Война Священной лиги: горе побежденным!

После опустошительных артиллерийских обстрелов испанскому гарнизону Кастельнуово не оставалось ничего, кроме как надеяться на чудо, но чуда не произошло. Впереди была сдача крепости, после которой многим живым предстояло позавидовать мертвым.

Утром 7 августа маршал Сармиенте был ранен в обе ноги навылет и передал командование в Нижнем замке капитанам Санчо де Фриасу и Хуану Вискайно. В полдень того же дня (12 августа, указанное в истории Сереседы, переизданной в 1870-х гг., — явная ошибка, как и 10 августа в истории Дуро) османы пошли на «великий» штурм со всех сторон и, преодолев ров и «нагромоздив тел во рву повыше замка», захватили один из входов в Верхний замок, а также ворвались во многих местах в Нижний замок.

Позднее, 11 августа, Галас де Москоро, лейтенант отряда де Сотомайора, писал из Кастельнуово, что на этот приступ впереди шли 5000 янычар, а за ними «без числа прочего люда турецкого и морлацкого», добавляя, что бой длился более шести часов, и что потери турок были ужасны.

Малочисленные защитники Верхнего замка были вынуждены отступить к Нижнему замку, где под началом тяжело раненого Сармиенте, капитанов де Фриаса и Вискайно собирались остатки гарнизона. Вообще обстоятельства падения Кастельнуово 7 августа известны во многом со слов Гарсиа Мендеса де Сотомайора, ранее лейтенанта отряда Сармиенте, а на тот день командовавшего остатками своего отряда в Верхнем замке.

Осознав невозможность защищаться в развалинах Верхнего замка, де Сотомайор вывел отряд и через город направился к Нижнему замку, собирая по улицам отдельных солдат. На площади у ворот Нижнего замка де Сотомайор застал маршала Сармиенте, капитанов де Фриаса и Вискайно, а с ними сколько-то солдат, «сильно пораненных».

Получив от Сармиенте приказ собрать солдат и контратаковать, де Сотомайор повиновался, но, поскольку способных сражаться было слишком мало, а турки заполнили улицы и площадь, после единственной попытки контратаки начал отступать к воротам замка. С ним осталось всего четверо бойцов.

Уйти в подземелья Нижнего замка не удалось, потому что мостик, ведущий ко входу, оказался разрушен. Некий солдат сбросил верёвку, и де Сотомайор с товарищами смогли по ней подняться в замок. Однако открыть ворота Нижнего замка, чтобы впустить раненых Сармиенте и тех, кто был с ним, солдаты отказались. Нахлынувшие на площадь у ворот Нижнего замка турки убили отказавшихся сдаться Сармиенте, де Фриаса и Вискайно, «вставших спина к спине в окружении врагов».

Тем временем в Нижнем замке де Сотомайор «искал и не находил возможностей» к дальнейшей защите. Там было до 300 человек христиан, в их числе солдаты, мещане, сколько-то женщин и детей; вместе с чернью там могло быть до 600 человек. Окончательно по требованию Хайреддина гарнизон сдался под обещание жизни всем. По сообщениям выживших, в день падения крепости защитники сражались с полудня до вечера. Где и какими силами более шести часов велось это сражение? Вероятно, речь об отдельных стычках и очагах сопротивления.

Масиний де Монгийа — лейтенант Хуана Вискайно — и начальник боепитания Мигель Эстеван попытались, спустившись со стены по верёвке, пробраться к морю и сдаться какому-нибудь знатному турку, но были захвачены и доставлены к Хайреддину.

Расправа Хайреддина Барбароссы

Янычары, которые во время штурма не щадили никого, требовали перебить и пленных, но Хайреддин не позволил этого сделать и выкупил у янычар наиболее ценных пленников за дорогие ткани ценой 15 тысяч дукатов. Личными пленниками Хайреддина оказались маркиз Луис де Харо, епископ Кастельнуово Иеремия, сам «родом венецианец или генуэзец», шурин Сармиенте Бернардино де Веласко, капитаны Масиний Монгийа и Серон, лейтенант Гарсиа Мендес де Сотомайор и многие другие лейтенанты и сержанты. Простые солдаты попали гребцами на османские галеры.

Самых ценных пленников Хайреддин приказал доставить на свою галеру, где и принял их с насмешками. Масиния де Монгийю Хайреддин встретил хвалебными словами за его геройский бой на нефе «Рагузеа» у Превезы и предложил ему и некоторым его товарищам «принять тюрбан», то есть перейти в ислам. На это Монгийа якобы отвечал, что если бы венецианцы сражались у Превезы столь же доблестно, как имперский флот, то не Барбаросса испанцев, а они бы Барбароссу «как гостя принимали». От перехода в ислам Монгийа наотрез отказался, после чего вместе с ещё несколькими испанцами был обезглавлен.

