Бункер МН29: как бельгийские солдаты защищали родину

Гарнизон МН29

В середине прошлого века маленькая Бельгия не обладала имперскими амбициями своих беспокойных соседей — Франции и Германии. Всё, чего хотел бельгийский король Леопольд III перед началом Второй мировой войны, — чтобы боши и лягушатники оставили Бельгию в покое и не мешали ей эксплуатировать своих негров в Конго. Однако дорога во Францию для немцев всегда лежала через Бельгию, и этот факт невозможно было игнорировать со времён Первой мировой.

У самой границы на пути немцев встали форты Льежского укреплённого района. Согласно довоенной бельгийской доктрине, форты не были автономными боевыми единицами. По сути они представляли собой хорошо защищённые артиллерийские батареи, которым следовало воевать в тесном взаимодействии с полевыми войсками.

Основным оружием фортов были скорострельные 75 и 120-мм орудия, размещённые в специальных «ныряющих» артиллерийских башнях. Орудия могли вести огонь во всех направлениях и обладали высокой скорострельностью.

Целью для них должны были стать полевые войска на марше, так что они обеспечивали отличный огневой контроль над местностью вокруг форта.

Форты были хорошо защищены — после Первой мировой войны бельгийцы добились того, чтобы казематы и галереи выдерживали попадание 420-мм снаряда. Но наряду с хорошей защищённостью и приличным вооружением у фортов имелась серьёзная проблема с целеуказанием; их возможности по обнаружению противника и корректировке огня были довольно небольшими.

Во-первых, на самих фортах находились наблюдательные пункты, однако их видимость была ограниченной. Во-вторых, у каждого форта имелась сеть собственных стационарных наблюдательных пунктах, расположенных в удалённых от форта бункерах, имевших телефонную связь с фортами. Проблема заключалась в незначительной автономности этих НП, невысоких возможностях для самозащиты и в том, что смена гарнизона проводилась только пешим порядком по территории, которую мог контролировать противник.

Бункер МН29 входил в систему постов наблюдения форта Батис и располагался у вершины холма Круа де Шарне, откуда открывался прекрасный вид на окружающую местность. Бункер состоял из двух отсеков, расположенных под землёй, и над поверхностью возвышался только бронекупол, откуда велось наблюдение. Подходы к нему прикрывались проволочными заграждениями и несколькими противопехотными минами. Рядом было отрыто несколько окопов, которые после объявления тревоги должны были занять подразделения полевых войск.

На небольшом удалении от МН29 располагался пулемётный дот МН28, также пустовавший в мирное время. Для самозащиты гарнизон мог использовать личное оружие — винтовки, пистолеты, ручные гранаты и ручной пулемёт, который вёл огонь через щели бронекупола. В качестве типового приёма самозащиты гарнизон мог вызывать огонь артиллерии форта на себя — бункер был в достаточной степени защищён от попаданий 75-мм снарядов, в то время как атакующие находились на открытой местности.

Попасть в бункер можно было, спустившись вниз по заглублённой лестнице к бронированной двери. Внутри имелись две двухъярусные кровати, небольшой запас пищи, воды и боеприпасов, а также печка, переносной туалет и телефон. Вентиляция и внутреннее освещение бункера осуществлялись за счёт механической вытяжки и ручной динамомашины.

Вообще внутреннее оснащение не предполагало постоянного пребывания гарнизона в бункере, поэтому до начала боевых действий личный состав проживал на расположенной рядом ферме Бауэров — на НП находилась дежурная смена.

Гарнизон МН29 состоял из пяти человек: сержанта Селеста Сервэ и рядовых Хьюберта Мертенса, Рене Бертона, Пьера Кэнона и Жана Шэне. Всех их мобилизовали в сентябре 1939 года — уже восемь месяцев они служили вместе. «За это время мы очень сдружились, наш гарнизон стал совсем как маленькая семья», — вспоминал Жан Шэне.

«Чтобы служба не казалась слишком скучной»

В ночь с 9 на 10 мая 1940 года части бельгийской армии подняли по тревоге. Солдаты с сожалением покинули ферму Бауэров. На прощание хозяева передали им несколько бутылок вина, «чтобы служба не казалось слишком скучной».

