтверждали два моих соображения. Первое состояло в том, что Советский Союз даже не готовит людей к космическим полётам и на самом деле соответствующая советская программа находится в начальной стадии; второе — в том, что слухи, дезинформация и искажение фактов публиковались в коммунистических газетах, а затем подхватывались газетчиками Свободного Мира в качестве примеров «лидерства» России в космической гонке».

Впрочем, западные аналитики, которые были информированы лучше Ллойда Мэллана, обоснованно ожидали от Советского Союза значительных успехов в самое ближайшее время: по каналам разведки продолжала поступать информация о новых успешных испытаниях межконтинентальной ракеты, а её возможности как носителя с учётом массы выводимых на орбиту спутников было трудно переоценить. Веру в готовящийся космический прорыв подкрепляла и растущая активность советской пропаганды, которая уверенно заявляла о том, что в СССР есть планы по запуску пилотируемых кораблей на околоземную орбиту, к Луне и Марсу.

Теоретически, имея мощную и хорошо отработанную ракету-носитель, советские военные могли в любой подходящий момент осуществить суборбитальный запуск герметичной капсулы с космонавтом по аналогии с тем, как собирались сделать американские конкуренты в рамках программы «Меркурий» (Mercury). Поэтому в августе 1959 года, когда вовсю шла подготовка к визиту главы советского государства Никиты Сергеевича Хрущёва в Соединённые Штаты, западная пресса, ссылаясь на разведку ФРГ, стала усиленно писать о том, что Москва готова осуществить старт пилотируемого корабля.

Как теперь известно, подготовка действительно велась, но она была связана не с пилотируемым полётом, а с намерением попасть в Луну космическим аппаратом, аналогичным «Луне-1» (Е-1). 6 сентября на полигоне Тюра-Там (сегодня известен как космодром Байконур) была предпринята попытка запустить ракету-носитель «Восток-Л» (8К72 №И1-7А) с объектом Е-1А №6, но процесс остановили из-за автоматического сброса электрической схемы. Через два дня специалисты начали подготовку во второй раз и тоже без успеха — почему-то наддув кислородного бака проходил с задержкой, что нарушало всю процедуру. На следующий день, 9 сентября, ракета снова осталась на стартовом комплексе — не прошла команда «Главная». Было решено слить топливо, снять носитель с пусковой установки и подготовить другой экземпляр.

Идея оказалась правильной: 12 сентября без проблем стартовала ракета «Восток-Л» (8К72 №Б1-7Б) с объектом Е-1А №7, позже получившим название «Луна-2». На этот раз за космическим аппаратом следили обсерватории мира, и факт его падения вместе с третьей ступенью носителя на Луну, которое произошло в ночь с 13 на 14 сентября, подтвердили независимые наблюдатели. Вскоре Хрущёв, прибыв в Вашингтон, торжествующе вручил президенту Дуайту Эйзенхауэру копию вымпела, установленного на «Луне-2». Скептики, подобные Мэллану, были посрамлены.

Мертвец в небе

Успешные запуски лунных аппаратов продемонстрировали, что советская ракетно-космическая техника находится на уровне, позволяющем осуществить пилотируемый полёт. Поэтому не приходится удивляться, что выступления западных экспертов по поводу достижений СССР вскоре породили устойчивое мнение о существовании секретной программы, в рамках которой проводятся испытания пилотируемой ракетной техники.

В начале ноября 1959 года итальянское информационное агентство «Continentale» сообщило, что получило сведения из Праги, будто бы советские учёные готовятся в годовщину Октябрьской революции запустить к Луне «космическую станцию» с двумя добровольцами. Разумеется, всё это оказалось «уткой», но агентство не успокоилось и 13 декабря потрясло мир сенсационным заявлением, будто бы располагает надёжными данными о том, что на полигоне Капустин Яр состоялись ракетные запуски людей, которые закончились их гибелью. Первым «астронавтом» якобы был Александр Ледовский, который стартовал в ноябре 1957 года — он поднялся до высоты 186 миль, где связь с ним внезапно прервалась. Вторым якобы стал Серентий (вероятно, Терентий?) Шиборин, корабль которого был запущен в феврале 1958 года и тоже затерялся в космосе. Следующую попытку в январе 1959 года якобы предпринял опытный лётчик-испытатель Андрей Митков, но его ракета взорвалась через двадцать минут после старта. По версии итальянцев, затем в космос попыталась проникнуть Мирия (вероятно, Мария?) Громова на перспективном аппарате вертикального взлёта и посадки, однако её испытательный рейс тоже закончился трагически.