Кастельнуово: итоги

Всего за время осады Кастельнуово погибли более 3000 христиан, ещё 800 были пленены. По данным венецианца Гуаццо, чья «История» вышла через пять лет, османы потеряли около 8000 убитыми. По подсчётам Сереседы, чья «История» издана в 1555 году, и подсчёты, видимо, основаны на свидетельствах лейтенанта Мендеса де Сотомайора, потери османов составили 12 000 убитыми, а «из 10 000 сапёров и тысячи не осталось». Среди янычар же потери были якобы таковы, что «долго ещё не будет видано такого пролития турецкой крови». Сандоваль полагает потерями османской стороны «16 000 турок и морлаков и почти всех янычар», и он же сообщает, что «некоторые считали потери турок в 37 000 убитыми». Однако в сентябрьском донесении Дориа императору потери «турок» снижены уже до «3000 и не более».

Решающую роль в падении Кастельнуово сыграла мощная османская осадная артиллерия. Всего за время осады было сделано 13 000 выстрелов, причинивших «потрясающие разрушения» (mirabilissima ruina). Сереседа говорит о 12 553 выстрелах, не считая флотских орудий, Халифе — о 8200 выстрелах, Хаммер — о 10 000. Сандоваль утверждает, что 9000 выстрелов пришлось только по Верхнему замку.

Андреа Дориа, однако, называл основной причиной падения Кастельнуово «венецианскую» и «рагузинскую» присылки ядер и пороха, о чём и сообщил императору в своём сентябрьском донесении. Дориа в документе 1539 года прямо называл те самые большие транспорты во флоте Хайреддина «галеасами, пришедшими от венецианцев» (dos galeacas que fueron de venecianos) — речь идёт о крупных грузовых галерах, но, возможно, и о кораблях типа барз или торговых галеонов с большим количеством ядер и пороха в кожаных мешках.По его же словам, дополнительные ядра и порох были присланы османам из Рагузы. Без этих поставок, по словам Дориа, Барбаросса мог сделать лишь по 11–15 выстрелов из больших орудий, а далее ему пришлось бы ограничиться огнём лёгкой артиллерии и ручниц с аркебузами (escopetas y arcabuces).

Близлежащий к Кастельнуово замок Ризано сдался 11 августа «без единого удара меча». Некий капитан Николо, прибывший 18 августа в Бриндизи, сообщал, что в Ризано стоял гарнизон из 30 венецианских солдат, и что сдавшимся отрезали уши и носы, а затем отправили в Каттаро.

Отважный проведитор Каттаро

13 августа проведитор Каттаро вновь послал дары Хайреддину, вновь напоминая о перемирии, и вновь Хайреддин дары принял, но ответа не дал. 14 августа Хайреддин выслал к Каттаро 30 галер, но из крепости «так им отсалютовали, что те живо отступили».

15 августа под Каттаро появился весь флот Хайреддина и высадил войска, но попытки начать осадные работы были встречены столь сильным огнём из фальконетов и мушкетов, что и эта попытка провалилась. В «предпоследний час того же дня» Хайреддин выслал к Каттаро фусту с письмом, в котором сообщал, что пришёл к Каттаро не для того, чтоб досадить господам венецианцам, а с только что полученным сообщением о перемирии, и пусть из Каттаро пришлют к нему знатное лицо на переговоры. На это венецианцы ответили, что для начала Барбароссе стоило бы увести флот подальше от Каттаро.

В самом деле, 16 августа Хайреддин перевёл флот к Кастельнуово. Утром 17 августа к нему из Каттаро прибыл Джироламо Кокко с подарком в виде 500 золотых на серебряном блюде, которые Барбаросса «принял с видимыми проявлением удовольствия и сам одарил посла». В следующие дни Хайреддин сообщил проведитору Бембо, что ему требуются 700 новобранцев, на что проведитор ответил, что не имеет таких полномочий.

Тщательная подготовка и присутствие духа, показанные проведитором Бембо, конечно, примечательны. «Отвага проведитора Каттаро» была воспета в тогдашней публицистике и прославлена на всю Европу как ещё более яростная, чем осада Кастельнуово. Этой славе немало способствовал дядя проведитора, Пьетро Бембо, кардинал и литератор. Вообще же это было для Венеции, да и для Лиги в целом, едва ли не единственное светлое пятно в кампании 1539 года.

