Югурта: достойный внук Масиниссы

Обращаясь к своему тестю царю Мавритании Бокху с призывом начать войну против Рима, царь Нумидии Югурта однажды сказал: «Римляне несправедливы, ненасытно алчны, они неизменные враги всех людей; для войны с Бокхом у них те же основания, что и для войны … с другими народами, а именно страсть к господству, поэтому против них восстают все царства: сейчас он, несколько раньше карфагеняне и царь Персей, а впредь их врагом окажется каждый, кого они сочтут особенно богатым…» За свои слова и поступки Югурта поплатился головой:

Борьба за власть

Первый царь объединенной Нумидии Масинисса незадолго до своей смерти пригласил Публия Корнелия Сципиона Эмилиана разделить наследство между своими многочисленными потомками. Побочным отпрыскам любвеобильного нумидийского правителя Сципион раздал богатые дары, а царство Масиниссы разделил между тремя его законными сыновьями. Старшему сыну Миципсе, про которого Аппиан пишет, что тот «очень любил мир», досталась во владение столица Нумидии Цирта и царский дворец. Среднему сыну, «воинственному» Гулуссе, Сципион поручил ведать вопросами войны и мира и впоследствии привлек того для участия в уничтожении Карфагена. Младший отрыск Масиниссы по имени Мастанабал, «отличавшийся справедливостью», получил в своё ведение судопроизводство. Он единственный из братьев получил греческое образование и был самым образованным среди них.

После смерти от болезней среднего и младшего брата Миципса стал единоличным правителем Нумидии. У него было два сына: Адгербал и Гиемпсал, но кроме них он воспитывал в своем доме и сына Мастанабала, которого звали Югурта. По словам Саллюстия:

«Когда Югурта вырос, он в расцвете сил, красивый лицом и ещё более выдающийся умом, не опустился до развращающих роскоши и праздности, он, по обычаю своего народа, скакал верхом, метал копье, состязался со сверстниками в беге, и, хотя он всех превосходил славой, все его любили. Кроме того, он проводил много времени на охоте, первым или одним из первых поражал льва или иного дикого зверя; больше всех делал, меньше всех говорил о себе».

Опасаясь, что честолюбие Югурты и его растущая популярность среди соплеменников могут вызвать у того желание захватить нумидийский престол, Миципса в 134 г. до н.э. отправил своего племянника во главе вспомогательного войска в Испанию. Этот контингент, состоявший из нескольких тысяч пехоты и всадников, а также 12 слонов, должен был помочь Риму, который осадил Нуманцию. Расчет нумидийского царя был на то, что за время отсутствия Югурты на африканской земле его популярность уменьшится. А при более удачном для Миципсы раскладе его непоседливый племянник имел немало шансов расстаться с жизнью во время какой-нибудь горячей схватки.

Однако все вышло иначе: благодаря своей отваге, храбрости и острому уму Югурта стал настолько известен, что приобрел дружбу многих римлян, а командующий Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший стал поручать Югурте самые трудные и опасные поручения. После окончания войны римский полководец призвал молодого африканца к себе в палатку и вручил ему письмо для его дяди Миципсы следующего содержания:

«В Нумантинской войне твой Югурта проявил величайшую доблесть, что тебя, я уверен, обрадует. За его заслуги я полюбил его; к тому, чтобы сенат и римский народ отнеслись к нему так же, я приложу всяческие старания. Тебя же, помня о нашей дружбе, поздравляю. Этот муж достоин тебя и деда своего Масиниссы».

Миципса был вынужден обласкать своего племянника, ставшего столь популярным среди римлян, а незадолго до своей смерти даже усыновил его. После погребения Миципсы в 118 г. трое царевичей договорились о скорой встрече, на которой они запланировали разделить между собой сокровища нумидийской казны и для каждого установить границы владений. Затем они разъехались. Однако Югурта, в котором действительно было немало от его алчного и честолюбивого деда, не собирался делить власть с кем-либо еще. И вскоре сын Миципсы Гиемпсал, который питал к Югурте глубокую ненависть, был внезапно умерщвлен наемными убийцами.