Конечно, на полигоне Капустин Яр периодически происходили аварии исследовательских ракет, сопровождавшиеся гибелью пассажиров (подопытных собак), а информация об этих инцидентах скрывалась от общественности, однако любому специалисту, хоть сколько-нибудь разбиравшемуся в проблемах организации пилотируемого космического полёта, должно было стать ясно, что «Continentale» распространяет очередную «утку». Но тут заявление агентства внезапно поддержал авторитетный немецкий учёный Герман Оберт, заложивший основы современного ракетостроения. При этом он подлил масла в огонь сенсации, сообщив, что знаком с отчётами американской разведки, в которых подтверждаются две советские попытки пилотируемых запусков в конце 1957 и начале 1958 годов. Понятно, что газеты, опираясь на столь «весомое» признание, бросились перепечатывать материал итальянцев.

Никаких других подтверждений информации, распространяемой «Continentale», не поступило, поэтому мало-помалу волна пересудов о гибели четырёх советских пилотов сошла на нет. Впрочем, любителям дешёвых сенсаций не пришлось долго ждать: 15 мая 1960 года на орбиту отправился «Первый космический корабль-спутник» (1КП), который представлял собой прототип пилотируемого корабля «Восток» (3КА). Почти сразу возникла версия, что на его борту находится пилот. Вот что, например, писала «St. Joseph Gazette» со ссылкой на агентство «Associated Press»:

«Тем временем возникли предположения, что у Советов на борту аппарата может быть живой человек, а трюк с «манекеном космонавта» используется только для обмана американских учёных на время проверки того, удастся ли провести благополучное возвращение.

— Этот «манекен» может быть настоящим, — сказал один хорошо осведомлённый учёный, отказавшийся публиковать своё имя. — И есть небольшая вероятность, что если у Советов всё сработает как надо, то они затем сделают драматическое объявление о человеке в космосе. Я не стал бы полностью воспринимать на веру, что на борту только манекен».

Через четыре дня после старта корабль получил команду на включение тормозного двигателя, чтобы сойти с орбиты. Но подвела система ориентации, и он разогнался, поднявшись на более высокую орбиту. Соответственно, если на борту находился пилот, то он должен был погибнуть после исчерпания запасов жизнеобеспечения. Версию в пользу трагического развития событий поддержал популярный американский писатель-фантаст Роберт Хайнлайн, который как раз в те дни путешествовал по СССР. Позднее он писал:

«Около полудня 15 мая, за день до неудавшейся Парижской конференции на высшем уровне, миссис Хайнлайн и я шли вниз от замка, который возвышается над прекрасным городом Вильно [Вильнюсом]. Навстречу поднималась чёртова дюжина курсантов Красной армии: мы остановились и поболтали с ними, ответили на их вопросы, показали наши паспорта.

Тут один из них, который, казалось, был старшим, спросил нас: что мы слышали о новом русском космическом корабле?

— Нет, ничего. — Мы были далеко от источников новостей последнее время. — Расскажи нам.

— Это только что произошло, утром. — Курсант назвал время старта, перигей, апогей, период обращения. — И даже в настоящее время, — он проиллюстрировал свои слова жестом, — русский космонавт кружит вокруг Земли!

Все остальные курсанты закивали в знак согласия со всем, что он сказал, а иногда добавляли детали.

Я поздравил их с замечательным научным достижением страны — с застывшей улыбкой и болью в животе. Мы ещё немного поговорили об этом, потом они пошли наверх, а мы вниз.

