Укрощение «Пантер» у Капитановки: как немцы угробили свежий танковый батальон и ничего не добились

Ответным ходом немецкого командования стал мощный контрудар в зоне действий советского 2-го Украинского фронта. При его удачном исходе в окружении оказались бы уже не немцы, а советская 5-я гвардейская танковая армия П. Ротмистрова. В этой битве на заснеженных полях Украины одним из немецких козырей должен был стать 1-й батальон 26-го танкового полка, вооружённый новенькими танками «Пантера». И хотя в бой эта часть вступила только 28 января, её приключения начались гораздо раньше, ещё по пути в СССР.

Атака «Кремлёвских гремлинов»

76 «Пантер» под командованием майора Глесгена погрузили в эшелон во Франции. Судя по тому, что происходило дальше, на танки напали «кремлёвские гремлины» из мультфильма, снятого американской студией Warner Brothers. На экране они грызли самолёт Гитлера, в жизни — не побрезговали и танками 1-го батальона.

Уже на следующий день после погрузки, прямо в эшелоне, у одной из «Пантер» вспыхнул двигатель. Потушить пожар немцы не смогли, танк стал первой безвозвратной потерей батальона. Чем дальше на восток лежал пусть, тем яростнее «гремлины» вгрызались в неожиданно хрупкую арийскую технику. К 27 января, после двух недель пребывания в резерве дивизии «Великая Германия», количество боеспособных танков в батальоне сократилось до 63.

Батальон получил приказ выдвигаться к линии фронта, но потусторонние силы не отставали. У одной «Пантеры» снова загорелся двигатель — опять-таки, с фатальным для танка исходом. Четыре экипажа доложили о разнообразных поломках. Ещё один танк провалился на мосту. Усилиями ремонтников к 28 января в батальоне набралась 61 «Пантера», готовая к бою.

Между тем, пока 1-й батальон добирался до фронта, обстановка там становилась всё драматичнее.

Хаос у Капитановки

Ещё 25 января 1944 года немецкая боевая группа под командованием фон Брезе так «удачно» контратаковала советские войска, что угодила в окружение рядом с деревней Капитановкой.

Саму деревню 26 января утром взяли войска 20-го танкового корпуса из состава армии П. Ротмистрова. Для них это была промежуточная цель на пути к соединению с танкистами 1-го Украинского фронта, пробивающимися с севера. До неё оставалось всего несколько километров, но тут в тылу корпуса случилось ЧП.

Чтобы деблокировать фон Брезе, немцы создали на базе 11-й танковой дивизии ударную группу из всех «Пантер», которые были в наличии (от 15 до 19 танков) при поддержке мотопехоты. Возглавил её майор Сиверс. Во второй половине дня 26 января они атаковали и к следующему утру пробили коридор к окруженцам, попутно перерезав коммуникации 20-му корпусу. А вот удерживать этот коридор немцам было нечем. В итоге и советские войска оказались отрезанными, но и немцы, по сути, добровольно заехали в окружение. У Капитановки образовался «слоёный пирог» советских и немецких частей. В похожей ситуации, случившейся несколько месяцев спустя под Сандомиром, немцы мрачно пошутили: «Мы в кольце, и вы в кольце — посмотрим, что будет в конце». Кстати, особого повода для оптимизма у 11-й танковой дивизии не было. Все её «Пантеры» (12 боеспособных) оказались в окружении, а кроме них в соединении было три Pz IV, шесть самоходок «Мардер» и полтора десятка «Штугов».

Задачу по восстановлению коммуникаций 20-го корпуса советское командование поручило 18-му танковому корпусу. К середине дня 26 января в нём насчитывалось 68 «тридцатьчетвёрок», одна самоходка СУ-85 и 23 ленд-лизовских танка «Валентайн». В 1944 году противотанковые возможности британских машин были почти нулевыми, так что для усиления корпус получил два истребительно-противотанковых артиллерийских полка. Кроме того, в район боевых действий перебросили 1-ю стрелковую дивизию 26-го стрелкового корпуса, 1-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию, а также 2-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский полк и 2-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион.

В боях 27 января советские войска у Капитановки потеряли четыре 45-мм орудия и две 76-мм пушки. Потери были и у противотанкистов. Что касается бронетехники, то к вечеру 18-й корпус представлял собой грозную силу только на бумаге. В его составе остались 51 танк Т-34 и 11 «Валентайнов». Плюс ремонтники вернули в строй ещё одну СУ-85 из ранее повреждённых, так что самоходок стало две.

У Капитановки на время воцарилось хрупкое равновесие. Но ненадолго: к полю боя наконец-то подошёл измученный «кремлёвскими гремлинами» 1-й батальон «Пантер» майора Глесгена.