Его родной брат Адгербал отправил в Рим посланцев с сообщением об этом событии, и в ожидании скорой схватки за власть над Нумидией стал набирать свое войско. Тем же самым занимался и Югурта. В последовавшем вскоре сражении армия Адгербала была разбита, и неудачливый сын Миципсы сбежал в Рим. Понимая, что его судьба будет решаться именно в этом городе, Югурта отправил туда посланников, снабдив их серебром, золотом и наказом обойти всех своих друзей, которых он немало приобрел во время Нумантинской войны в Испании. Следуя наказу своего повелителя, гонцы Югурты щедро одарили всех его знакомых, а также и многих иных влиятельных лиц.

Хитрый нумидиец, в отличие от своего двоюродного брата, наивно надеявшегося на неподкупность сенаторов, прекрасно успел изучить нравы римлян и был вполне уверен в своем успехе. На заседании сената, состоявшемся в 116 г., Адгербал произнес пылкую речь, взывая к справедливости и милосердию. Но золото сделало свое дело: Югурту не только не наказали за братоубийство, но даже оставили у власти в Нумидии, которую в было решено разделить на две части. Западная, более богатая и густонаселенная, при этом отошла к Югурте. Очевидно, что римский сенат в данном случае опасался отдавать правление в Нумидии в одни руки и действовал по принципу «разделяй и властвуй». Против этого решения были немногие, в их числе Эмилий Скавр, по словам Саллюстия «человек знатный, деятельный, властолюбивый, жаждущий могущества, магистратур, богатств, но умевший хитро скрывать свои пороки», всегда преследовавший свои собственные интересы.

Уверовав в свою безнаказанность, Югурта в 113 году начал новую войну с двоюродным братом. Оба войска встретились у Цирты. День прошел без событий, но на рассвете воины Югурты внезапно ворвались во вражеский лагерь и устроили жестокую резню. Адгербал с несколькими приближенными успел сбежать в Цирту. Его брат осадил нумидийскую столицу по всем правилам военного искусства. Римский сенат, узнав о новой войне между ними, отправил в Африку посольство из трех молодых людей, которое должно было потребовать от обоих братьев прекратить военные действия. Югурта, оценивший низкий статус послов, не пустил их в Цирту и ответил, что причиной войны стало покушение на его жизнь со стороны Адгербала, закончившееся неудачей. Поэтому, при всем уважении к римскому сенату, он намерен сам наказать своего двоюродного брата, о чем он в ближайшее время направит в Рим своих послов с подробным сообщением.

Юноши уехали, и Югурта спокойно продолжил осаду, с каждым днем приближая падение Цирты. Но Адгербал успел послать в Рим двух гонцов с паническим письмом, в котором умолял о своем спасении, обещая взамен отдать все свое нумидийское царство. Вряд ли при этом он чего-либо лишался: оно и так ему уже не принадлежало. Сенат послал в Африку куда более солидное посольство, среди которого был и Марк Скавр, потребовавшее от Югурты объяснений происходящему. Тот отказался снимать осаду, и после долгих бесплодных переговоров и увещеваний послы отправились восвояси.

Узнав об этом, италийцы, коих было немало в нумидийской столице, стали советовать Адгербалу сдаться самому и сдать Югурте город, выторговав перед этим собственную неприкосновенность. Заполонившие Нумидию после уничтожения Карфагена римские купцы, ростовщики и прочие торговцы были уверены в собственной неприкосновенности. Опасаясь, что они в любом случае выдадут его двоюродному брату, Адгербал решил сдаться и тут же был немедленно казнен. Воины Югурты ворвались в город, убивая всех, кто попадался с оружием в руках. Среди них оказалось и немало римских торговцев, которых также не пощадили. Это известие вызвало большое недовольство в Риме, в результате чего в сенате приняли решение объявить Нумидию римской провинцией, консулом которой на 111 г. был избран Луций Бестия Кальпурний, и направить туда войско.

Мятежная провинция

Так началась война, названная Югуртинской. Римская армия, высадившись в Нумидии, быстро захватила несколько городов. Но Югурта снова применил испытанный им способ и подкупил сначала легата Марка Скавра, также прибывшего в Африку, а затем и самого Луция Кальпурния, и добился от них перемирия. В ходе дальнейших переговоров он передал римлянам тридцать слонов, много лошадей, скота и опять-таки деньги. В Нумидии воцарился мир, и Кальпурний отправился в Рим на очередные выборы магистратов. Оставленные им в Африке военачальники решили не отставать от своего командующего в стремлении к обогащению и за мзду вернули Югурте слонов обратно и выдали ему всех перебежчиков. В войске стали нормой мародерство и грабеж местного населения. Охватившая всех алчность, по словам римского историка, «была подобна недугу».