В тот же день мы пытались купить экземпляр «Правды». Но оказалось, что газета не была здесь общедоступной — это как не купить «New York Times» в Нью-Йорке.

Мы попробовали слушать «Голос Америки», но помехи были сильнее, чем где-либо. <…>

В тот вечер наша девушка-гид присоединилась к нам, чтобы посетить балет, и сказала, что курсант ошибся: это не был космический корабль с человеком, в нём манекен. Курсант просто неправильно всё понял.

Ну, может быть, и так… но если так, то вся дюжина других курсантов ошиблись таким же образом.

Вспомните дату пятнадцатое мая. Тогда полетела ракета, на которой, как они признались несколько дней спустя, возникли проблемы с тормозным двигателем; он зажёгся в неправильном направлении и не смог свести её вниз. <…>

Эта ракета до сих пор там — возможно, прошла над головой, пока мы обедали. Есть мёртвый русский в ней? <…>

Я не знаю. При коммунистической системе невозможно получить факты. Правда мертва, убита, и, по официальной версии, правдой является то, что приближает мировую коммунистическую революцию».

Со временем легенда о пилоте, нашедшем свою смерть на «Первом космическом корабле-спутнике», обросла жуткими подробностями: дескать, учёные, следящие за его движением по орбите, сумели услышать по радиоканалу голос, который звучал так, словно говорит «Дональд Дак с больным горлом». Позднее было даже названо имя умирающего пилота — некто Заводовский.

Газетная истерия вокруг ожидаемого советского пилотируемого запуска разрасталась. Новый повод для обсуждения возник, когда в начале сентября стало известно о подготовке очередного визита Хрущёва — на этот раз в Нью-Йорк, на XV сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Появилась информация, что к полёту на одноместном или двухместном кораблях готовятся четверо лётчиков-испытателей: Алексей Грачёв, Алексей Белоконев, Иван Качур и А.Н. Ишак — именно в такой последовательности.

Наблюдатели также отмечали, что суда космической службы слежения и связи «Краснодар», «Ильичёвск» и «Долинск» прибыли в акваторию Гвинейского залива, что обычно предвещало старт ракеты, которая, как все теперь знали, используется в качестве носителя спутников и лунников. Уверенность, что готовится нечто эпохальное, подкрепили и показания матроса-эстонца Виктора Адольфовича Яаниметса, сбежавшего с турбоэлектрохода «Балтика» и попросившего политического убежища. Он уверял, что на борту его лайнера находятся какие-то загадочные макеты — вероятно, новейших космических аппаратов. Общественность решила, что Хрущёв собирается продемонстрировать их на сессии в ООН, после того как советский пилот отправится на орбиту.

Как обычно, ожидания оказались напрасными, и в период с 19 сентября по 13 октября, время пребывания советского политического лидера на территории США, никаких существенных событий в космонавтике не произошло. Чтобы как-то оправдаться, газетчики заявили, что старт состоялся, но произошла катастрофа, погубившая то ли одного, то ли двух, то ли даже трёх «астронавтов». В печати появилось свидетельство швейцарского радиолюбителя Вальтера Кунца, который уверял, что 17 сентября ему удалось услышать короткую радиопередачу из космоса на частоте 20,005 мегагерц — чей-то голос всё время повторял по-русски: «Раз, два, три».

Сегодня мы знаем, что событие действительно могло состояться: на полигоне Тюра-Там в спешном порядке готовились две ракеты-носителя «Молния» (8К78) с аппаратами 1М, предназначенными для изучения Марса с пролётной траектории. Попытка запуска 1М №1 была предпринята 10 октября, а 1М №2 — 14 октября. Однако обе ракеты потерпели аварию и не смогли вывести аппараты на околоземную орбиту.