Сначала солдаты скептически отнеслись к объявленной тревоге, однако вскоре увидели в небе массу немецких самолётов, пролетавших у них над головой. Около пяти часов утра мимо бункера потянулись немногочисленные беженцы, среди которых был таможенный чиновник, сообщивший, что немцы перешли границу. Бойцы сняли таблички, указывавшие на границу минного поля, закрыли проходы в заграждениях и стали ждать подхода полевых войск, которые должны были заполнить позиции на холме и занять дот МН28.

Свои войска так и не появились, а вскоре после полудня наблюдатель бункера МН29 заметил первую колонну немцев, которую немедленно рассеял огонь пушек форта Батис. В течение дня бельгийская артиллерия четырежды открывала огонь по заявкам НП, и к вечеру немцы прекратили всякое движение войск в зоне наблюдения бункера.

Ночь прошла спокойно, и на рассвете гарнизон решил совершить вылазку на ферму Бауэров «за свежим хлебом». Когда трое бойцов приблизились к ферме, они заметили на ней солдат в серой униформе — это были немцы. Под градом пуль бельгийцы отступили к бункеру.

Когда за последним из них закрылась бронированная дверь, Сервэ спокойно вызвал огонь на себя.

Застигнутые снарядами на открытой местности, немцы отступили.

Во второй половине дня 11 мая в бункере раздался телефонный звонок. Форт «Эвень» запрашивал корректировку огня по группе немецких солдат, замеченных в саду северо-восточнее Круа де Шарне. Немцы подготавливали огневые позиции для крупнокалиберных орудий, которыми планировали сокрушить бельгийские форты. Проблема заключалась в том, что сад не было видно из бронекупола бункера — его скрывала вершина холма.

Для корректировки огня требовалось выбраться туда с переносным телефонным аппаратом — при том что вокруг бункера и на холме могли находиться немцы.

Месть за потерю

Рядовой Мертенс добровольно вызвался выполнить это задание. С пистолетом, биноклем и телефоном он пролез под проволочным заграждением и пополз на вершину холма в нескольких десятках метров от бункера, в то время как его товарищи заняли круговую оборону у входа в убежище. Мертенс уже скрылся из вида, когда немцы начали атаку на бункер крупными силами.

Сержант Сервэ понял, что Мертенс не успеет вернуться, — а имеющимся ручным оружием гарнизону не отбить атаку многочисленного противника — поэтому приказал солдатам укрыться в бункере и вновь вызвать огонь на себя. Разрывы снарядов вынудили немцев отойти, однако после того, как установилось затишье, Мертенс не появился. Солдаты предположили, что их товарищ либо погиб, либо был взят в плен противником, поскольку несколько немцев убежали в том же направлении, куда уполз Мертенс.

Уже стемнело, когда дежуривший в куполе сержант Сервэ уловил в темноте фигуру бегущего к бункеру человека. Он автоматически выстрелил и попал в цель. Когда Кэнон и Бертон вышли наружу, они с ужасом увидели, что пули их товарища сразили возвращавшегося Мертенса. Он был ещё жив, но в груди зияли две ужасные раны, а на губах вскипала кровавая пена — по-видимому были задеты лёгкие.

Бельгийцы занесли Мертенса в бункер и по телефону связались с фортом, запрашивая эвакуацию раненого.

Ответ был краток: помощи не будет, форт полностью окружён противником.

Ночь прошла без происшествий, однако к утру Мертенс начал задыхаться. Командир бункера приказал открыть дверь, чтобы впустить свежий воздух. Но стоило бельгийцам отворить дверь, как из окружавших бункер окопов внезапно выскочили несколько укрывавшихся там немцев. Дверь спешно закрыли; гарнизон вновь вызвал огонь артиллерии на себя, однако внутрь бункера успела залететь брошенная немцами дымовая шашка.

Удушливый дым быстро заполнил помещение. Солдаты натянули противогазы, однако раненый Мертенс, задыхаясь, срывал маску с лица, втягивая в лёгкие едкий дым. «Он ужасно страдал, хрипел, кричал и рыдал, и мы никак не могли ему помочь», — вспоминал Пьер Кэнон. — «Нам пришлось держать его за руки и за ноги, чтобы он не мог пошевелиться и снять противогаз».