Тем временем сенат потребовал от Югурты явится в Рим, при этом ему была гарантирована неприкосновенность. Враждовавший с римской знатью плебейский трибун Гай Меммий, по чьей инициативе это было сделано, потребовал на народной сходке от нумидийского царя признаться в даче взятки Марку Скавру и выдать всех его соучастников. Однако другой плебейский трибун Гай Бебий, в свое время также подкупленный Югуртой, велел ему молчать. Несмотря на неистовство плебса, криками и угрозами требовавшего от нумидийца признания во всех грехах, тот не проронил ни слова. Так и закончился этот фарс, после чего все присутствующие разошлись по домам.

Тем временем назначенный на 110 г. новым консулом в Нумидию Спурий Постумий Альбин разыскал в Риме еще одного претендента на царский трон. Им оказался еще один внук Масиниссы — сын Гулуссы по имени Массива. Но он оказался не похож на своего воинственного отца: после падения Цирты и смерти Адгербала Массива сбежал в Рим, где и проживал как частное лицо. Консул Альбин, жаждавший войны и славы, искал любой повод для возобновления войны в Нумидии, и поэтому он посоветовал Массиве предъявить свои права на царский трон. Многочисленные друзья Югурты своевременно рассказали ему новой угрозе. Обладавший решительным характером, он приказал своему преданному соратнику-нумидийцу с карфагенским именем Бомилькар немедленно избавиться от внезапно возникшего конкурента прямо здесь, в Риме. Тот оперативно организовал убийство Массивы, но один из исполнителей при этом был схвачен и дал показания.

Бомилькара привлекли к суду, однако Югурта не стал бросать его в беде и помог ему сбежать в Нумидию. Впрочем, вскоре сенат потребовал и от нумидийского царя, чтобы тот также покинул Италию. По словам Аппиана, когда Югурта выехал из Рима, он обернулся и с презрением произнес фразу, ставшую знаменитой: «Можно купить весь Рим целиком, если бы только нашелся на него покупатель».

Спурий Постумий Альбин прибыл в Африку и возобновил войну, стремясь закончить ее до очередных консульских выборов. Однако ему это не удалось: Югурта всячески уклонялся от решительной схватки. Вскоре консул отбыл в Рим, оставив в лагере претором своего брата Авла Постумия Альбина. Тот развил активную деятельность, и несмотря на наступление зимы, привел армию в январе 109 г. в окрестности города Сутула, где хранились сокровища нумидийского царя. Там Авл приказал начать работы по подготовке к штурму. Однако Югурта притворным отступлением увел его армию от Сутула, при этом в ходе марша с помощью лазутчиков он подкупил несколько центурионов и начальников турм, с которыми было договорено, что по данному им знаку они покинут свои посты. Затем однажды ночью Югурта всеми своими силами внезапно окружил лагерь Авла. Римские солдаты запаниковали. По словам Саллюстия,

«Одни хватались за оружие, другие прятались, третьи ободряли перепугавшихся; смятение царило повсюду. Врагов было множество, ночное небо заволокло тучами, опасность грозила с двух сторон; что было безопаснее — бежать или оставаться на месте — не знал никто. Из тех, кого мы назвали подкупленными, одна когорта ливийцев с двумя турмами фракийцев и несколькими простыми солдатами перешла на сторону царя, а центурион-примипил третьего легиона позволил врагам пройти через укрепления, которые должен был оборонять, и туда ворвалось множество нумидийцев. Наши, ударившись в позорное бегство (большинство — бросив оружие), заняли ближайший холм».