Мир Венеции

В течение второй половины 1539 года и большей части 1540 года Венеция вела мирные переговоры с Султанатом, и венецианские дипломаты немало удивлялись, сколь жёсткую позицию занимают османские представители. Как выяснилось позже, двое высокопоставленных венецианцев информировали о делах и намерениях Венеции в этих переговорах французского короля Франциска, а тот незамедлительно передавал сведения своему доброму другу султану Сулейману.

В итоге Венеция взамен за «мир и дружбу», свободную торговлю зерном через Эгейское море, снятие 10-процентного налога на торговлю в Леванте и оставление Венеции некоторых частных владений в Архипелаге отдала всё, что требовал султан, и даже сверх того.

2 октября 1540 года был подписан мирный договор, по которому в Морее (Коринфе) османам передавались крепости Наполи-ди-Романья и Мальвазия, хотя Венеция имела право перед сдачей вывезти колокола, орудия и прочие военные инструменты. В Эгейском море (Белом, как его называли турки) Венеция отдавала: «Скиатос с крепостью, Скирос с крепостью, Андрос с двумя крепостями, Сифнос, Серкос (он же Чериго, Китира) с крепостью, Тинос с крепостью, Карпатос с двумя крепостями». В Кикладском архипелаге («острова Наксос») турки приобретали «Нассо (Наксос) с крепостью, Санторин с крепостью, Сира (Сирос) с крепостью, Ниос (Иос) с крепостью, Милос с двумя крепостями, Антипарос с крепостью». Довеском шли «острова невозделанные и незаселённые: Эгина, Зеа (Кея или Киос), Термия (Китнос), Парос, Миконос, Тилос, Стампалия (Астипалея), Аморгос, Карки (Халки), Патмос».

Острову Закинтос назначалась годовая дань в 500 флоринов, а Кипру — 8000 флоринов в год, «считая месяцы по-гречески». Указывалось, что «дань та лишь перевод на султана прежней дани Кипра египетским мамелюкам». Кораблям Венеции не разрешалось без разрешения входить в османские порты или выходить из них. Сверх того, Венеция выплачивала колоссальную контрибуцию в 300 000 золотых цехинов. Суммой в 150 000, а позже в 300 000 золотых венецианцы планировали просто откупиться от султана и оставить за собой Наполи и Мальвазию, но султан об этом знал!

Этот мир открыл 30-летний период мира между Венецией и турками, хотя мелкие инциденты, «неизменно разрешаемые дипломатическими мерами», случались достаточно регулярно. Этот мир отметил начало затяжного падения Венеции как торговой и морской державы.

Осень 1539 года, Средиземноморье

Таким образом, к осени 1539 года последний значимый военный успех Священной Лиги был ликвидирован «к большой печали христианской Европы». Испанский поэт Гутьерре де Сетина посвятил павшим героям Кастельнуово известный сонет, где возгласил, что блаженной смерти героев должно завидовать более, чем победам. Венецианец Сагредо через полтора столетия писал, что не столько неприятель одолел испанцев, сколь их тяжкие грехи, главнейшим из которых было участие в Римской резне 1527 года. Там испанцы прославились жестокостью и оскорблениями католической церкви.

20 августа Хайреддин ушёл из Которского залива со всем флотом. Артиллерию Кастельнуово он частью забрал, а частью (26 единиц) оставил новому гарнизону под началом Улам-паши («Уламана»). Кроме того, он столько набрал продовольствия, особенно хлеба, что его флоту его «хватило бы на три месяца». Самых знатных и значительных пленных, взятых в Кастельнуово, Хайреддин послал в Константинополь живым свидетельством османской победы. Позднейшие «Анналы Арагона» сообщали, что 95 пленных из этого числа, побывав в тюрьме и на галерах, через шесть лет были отпущены и на алжирском галиоте прибыли в Мессину 22 июня 1545 года.

25 августа в Неаполе ещё полагали, что возможен удар османского флота по венецианским владениям в Далматии или по имперской Апулии, или что Барбаросса пойдёт искать флот Дориа. На самом деле, задача Хайреддина на 1539 год была выполнена, и основная часть флота ушла в Константинополь. В море были оставлены отряды пиратских капитанов, среди которых выделялся Торгут (Драгут), молодой ученик Хайреддина. Эти капитаны продолжили громить «христианское Средиземноморье», и действовали с такой жестокостью, что заставили императора Карла написать папе Павлу и великому мастеру Мальтийского ордена, чтобы те привели в порядок свои корабли. Адмиралу Дориа предлагалось преследовать пиратов и изгнать их из Средиземноморья. Действительно, в июне следующего 1540 года имперскому флоту удалось пленить у Корсики самого Торгута, но, как вскоре оказалось, не к выгоде «христианского Средиземноморья».