Через десять дней, 24 октября, на полигоне произошла страшная катастрофа: на стартовой площадке загорелась межконтинентальная баллистическая ракета Р-16 (8К64); при этом погибли 57 военнослужащих и 17 представителей промышленности, ещё четверо скончались от полученных травм. Среди них был Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Хотя катастрофу засекретили, агентство «Continentale» каким-то образом узнало о ней и пустило информацию в мир. Конечно, почти сразу нашлись желающие связать смерть Неделина с провалом старта пилотируемого корабля: маршал то ли покончил жизнь самоубийством, не выдержав груза ответственности, то ли погиб при самом запуске. Позднее даже называлось имя пилота, который должен был отправиться на орбиту в сентябре-октябре 1960 года, — Пётр Долгов. Такой человек существовал в действительности, но в отряд космонавтов не входил, а занимался испытанием скафандров и в 1960 году был ещё в строю.

Оживление среди любителей сенсаций вызвал и неудачный запуск 4 февраля 1961 года аппарата 1ВА №1, созданного для попадания в Венеру. Ракета-носитель «Молния» вывела его на орбиту, но из-за сбоя в четвёртой ступени (разгонном блоке «Л») аппарат не смог уйти на отлётную траекторию. В небе появился самый тяжёлый на тот момент спутник (6483 кг), поэтому нельзя было промолчать о его старте, как делали в тех случаях, когда груз не добирался до орбиты: на следующий день в советских газетах появилось короткое сообщение ТАСС о нём, хотя и без привычных подробностей.

В то же самое время профессор Джон Шарп, радиолюбитель из Эль-Пасо (штат Техас), заявил, что сумел принять трансляцию со спутника, и она больше всего напоминала «человеческое дыхание». Вскоре к нему присоединился западногерманский астроном Хайнц Камински, сообщивший, будто бы на частоте 19,994 мегагерц можно услышать слова и фразы на русском языке — очевидно, советский пилот пытается рассказать о ходе полёта. Сенсацию дополнили два брата-радиолюбителя Ахилл и Джованни Джудика-Кордилья, построившие под Турином частную станцию. Они утверждали, что им удалось перехватить телеметрию биения человеческого сердца и прерывистое дыхание умирающего космонавта.

Шумиха вокруг «тяжёлого спутника» поднялась такая, что Космический комитет Конгресса устроил публичные слушания, формально — по вопросу отставания США от СССР. Овертон Брукс, демократ от штата Луизиана и председатель комитета, сказал, что ракеты, запущенные советскими специалистами в первой половине февраля, представляют собой пилотируемые системы, поэтому нельзя исключать вероятность, что на спутнике находится лётчик. Джеймс Фултон, республиканец от штата Пенсильвания, поддержал его, заявив, что верит: 4 февраля на орбиту отправился корабль с двумя испытателями, которые погибли при возвращении на Землю. Советским властям пришлось выступить с опровержением через академика Леонида Ивановича Седова, который считался «главным по космосу» на Западе. Тот в интервью газете «Правда» сообщил, что на борту спутника нет ни подопытных животных, ни человека, а его целевой задачей было изучение возможности выведения с высокой точностью тяжёлых аппаратов на орбиту.

Однако западная пресса никак не могла угомониться. Со временем в статьях замелькали и фамилии мифических жертв космонавтики: Белоконев, Грачёв, Качур, Михайлов. Откуда же они взялись? Секрет раскрывается просто: из советских публикаций. В октябре 1959 года журнал «Огонёк» опубликовал очерк «На пороге больших высот», посвящённый испытателям авиационной техники; в нём упоминались Алексей Белоконев, Алексей Грачёв и Иван Качур. Несколько позже газета «Вечерняя Москва» в заметке на аналогичную тему рассказала о Геннадии Михайлове и Геннадии Заводовском. Редактор «Associated Press», использовавший эти материалы, почему-то сделал вывод, что в них говорится о будущих советских космонавтах. Поскольку впоследствии названные фамилии так и не появились в сообщениях ТАСС, то был сделан «логичный» вывод о гибели всех пятерых в результате ракетных запусков, кончившихся катастрофами.