На следующий день в ходе переговоров с Югуртой Авл Постумий Альбин выслушал его условия: он заключает мирный договор, проводит все свое войско под ярмом и покидает Нумидию в течение десяти дней. Понимая, что в противном случае и его и всю армию ожидает неминуемая гибель, Авл был вынужден согласиться. Все римские солдаты прошли под ярмом и отправились зимовать в провинцию Африка. Со времен тяжелых поражений от Карфагена в ходе Второй пунической войны Рим не испытывал такого унижения. После этой победы Югурта прослыл освободителем Ливии от ненавистного чужеземного ига. В его войско потянулись представители многих африканских племен. Консул Спурий Постумий Альбин немедленно прибыл в Африку, горя желанием нанести поражение Югурте и тем самым смыть позор своего брата. Однако на месте он увидел, что его войско погрязло в разгуле и разврате, и воевать совершенно не хотело.

В том же 109 г. новым консулом в Нумидию был избран Квинт Цецилий Метелл, славившийся своей неподкупностью. С новым войском он высадился в Африке, где обнаружил, что находившаяся там армия настолько разложилось, что любые активные действия оказались невозможны. И вместо боевых походов Метеллу пришлось заняться укреплением дисциплины и военными тренировками.

Тем временем Югурта, узнав о том, кто достался ему в противники, решил пойти на попятную. Он отправил к Метеллу послов с просьбой сохранить жизнь себе и сыновьям, а все остальное его царство пусть будет во власти римского народа. Но помнивший о нумидийском вероломстве консул побеседовал с каждым из послов отдельно и предложил им за щедрую плату доставить к нему их царя живым или мертвым. А Югурте попросил передать, что согласен на его предложение.

Одновременно с этим Метелл занял нумидийский город Вага, который был центром римской торговли. Там он разместил свой гарнизон и приказал максимально пополнить запасы зерна и прочих припасов, необходимых для дальнейшего ведения войны. Узнав от послов о тайном предложении римского консула и о его приготовлениях, Югурта понял, что его пытаются провести. Выхода не было, и он решил дать Метеллу сражение. На пути римского войска Югурта выбрал пустынную равнину, находившуюся между рекой Мутул и горной цепью, и занял поросший кустарником холм, расположенный поперечно направлению движения римлян. Бомилькару он доверил командование слонами и частью пехоты на фланге, находившемся ближе к реке, сам же вместе со всей конницей и отборной пехотой расположился у подножья горы.

Завидев противника, Метелл перестроил свое войско, усилив находившийся ближе к врагу правый фланг, и расставил между манипулами пращников и лучников. Так как консул опасался, что его войско будет испытывать жажду, то он послал к реке легата Рутилия с когортой легковооруженной пехоты и частью кавалерии. Расставив по флангам остальную конницу, консул двинул свою армию в бой. Увидев, что нумидийцы не собираются спускаться с холма, Метелл приказал войску продолжать движение вперед; легата Гая Мария он поставил позади первых рядов пехоты, а сам возглавил всадников на левом фланге.

Югурта тем временем двухтысячным отрядом занял гору, с которой ранее спустился Метелл, а затем приказал своей коннице атаковать римлян с флангов и тыла, стремясь нарушить их боевой порядок. Типичной тактикой нумидийской кавалерии было сблизиться, метнуть дротики и отступить; так было и на этот раз. Удивленные легионеры наблюдали, как строй за строем легковооруженные всадники налетали на них, атаковали, а затем разворачивались и бросались врассыпную.

Лошади нумидийцев, привычные к местности, легко взбирались на холм и уходили через росший там кустарник, который не давал италийцам возможность преследовать быстрого противника. Шеренги легионеров перемешались. Одни группы воинов, отделившись от остальных, отступали, другие нападали. Обескураженные римляне не следовали за знаменами и не соблюдали строя, тактика Югурты оказалась для них неприятной неожиданностью.

К концу дня Метелл заметил, что натиск уставших и страдавших от жары нумидийцев слабеет. Консул при помощи легата Гая Мария частично восстановил боевой строй и двинул вперед четыре когорты легионеров против вражеской пехоты, расположившейся на возвышенности. Не выдержав натиска римлян, нумидийцы были обращены в бегство; некоторые из них погибли, но большинство спаслось благодаря своему проворству. Тем временем Бомилькар сражался со своими слонами и пехотой против отряда легата Рутилия, который разбил свой лагерь у реки Мутул. Поначалу атака африканцев была успешной, но затем слоны напоролись на острые ветви деревьев и обратились в бегство. Увидев это, отступили и нумидийцы. Победа римлян была полной. Наступившая ночь, кустарник и усталость легионеров помогли большинству их противников спасти свои жизни. По словам Саллюстия, «Югурте благоприятствовало все, кроме качества его солдат.» Большая часть нумидийских воинов, кроме всадников из личной охраны царя и немногих примкнувших к ним, покинула Югурту и разбрелась по домам. Впрочем, он достаточно быстро набрал новое войско, которое по своим боевым качествам вряд ли обещало быть лучше предыдущего.