Притча о «Пантерах» и игольном ушке

В споре против «тридцатьчетвёрок» и, тем более, «Валентайнов», кулак из 61 «Пантеры» был очень веским аргументом. Но сначала они должны были пробиться к группе фон Брезе и танкам Сиверса. Если бы это получилось, то хорошо укомплектованный батальон Глесгена мог бы стать скалой, о которую разобьются будущие атаки советских танков.

«Пантеры» развернулись в боевой порядок и начали движение 28 января 1944 года, в 6:00. Как ни странно, немецкое командование не организовало ни пехотной, ни артиллерийской поддержки. По сути, вместо нормальной атаки танки должны были просто доехать до своих. А вот этого и не получилось.

Немцы оказались рядом с деревнями Тишковкой и Писарёвкой и из обеих по ним ударили советские пушки. Подтянулись и наши танки (170-я бригада 18-го корпуса), которые как раз наступали в этот же район и приняли немецкую атаку за контрудар в ответ на свои действия. По итогам боя, разгоревшегося в первой половине дня, советские потери составили 29 Т-34 и восемь «Валентайнов». Кроме того, немцы смогли полностью разбить советскую противотанковую батарею. У противника, по нашим данным, было уничтожено 20 танков и ещё одну «Пантеру» удалось захватить.

К 9:00 «Пантеры» 1-го батальона выбрались на высоту 205,4. К этому времени командир батальона, майор Глесген, погиб, хотя как именно, в документах не указано. Кроме него, сгорел в танке командир 2-й роты Леммер и ещё один офицер получил осколочное ранение, когда пытался рассмотреть позиции советской артиллерии. Батальон возглавил было капитан Майер, но почти сразу его отстранил от командования полковник Бюзинг из дивизии «Великая Германия», которой формально подчинялся 1-й батальон. Он был очень недоволен тем, как действовали его танкисты. Пожалуй, это было справедливо, потому что с утра, пока танки «гуляли сами по себе», из 61 машины боеспособными остались только 35. Конечно, был шанс починить большую часть подбитых танков. Но для этого нельзя было позволить советским войскам захватить территорию, на которой остались подбитые «Пантеры».

Управленческая катастрофа

Следующую атаку немцы наконец-то смогли провести по всем правилам.

Около трёх часов дня по советским позициям в Писарёвке наконец-то «отработали» артиллерия, авиация и шестиствольные реактивные миномёты. Затем пошли в атаку «Пантеры», получившие приказ захватить выгодную высоту 209,4 и ожидать там пехоту, которая должна поддержать дальнейшее наступление. Едва танки продвинулись вперёд, как попали под огонь наших противотанковых орудий. А немецкая пехота вообще не поддержала атаку.

Этот провал нисколько не охладил пыл полковника Бюзинга. Наоборот, он тут же стал организовывать следующую атаку, попутно угрожая подчинённым, что если они будут действовать так же вяло, то пойдут под суд. Между тем, короткий зимний день заканчивался, а в темноте «Пантеры» не только лишались преимущества, которое давала им их мощная и дальнобойная пушка, но и могли стать лёгкой добычей для советских пехотинцев с противотанковыми гранатами.

Бюзинг приказа об атаке не отменил. Уже в сумерках «Пантеры» выползли на злополучную высоту — лишь затем, чтобы убедиться, что стоя на ней, они представляют собой отличные мишени для советских противотанковых пушек. Связь с полковником Бюзингом в это время пропала, и когда «советская пехота и противотанковые пушки стали просачиваться на позиции», капитан Майер, снова принявший командование батальоном, приказал отойти с высоты 209,4 хотя бы затем, чтобы убрать боеспособные танки из засветки от загоревшихся «Пантер». А когда связь появилась, Бюзинг зачем-то приказал танкам снова выдвинуться к той высоте, на которой погиб прежний командир 1-го батальона.

Общий результат боя 28 января 1944 года был для немцев неутешителен. Всё, что они могли записать себе в актив, это утренний встречный бой, когда они нанесли большие потери танкам советского 18-го корпуса. На роль утешения это тянуло слабо. Плохо организованные атаки, отсутствие пехотной поддержки и нормального руководства лишний раз подтвердили: сами по себе танки мало что могут. Из 61 «Пантеры» в батальоне осталось всего 17 исправных машин. Сразу по следам боёв немцы записали 20 танков в безвозвратные потери. Потом, когда часть потерянных «Пантер» удалось эвакуировать, данные уточнили. Итоговый счёт оказался следующим: 10 машин списаны безвозвратно и 34 нуждаются в ремонте, причём некоторые из них — из-за поломок. У группы фон Брезе, к которой пробивался 1-й батальон, из дюжины «Пантер» осталось всего пять.

Ударного кулака, с помощью которого немцы могли бы переломить ситуацию, больше не существовало. В довершение всех бед, 20-й корпус, в тылу которого происходили события, о которых говорилось выше, соединился с коллегами-танкистами 1-го Украинского фронта. Кольцо Корсунь-Шевченковского котла сомкнулось.