Всё, что могли сделать его товарищи, — крутить по очереди рукоятку механического вентилятора, вытягивающего дым наружу, но на то, чтобы сделать атмосферу внутри бункера приемлемой для дыхания, ушло несколько часов.

Когда солдаты сняли маски, то увидели, что их товарищ потерял сознание. Той же ночью Хьюберт умер.

Тело Мертенса надо было похоронить до рассвета. Бойцы осторожно вышли из бункера на поверхность, проверяя, нет ли немцев в окопах — но те оказались пусты. Едва товарищи успели засыпать завёрнутое в одеяло тело землёй, как немцы, заметив движение у бункера, вновь атаковали их.

Бельгийцы поспешили в бункер, но бронированную дверь заклинило и они не смогли её вовремя закрыть. В образовавшуюся щель влетело две немецкие гранаты. Ловкий Шэне успел выбросить их обратно; все четверо налегли на дверь, которая, к счастью, наконец захлопнулась. После этого бункер вновь вызывал огонь на себя — немцам опять пришлось отступить.

В течение всего дня 13 мая поредевший гарнизон продолжал боевую работу. Немцам пришлось использовать дороги в зоне видимости бункера, и бойцы вызывали огонь артиллерии форта на противника.

«Так мы мстили врагу за смерть нашего друга».

Утром 14 мая обстановка стала очень напряжённой. Немцы заняли соседний бункер МН28, откуда обстреливали бронекупол МН29 из пулемёта. Воздух внутри бельгийского бункера был наполнен запахом пороха, дыма и крови. Закончилось топливо для печки, и солдаты страдали от холода.

Очень угнетала постоянная темнота, поскольку только один из солдат, дежуривший в бронекуполе, мог наслаждаться светом солнца. Электрические лампы, приводимые в действие от ручной динамомашины, или перегорели, или были разбиты. Заканчивались запасы воды и пищи. Но главное — бойцы начинали осознавать, что никто не придёт им на помощь, и не знали, что ждёт их в будущем.

Эта неизвестность угнетала.

Около полудня из-за двери раздались неожиданные звуки. Несколько немцев скрытно пробрались к входу в бункер и теперь пытались вскрыть дверь с помощью кувалды и зубила. Гарнизон через специальную трубу выкатил наружу несколько ручных гранат, разорвавшихся под дверью. Осколки перебили немцев на лестнице, один из атакующих был тяжело ранен.

«Мы слышали, как его сапог скребётся об дверь и как он зовёт товарищей».

Шестнадцатого мая немцы несколько раз пытались подобраться к бункеру, однако гарнизон отбил эти атаки огнём из пулемёта.

После наступления темноты противник начал новый штурм.

Немцы скрытно заняли окопы охранения и со всех сторон открыли плотный огонь по бронекуполу, вынудив пулемётчика укрыться внутри бункера. Сервэ и Бертон бросились к двери, приготовив гранаты — на случай если немцы попытаются выломать дверь. Шэне получил приказ вызывать огонь из форта на себя.

В этот момент что-то тяжёлое скатилось по лестнице, и через мгновение раздался мощный взрыв, выбивший дверь бункера. Сервэ и Бертон погибли на месте, Пьер Кэнон был тяжело ранен, а Шэне, находившийся дальше всех от места взрыва, получил тяжёлую контузию. В пролом вошли несколько немцев, осмотрели бункер и, посчитав его уничтоженным, ушли, забрав с собой раненого бельгийца. Шэне они приняли за мёртвого и оставили внутри разбитого поста.

Через несколько часов бельгийский солдат выбрался из укрытия, но едва лишь он добрался до фермы, где надеялся получить помощь, как его тоже захватили немцы.

Мемориал

Двадцать восьмого мая король Леопольд III принял условия капитуляции. В своём приказе он отдельно отметил мужество гарнизонов фортов Льежского укреплённого района, которые с самого начала вторжения вступили в бой с немцами и сражались с врагом в полном окружении. Ни один форт не был сдан противнику без боя, а форт «Танкремон» сдался только после объявления общей капитуляции Бельгии.

На месте боя гарнизона бункера МН29 открыли военный мемориал. А подвиг гарнизона даже вдохновил бельгийскую рок группу «Fireforce» на создание песни, посвящённой истории бункера.

Fireforce - MN29