Метелл, видя, что Югурта не собирается сдаваться, решил действовать иначе. Он приказал опустошить самые богатые области Нумидии, уничтожить посевы, захватить и предать огню все крепости и города, до каких только можно дотянуться. Все попадавшееся на пути взрослое население безжалостно истреблялось. Югурта в ответ прибегнул к партизанской тактике: он следовал за врагами, не вступая в открытый бой, нападал на отдельные отряды, по его приказу на пути римлян подсыпали отраву в колодцы и корм для скота.

Вскоре Метелл взял в осаду большой город Зама. Во время штурма Югурта с сильным отрядом неожиданно напал на римский лагерь, и Метеллу пришлось послать на помощь конницу и Гая Мария с когортами союзников. Югурта был отогнан, но на следующий день, когда штурм возобновился, он снова атаковал римлян. В итоге Метелл был вынужден снять осаду Замы и вернуться в захваченную им область. Решив снова подкупить кого-нибудь из приближенных к царю нумидийцев, зимой 109-108 гг. он вступил в переговоры с его ближайшим помощником Бомилькаром и посулил ему гарантию неприкосновенности и все имущество Югурты, если тот доставит своего царя к римлянам живым или мертвым. И Бомилькар согласился. Однажды, застав Югурту в момент отчаяния, Бомилькар стал убеждать его сдаться, описывая страдания народа Нумидии и ужасы непрекращающейся войны, и в итоге добился согласия царя на этот шаг.

Перед тем, как принять капитуляцию от Югурты, Метелл потребовал от него 200 000 фунтов серебра, всех слонов, а также большое количество лошадей и оружия. Все это было исполнено. Были выданы и все перебежчики, которых немедленно казнили. Лишь немногие из них сумели спастись, сбежав в Мавританию к царю Бокху, дочь которого была одной из жен Югурты. Сам нумидийский царь по требованию римлян был вызван в город Тисидий, где ему было приказано ждать дальнейших распоряжений.

Ожидание затянулось, и Югурта все больше начал сомневаться в правильности своего поступка. В итоге он снова изменил свое решение и начал готовиться к продолжению войны. По приказу царя Нумидии его соратники стали набирать новое войско, собирать запасы оружия и продовольствия, привлекать на свою сторону отпавшие от него города и, как обычно, подкупать солдат и офицеров противника. В декабре 109 г. в городе Вага восставшие горожане обманом заманили в ловушку и перебили римских командиров, а затем и весь гарнизон. Узнав об этом, Метелл немедленно организовал карательную экспедицию, в ходе которой все жители Ваги были убиты, а город разграблен.

Сподвижники Югурты донесли ему о заговоре Бомилькара, который задумал выдать царя римлянам. Изменник и его сообщники были казнены. Однако это не прошло без последствий для Югурты: он стал подозрительным ко всем своим соратникам, начал регулярно менять место ночлега и постоянно опасаться покушений. Часть своих приближенных он казнил, многие покинули его сами, не дожидаясь, пока на них падет тень подозрения. Ирония судьбы в том, что ранее Югурте удавалось обиваться результата именно при помощи подкупа. Но теперь неподкупный Метелл сумел нанести удар нумидийцу его же оружием. Всю оставшуюся жизнь Югурта уже не мог никому доверять, и любой соратник был для него в то же время и потенциальным убийцей.