Известный журналист Ярослав Кириллович Голованов, занимавшийся расследованием истории мифических космонавтов, взял интервью у самого Алексея Белоконова (а вовсе не Белоконева, как написал предшественник). Вот что рассказал испытатель, которого давным-давно «похоронили» западные средства массовой информации:

«В 50-х годах, задолго до гагаринского полёта, я и мои товарищи, тогда совсем молодые ребята, — Лёша Грачёв, Геннадий Заводовский, Геннадий Михайлов, Ваня Качур, занимались наземными испытаниями авиационной аппаратуры и противоперегрузочных лётных костюмов. Кстати, тогда же были созданы и в соседней лаборатории испытывались скафандры для собачек, которые летали на высотных ракетах. Работа была трудная, но очень интересная. Однажды к нам приехал корреспондент из журнала «Огонек», ходил по лабораториям, беседовал с нами, а потом опубликовал репортаж «На пороге больших высот» с фотографиями (см. „Огонёк“ №42, 1959 г. — Я.Г.). Главным героем этого репортажа был Лёша Грачёв, но обо мне тоже рассказывалось, как я испытывал действие взрывной декомпрессии. Упоминался и Иван Качур. Говорилось и о высотном рекорде Владимира Ильюшина, поднявшегося тогда на 28 852 метра. Журналист немного исказил мою фамилию, назвал меня не Белоконовым, а Белоконевым. Ну, вот с этого всё и началось. Журнал «Нью-Йорк джорнэл Америкэн» напечатал фальшивку, что я и мои товарищи летали до Гагарина в космос и погибли. Главный редактор «Известий» Алексей Иванович Аджубей пригласил нас с Михайловым в редакцию. Мы приехали, беседовали с журналистами, нас фотографировали. Этот снимок был опубликован в «Известиях» (27 мая 1963 г. — Я.Г.) рядом с открытым письмом Аджубея мистеру Хёрсту-младшему, хозяину того журнала, который нас отправил в космос и похоронил. Мы и сами опубликовали ответ американцам на их статью в газете «Красная звезда» (29 мая 1963 г. — Я.Г.), в которой честно написали: «Нам не довелось подниматься в заатмосферное пространство. Мы занимаемся испытанием различной аппаратуры для высотных полётов». Во время этих испытаний никто не погиб. Геннадий Заводовский жил в Москве, работал шофером, в «Известия» тогда не попал — был в рейсе, Лёша Грачёв работал в Рязани на заводе счётно-аналитических машин, Иван Качур жил в городке Печенежин в Ивано-Франковской области, работал воспитателем в детском доме. Позднее я участвовал в испытаниях, связанных с системами жизнеобеспечения космонавтов».

Получается, что в списке мифических космонавтов всё-таки попадались люди, работавшие на космическую программу, однако их подлинная жизнь заметно отличалась от журналистских фантазий.

Тайна Ильюшина

Хотя подготовка первого пилотируемого полёта шла в режиме повышенной секретности, утечки информации случались, и в начале апреля мир накрыла очередная волна слухов о том, что Советский Союз вот-вот отправит космонавта на орбиту.

10 апреля в западной прессе появились сообщения, что исторический запуск произведён, а пилот корабля вернулся на Землю. На следующий день его даже назвали: сначала в статьях фигурировал знакомый нам Геннадий Михайлов, а затем на первые полосы вдруг вырвался лётчик-испытатель Владимир Сергеевич Ильюшин, о котором, кстати, тоже писал корреспондент «Огонька» в очерке, породившем целый сонм мифических космонавтов. Британская газета коммунистической направленности «Daily Worker» сообщала, что ещё 7 апреля Ильюшин совершил три витка вокруг Земли, и вскоре ожидается представление его публике. Новость разлетелась по миру мгновенно, а «достоверность» ей придавало то, что о свершившемся полёте рассказывал Деннис Огден, московский корреспондент этой газеты, а он, как полагали, имеет доступ к советским правительственным чиновникам высокого ранга.

Однако 12 апреля миру был представлен совсем другой молодой космонавт. Куда же делся Ильюшин? Почти сразу возникла версия, что его нельзя показывать публике. К примеру, газета «The Leader-Post», ссылаясь на агентство «Reuters», сообщала 21 апреля:

«Французский теле- и радиокорреспондент, только что вернувшийся из Москвы, сказал сегодня, что СССР отправил человека в космос за три или четыре дня до запуска Юрия Гагарина 12 апреля, но тот вернулся на Землю «совершенно не в себе и безнадёжен».

