Сталин и церковь: зачем вождь народа в сентябре 43-го встречался с православными митрополитами?

Чем был обусловлен столь радикальный поворот? Насколько справедливы спекуляции о «раскаянии» Сталина перед лицом угрозы поражения в Великой Отечественной войне? История отношений советского государства и православной церкви даёт возможность ответить на этот вопрос без мифов и преувеличений.

Борьба с опиумом для народа

Наряду с разрушением храмов, ссылками и убийствами верующих, правительство проводило менее очевидную политику подчинения церковных иерархов своей власти. Сперва для этой цели послужила «Живая Церковь» обновленцев — священников, сочувствовавших революционерам и не признававших власть патриарха Тихона. Однако, несмотря на их политическую активность, далеко не все советские христиане пошли за раскольниками. Первая попытка взять религию под государственный контроль закончилась неудачей.

Тогда правительство пошло другим путём: раз церковь не удалось победить — её нужно возглавить. В 1927 году митрополит Сергий (Старогородский), бывший на тот момент Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, опубликовал декларацию о сотрудничестве с советским государством. Данный шаг имел далеко идущие последствия и не мог не возмутить часть духовенства и мирян (в первую очередь, в Ленинграде). Митрополита пытались отговорить от намечающегося курса «порабощения церкви», к нему посылали обращения и делегации. Представитель одной из таких делегаций вспоминает реакцию Сергия: «Ну нас гонят, а мы отступаем! Но зато мы сохраним единство церкви!» Позиция Заместителя Патриаршего Местоблюстителя казалась на тот момент более чем спорной и привела к новому расколу: по стране стало распространяться движение «непоминающих» — священнослужителей и мирян, не молившихся на Литургии за митрополита Сергия и гражданские власти. Тем не менее, для истории страны и народа в целом подобная позиция церкви была, скорее, благом.

Перепись 1937 года даёт основание полагать, что потребность советского народа в религии сохранялась вопреки антиклерикальной политике правительства. Из почти 100 тысяч опрошенных в ходе переписи более половины заявили о своей вере в Бога. Кроме того, с учётом атмосферы постоянных арестов верующих и священников многие могли просто уклониться от ответа. По замыслу властей, включение такого вопроса в анкету должно было продемонстрировать успехи борьбы с «религиозными предрассудками» — и в этом отношении потерпело полный провал. В переписи 1939 года его уже не было.

Несмотря на сохранявшуюся у народа потребность в религии, к концу 30-х годов в СССР осталось менее 100 соборных и приходских храмов. Давление на церковь ослабло только с началом Второй мировой войны, когда власть осознала необходимость любой ценой сплотить народ перед лицом надвигающейся опасности. Кроме того, на решение отказаться от тотального уничтожения церкви повлияло вхождение в состав Советского Союза западных областей Украины и Белоруссии в конце 1939 года. Закрыть в одночасье множество находившихся там храмов и монастырей, озлобив против новых хозяев значительную часть местного населения, правительство не решилось.

Священная война

22 июня 1941 года православные отмечали День всех святых, во всех уцелевших храмах шли торжественные воскресные богослужения. Митрополит Сегрий, ставший к тому моменту Патриаршим Местоблюстителем, сразу же откликнулся на трагические известия о начале войны. В «Послании пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» он обозначил линию поведения, шедшую вразрез с планами немецких захватчиков предстать «освободителями» русских христиан от гнёта коммунистов. Заместитель Патриарха обратился к верующим с такими словами:

«Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству».

Перед лицом великой опасности народ, государство и церковь сплотил единый патриотический порыв. Благодаря поэту Лебедеву-Кумачу и композитору Александрову Великая Отечественная война вошла в умы советских граждан и их потомков как «Священная война». Призыв к огромной стране встать на борьбу с «проклятою ордой» рифмуется с другим важным произведением сталинской эпохи — фильмом «Александр Невский», вышедшим за три года до войны и вернувшимся на экраны кинотеатров в 1941 году. Народу возвращали память о героической славе предков, способной вдохновить на подвиги. Имена князей Александра Невского и Дмитрия Донского, причисленных церковью к лику святых, оказались неразрывно связаны с той «Святой Русью», которую советская власть сперва пыталась искоренить. Неслучайно и в обращении Станина 3 июля после официального: «Товарищи! Граждане!» — прозвучало непривычное христианское: «Братья и сёстры!» Этими словами традиционно начинаются церковные проповеди.