Поражение и гибель

Квинт Цецилий Метелл, проведав о неудаче Бомилькара, с новыми силами стал готовиться к охоте на Югурту. Шел 108 год, и казалось, что именно сейчас Метелл наконец-то добьется успеха и усмирит непокорного нумидийского царя. Тем более, что обсуждавший тогда положение в провинциях римский сенат решил по-прежнему оставить Нумидию за Метеллом. Но все испортил некий утийский жрец-гаруспик, нагадавший легату Гаю Марию, что того ждет великое и чудесное будущее: поэтому пусть он возможно чаще испытывает судьбу, и все окончится благополучно. Марий, сын простого латинского крестьянина, всегда мечтал сделать карьеру. Его воинские способности заметил Квинт Метелл и сделал легатом и своим ближайшим помощником. И вот теперь Гай Марий, отпросившись у консула, уехал в Рим и там начал плести интриги против Метелла, обвиняя своего командира и благодетеля в том, что он недостаточно энергично ведет войну.

Вскоре нумидийский царь был настигнут со своим войском армией Метелла. В скоротечном сражении упорство проявил только личный отряд Югурты, все остальные его воины при первом столкновении обратились в бегство. Потерпев поражение, Югурта вместе с перебежчиками и небольшим отрядом конницы отправился в город Тала, где находилась большая часть его сокровищ и жили его юные сыновья. Квинт Метелл, несмотря на угрозу жажды (между Талой и ближайшей рекой было пятьдесят миль), запасся припасами и вскоре дошел до города. Не надеясь выстоять, Югурта вместе с сыновьями и частью казны ночью бежал. Метелл осадил Талу, но жители города решили не сдаваться, и через сорок дней он был взят штурмом.

Нумидийский царь, спасение которого теперь зависело от скорости бега его лошадей, совершил с небольшим отрядом переход через обширные пустыни и достиг области, населенной кочевыми племенами гетулов, не имевших никаких представлений о правилах ведения военных действий. Набрав из них импровизированную армию, он также привлек на свою сторону своего тестя — мавританского царя Бокха. Войска Югурты и Бокха подошли с многочисленными отрядами конницы к нумидийской столице Цирте, где Квинт Метелл собрал свою добычу, пленных и обозы. Однако римский полководец был готов к этому и спокойно ожидал нападения, но в это время из Рима пришло письмо, извещающее, что провинция Нумидия отдана Гаю Марию, который недавно был избран консулом.

Шокированный известием, Квинт Метелл не стал форсировать события и вступать в битву, хотя ранее стремился именно к этому. Прибывшему весной 107 г. с подкреплениями в Африку Гаю Марию армию передал легат Публий Рутилий, так как Метелл не захотел встречаться со своим бывшим подчиненным. После возвращения в Рим его ожидал восторженный прием. За свои успешные действия против Югурты Квинт Цецилий Метелл в 106 г. получил прозвище «Нумидийский».

А Гай Марий с энтузиазмом принялся за дело. Он продолжил стратегию предшественника, захватывая все новые города и территории. Оба африканских царя не осмелились вступить с ним в открытый бой. Югурта отошел вглубь страны и решил снова вести партизанскую войну. Увел свою армию обратно в Мавританию и Бокх. Не встречая сопротивления, летом 107 г. Марий подошел городу под названием Капса, захватил и сжег его. Все взрослое население он приказал вырезать, остальных продал в рабство. Жители этого города даже не подозревали о грозящей им опасности: римляне напали на них ранним утром, когда открылись ворота, и горожане стали выходить наружу. Саллюстий следующим образом объясняет поступок Мария:

«Это нарушение законов войны было допущено не из-за алчности или жестокости консула, но потому, что местность эта была удобна для Югурты и труднодоступна для нас, население ненадежно, вероломно, и его не удавалось прежде удержать ни милостью, ни страхом. Завершив столь трудное дело, и притом без малейших потерь, Марий, уже и раньше великий и прославленный, приобрел еще большее величие и славу…»

Захватив после резни в Капсе еще ряд городов, Гай Марий взял штурмом находившуюся в труднодоступном месте крепость, в которой Югурта хранил основную часть своей казны. Вскоре в римский лагерь прибыл из Италии квестор Луций Сулла с многочисленной конницей, набранной им в Лации и среди союзников. За короткое время он приобрел большое расположение консула, и Марий стал доверять ему самые важные поручения. Тем временем лишившийся своего основного «золотого запаса» нумидийский вождь решил форсировать события и послал к Бокху гонцов с предложением как можно скорее привести свои войска в Нумидию для решительной схватки. Узнав, что тот медлит и колеблется, Югурта по своему обыкновению подкупил подарками его приближенных, а самому мавританскому царю пообещал отдать третью часть Нумидии в случае благоприятного окончания войны. Бокх порвал с сомнениями и с многочисленным войском присоединился к своему зятю. Обладавший большим умением устраивать внезапные нападения, Югурта неожиданно атаковал легионы Мария, которые уже шли походным маршем на зимние квартиры в Цирту. Римляне еще не успели построиться в боевые порядки, как на них стали небольшими группами налетать африканские всадники — гетулы и мавры.