Эдуард Бобровски сказал в передаче, что человеком, первым запущенным в космос, был Сергей Илюшин [почему не Владимир Ильюшин?], сын советского авиаконструктора.

Илюшин сейчас находится в московском госпитале, в коме, сообщил Бобровски.

По словам Бобровски, Илюшин три раза облетел Землю в космической капсуле. <…> Первая попытка была сделана «за три или четыре дня до Гагарина».

Бобровски сказал, что не может раскрыть источники своей истории, но они «абсолютно надёжны и честны».

Советские учёные отрицали, что какие-либо космические полёты предпринимались до успешного облёта Земли Гагариным».

Постепенно сформировалась конспирологическая теория: Ильюшина запустили в начале апреля, но при приземлении спускаемого аппарата его корабля произошёл какой-то технический сбой; испытатель был ранен и не мог предстать перед общественностью, поэтому ему быстро отыскали улыбчивую и фотогеничную замену.

Владимир Ильюшин выступил в конце апреля с опровержением, сообщив, что находится на курорте в Ханчжоу, где проходит реабилитацию после лечения травм, полученных при автомобильной аварии 8 июня 1960 года. Лётчик заявил:

«Разумеется, не может быть и речи о том, что я с тяжёлым повреждением ноги мог готовиться к космическому полёту. Я знаю, что буржуазная пресса не останавливается перед ложью, когда это ей выгодно, но в этом случае, как мне кажется, побиты все рекорды беспардонного вранья. Пользуясь случаем, я ещё раз искренне поздравляю Юрия Гагарина с его выдающимся подвигом и, конечно, по-хорошему завидую ему».

Мифотворцев опровержение не смутило. Они тут же придумали новую версию: скорее всего, спускаемый аппарат совершил аварийную посадку на территории Китая, поэтому Ильюшин и находится там, ожидая экстрадиции в СССР. В таком случае необходимость его замены становится ещё более обоснованной.

Теория, приписывающая первенство Ильюшину, жива до сих пор, её можно встретить в различных современных публикациях и даже фильмах. Однако она легко опровергается архивными документами, в которых детально описаны все этапы подготовки первого орбитального полёта. В качестве примера можно процитировать записку, направленную 30 марта 1961 года в Центральный Комитет КПСС от имени лиц, занятых в космической программе:

«Результаты проведённых работ по отработке конструкции корабля-спутника, средств спуска на Землю, тренировки космонавтов позволяют в настоящее время осуществить первый полёт человека в космическое пространство.

Для этого подготовлены два корабля-спутника «Восток-3А». Первый корабль находится на полигоне, а второй подготавливается к отправке.

К полёту подготовлены шесть космонавтов. Запуск корабля-спутника с человеком будет произведен на один оборот вокруг Земли с посадкой на территории Советского Союза на линии Ростов — Куйбышев — Пермь. <…>

Считаем целесообразным публикацию первого сообщения ТАСС сразу после выхода корабля-спутника на орбиту по следующим соображениям:

а) в случае необходимости это облегчит быструю организацию спасения;

б) это исключит объявление каким-либо иностранным государством космонавта разведчиком в военных целях».

Имеется и другой документ на ту же тему. 3 апреля ЦК КПСС принял постановление «О запуске космического корабля-спутника» (№П322/1):

«1. Одобрить предложение <…> о запуске космического корабля-спутника «Восток-3А» с космонавтом на борту.

2. Одобрить проект сообщения ТАСС о запуске космического корабля с космонавтом на борту спутника Земли и предоставить право Комиссии по запуску, в случае необходимости, вносить уточнения по результатам запуска, а Комиссии Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам опубликовать его».

Как решили, так и сделали. Сообщение ТАСС, посвящённое первому полёту человека в космос, прозвучало ещё до приземления космического корабля.