Священники не ограничивались агитацией прихожан и молитвами за победу русского воинства. Несмотря на отсутствие у церкви собственных банковских счетов и официальный запрет заниматься благотворительностью, по всей стране при храмах собирали средства для отправки в Фонд обороны. Митрополит Сергий официально призвал к этому верующих 14 октября, но это было скорее формальностью: священнослужители начали собирать помощь для фронта с первых дней войны. Всего к лету 1945 года на нужды армии было пожертвовано более 300 миллионов рублей. Учитывая, в каком бедственном положении находилась церковь к 1941 году, этот вклад заслуживает уважения. Отдельно стоит отметить общецерковную танковую колонну «Дмитрий Донской» — 40 машин Т-34 челябинского производства — и авиационную эскадрилью имени Александра Невского, созданные на деньги верующих.

До войны правительство стремилось оборвать все связи духовенства с внешним миром, чтобы нелицеприятные факты массовых репрессий и убийств по религиозному признаку не просочились наружу. После нападения Германии внешнеполитическая роль Московской Патриархии значительно возросла. Причин тому было несколько. Во-первых, советское государство к началу войны добилось немалых успехов в подчинении церкви своей власти: иерархов осталось мало, каждого из них можно было проконтролировать. Кроме того, их связывало соглашение 1927 года о лояльности политике правительства и общепринятое церковное правило — поддерживать существующую власть, какой бы она ни была.

Во-вторых, у патриархии по-прежнему оставались серьёзные дипломатические возможности, позволявшие установить контакты с влиятельными религиозными течениями на Западе. Это можно было использовать и для влияния на антифашистскую борьбу в оккупированной Восточной Европе, и как дополнительный канал для продвижения советской идеологии. Начало данной деятельности было положено в 1942 году посланием патриархии к верующим православных стран: Греции, Румынии, Болгарии, Югославии и других. В-третьих, союзники СССР по антигитлеровской коалиции проявляли живой интерес к судьбе Православной церкви в Советском Союзе, и Сталин счёл выгодным представить ситуацию в лучшем свете.

Встреча в Кремле

1943 год стал переломным как для хода войны, так и для взаимоотношений Русской православной церкви с государством. После победы под Сталинградом международные симпатии были всецело на стороне Советского Союза. В период войны авторитет СССР, несшего основную тяжесть противостояния агрессии гитлеровской Германии, неизмеримо вырос. Сочувствие к сражающемуся народу изменило в глазах мировой общественности и образ самого государства. Сталин понимал, что для дальнейшего укрепления положения Советского Союза можно задействовать ещё один фактор — церковь. Вечером 4 сентября 1943 года в Кремле глава советского государства встретился с митрополитами Сергием (Старогородским), Николаем (Ярушевичем) и Алексием (Симанским). Беседа оказалась судьбоносной для обеих сторон: правительство получило полный контроль над РПЦ, церковь же наконец смогла твёрдо узаконить своё положение.

В ходе двухчасовой встречи Сталин отметил патриотическую деятельность священнослужителей и попросил их высказаться о «назревших, но неразрешённых» вопросах. Первым делом митрополиты подняли проблему избрания патриарха: для этого нужно было получить одобрение властей и созвать архиерейский Собор. Сталин такое одобрение дал и предложил проявить в этом деле «большевистские темпы»: для доставки епископов в Москву были выделены правительственные самолёты. Благодаря этому появилась возможность избрать нового патриарха уже 8 сентября. Также были затронуты вопросы о подготовке новых кадров духовенства, издании журнала Московской Патриархии, открытии ряда церквей, освобождении некоторых архиереев из заключения и механизме пополнения церковной казны.

По всем заявленным проблемам Сталин поддержал позицию митрополитов и обещал помощь в их разрешении. Однако следом пришёл его черед сделать важное объявление: правительство образует специальный орган для решения церковных вопросов — Совет по делам РПЦ под руководством майора госбезопасности Г. Г. Карпова. Таким образом, была сформулирована новая парадигма взаимоотношений православной церкви и советского государства: сочетание формальной поддержки и полного контроля.

Архиерейский Собор действительно состоялся 8 сентября. Первым после долгого перерыва Патриархом Московским и всея Руси стал Сергий (Старогородский). Однако по другим вопросам дела шли не так хорошо: первое постановление, разрешающее открыть храм, вышло только в феврале 1944 года.

Смена правительственного курса в отношении РПЦ не была следствием тягот войны. В 1943 году Сталин думал не о покаянии, а о послевоенном мироустройстве. Церковь стала важным инструментом его международной политики. Московская Патриархия сосредоточилась на новых задачах: переводе под свой контроль заграничных приходов, противостоянии Ватикану, утверждении своего главенства в христианском мире. Церковь отчасти оправдала возложенные на неё ожидания: православные христиане в Восточной Европе стали во всём ориентироваться на Московскую Патриархию, обеспечивая международную поддержку советскому правительству «народной демократии». Но период столь тесного взаимодействия клириков и государства продлился недолго: в 1948 году внешнеполитический курс Сталина сменился, церковь стала играть менее значительную роль и потеряла часть полученных преференций.