Сражение снова разбилось на мелкие хаотичные схватки подобно тому, как это было при Мутуле. Однако и в этот раз римские пехотинцы смогли сплотиться в плотные группы, которые в итоге сумели успешно отразить атаки вражеской конницы со всех направлений. Марий приказал находившимся с ним легионерам занять два расположенных рядом холма, а сам с наступлением темноты отправился собирать своих рассеявшихся солдат и приказал всем собираться на вершинах холмов. Окружив потрепанных римлян непрочным кольцом, африканские воины развели костры и всю ночь ликовали, считая себя победителями. Но Гай Марий считал иначе, и на рассвете, когда многие из африканцев наконец угомонились и заснули, он внезапно атаковал их. Ошеломленные мавры и гетулы бросились спасаться бегством, и немало из них при этом погибло.

Марий приказал войску двигаться дальше, но теперь уже в боевом порядке и постоянной готовности к нападению с любой стороны. Когда Цирта была уже близко, на горизонте снова появились вражеские всадники. Римская кавалерия под командованием квестора Луция Суллы бросилась в атаку на противника, пехотинцы остались на месте и отражали атаки со всех сторон. Бокх напал на арьегард противника, но был отбит. Тогда Югурта с окровавленным мечом подскакал к рядам римских пехотинцев и на латинском языке прокричал им, что только что собственной рукой убил Мария; ошеломленные легионеры дрогнули, а их враги усилили натиск.

Римляне уже были готовы обратиться в бегство, когда со своей кавалерией вернулся Сулла, разгромивший своего противника, и ударил маврам во фланг. Бокх начал отступать. Югурта до последнего пытался воодушевить своих воинов, однако вскоре справа и слева от него все были убиты, а сам он оказался в окружении римских всадников. И все же нумидийский царь под градом вражеских копий и дротиков сумел вырваться из кольца. Тем временем Марий, рассеяв конницу противника, поспешил на помощь своей пехоте. Африканцы были разгромлены повсюду, и римское войско без дальнейших помех добралось до Цирты.

Потерпевший два тяжелых поражения Бокх тайком от Югурты вступил в переговоры с недавними противниками, отправив к ним своих послов. Марий даже позволил троим из них отправиться в Рим и предстать перед сенаторами. Африканцы умоляли римлян простить Бокха, впавшего, по их словам, в заблуждение и оказавшегося жертвой преступлений Югурты. Бокх, сказали они, просит у Рима дружбы и союза. Сенаторы дали им уклончивый ответ, который гласил:

«Сенат и римский народ склонны помнить и оказанную им услугу, и нанесенное оскорбление. Но Бокха, раз он раскаивается в своем проступке, они прощают. Союза и дружбы он будет удостоен, когда заслужит их».

Узнав об этом, мавританский царь письмом попросил Мария прислать к нему Суллу для дальнейших переговоров. Тот повел дело с большой ловкостью, и объяснил Бокху, что он должен выдать Югурту римлянам, и тогда они даруют ему свою дружбу, союз и часть Нумидии. После долгих раздумий и колебаний Бокх решился. Он назначил Югурте встречу, во время которой всех спутников нумидийца перебили, а его самого в оковах выдали Сулле, и тот доставил его Марию.

Так закончилась эта война, изобиловавшая подкупами, изменами и предательством. Возвратившийся в Рим Гай Марий получил пышный триумф. Перед его колесницей гнали Югурту с двумя сыновьями, бывший царь был в пышном одеянии и в оковах. Однако прозвище «Нумидийский» осталось навечно закреплено не за Марием, а за Квинтом Цецилием Метеллом. Югурта после триумфа был брошен в подземную городскую тюрьму, где несколько дней его морили голодом, а затем умертвили. Одними из последних слов непокорного узника были «Как холодна ваша купальня».