Как большевики Азербайджан покорили: бронепоезда, пятая колонна и хитрая дипломатия

Край вечного раздора

Госпереворот в феврале 1917 года повлиял на Закавказье не меньше, чем на остальные части империи. Процесс шёл с некоторым запозданием, но при этом нёс сокрушительный заряд хаоса — в дополнение к тем сгусткам, что дремали в регионе и ранее.

Закавказье представляло собой мешанину самых разнообразных народов различных конфессий. Проживали они зачастую бок о бок, особенно в крупных городах. Сельская местность полнилась этническими анклавами. Народности друг друга не очень любили — вплоть до взаимных погромов; армянам и азербайджанцам (тогда их называли «татарами») не рекомендовалось даже просто появляться в «чужом» районе.

Их перестрелки не были единственной проблемой Закавказья. После Октябрьского переворота оно фактически стало независимой от центра областью — и на него тут же покусились турки, ведь с уходом русской армии кавказский театр военных действий стал единственным местом, где они могли одерживать победы.

Закавказьем «рулили» три крупные силы — грузины, азербайджанцы и армяне.

Делали они это, конечно, в стиле Крылова — как лебедь, рак и щука, и противостоять турецкому наступлению не могли.

Удержаться получилось чудом — грузинам удалось рывком броситься под немцев. Но даже с учётом этого беспорядок в крае всё равно стоял жуткий: всюду орудовали бандиты. Полноценно полагаться на связь и пути сообщения было нельзя — где-то не имелось оборудования, где-то оно ломалось, а где-то разъехались или даже были убиты технические специалисты.

С каждым годом независимости от Москвы Закавказье всё глубже погружалось в пучину хаоса и экономического «ничего».

Дошедшие руки

Москве было чем заняться. Корнилов, Деникин, Колчак, Юденич, интервенты, внутренние проблемы… До 1920 года все вокруг планомерно пыталось эту самую «Москву» убить.

Но решать кавказский вопрос требовалось как только высвободятся руки. Там, в Баку и Грозном, находился стратегический ресурс — нефть. Даже в случае победы в Гражданской войне надеяться на уверенное развитие без регулярного поступления «чёрного золота» было нельзя — сибирские месторождения ещё только предстояло открыть и освоить в весьма отдалённом будущем.

Когда, например, речь шла о грозненской нефти и своевольных горцах Северного Кавказа, Москва церемониться не собиралась.

Владимир Ильич был прост и решителен: «Нам позарезу нужна нефть, обдумайте манифест населению… мы перережем всех, если испортят нефтяные промыслы, и, наоборот, даруем жизнь всем, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости».

Но для Азербайджана у большевиков имелись другие способы.

Тонкий подход

А ещё у них был здоровенный козырь в рукаве — хорошие отношения с уже кемалистской Турцией. Последнюю в те времена крепко лупили все, кому не лень, — на повестке дня стоял вопрос, как бы не потерять государственность.

Туркам отчаянно требовались золото и оружие. У Москвы было и то и другое, но — «услуга за услугу». Теперь турецкие эмиссары, которые заполнили Закавказье, а до этого усердно «раскачивали лодку», пытались повлиять на то, чтобы мусульманское население вело себя спокойно и поддерживало большевиков.

Не забыли красные и про меньшевистскую Грузию — Советская Россия умело играла на желании грузин получить мировое признание. Она начала переговоры с Тифлисом по заключению мирного договора. По сути, это было не очень длинное перемирие, но грузины об этом, разумеется, не знали — или не хотели знать.

В любом случае, на их нейтралитет вполне можно было рассчитывать.

Ещё одна колонна

Не забыли большевики и про давно отработанный метод — подготовку восстания в крупном индустриальном центре. Таковым должен был стать Баку — самый большой город в Азербайджанской республике.

Красные сноровисто и умело формировали вооружённые отряды из рабочего и партийного актива. Проблем с обеспечением оружием в хаотичной, бедной и коррумпированной стране не было.

Выступление стартовало 27 апреля 1920 года. Все действовали по отработанной ещё в Петрограде схеме — почта, вокзал, телеграф. Полицейские и военные окружались и без особых проблем разоружались. Парламенту республики выдвинули ультиматум — передать власть в руки большевистского ревкома. Это было сделано довольно быстро — не прошло и суток.

Правительство попыталось сбежать из Баку, но образование альтернативного центра силы пресёк турецкий отряд, схвативший беглецов и передавший их красным. Хорошие отношения с кемалистами окупали себя сторицей.

Шок и трепет

Параллельно с действиями восставших в Баку началось движение и на советско-азербайджанской границе. В дело вступила 11-я армия красных. В авангарде наступления шли четыре бронепоезда с двумя ротами десанта.

Возглавлял их Михаил Ефремов — человек, который потом стал известен всей стране после гибели в окружении его небольшой армии во время сражений под Вязьмой.

Бронепоезда мчались как наскипидаренные — одно их появление вызывало в рядах азербайджанских солдат грандиозную панику.

Где-то играло отвратительное экономическое положение республики — многие были не прочь поправить его возвращением Азербайджана в Россию. Где-то — страх перед серьёзной и хорошо организованной военной силой. Где-то — огромная большевистская работа по разложению войск. А где-то всё вместе.

Результат оказался один — боёв было мало, все скоротечные; враг бежал и не смел организованное сопротивление.

В результате бронепоезда вошли в Баку уже в пять утра 28 апреля. А 30-го до города добрались и главные силы 11-й армии.

А ещё на Баку перебазировались корабли Волжско-Каспийской флотилии. Вскоре им предстояли взятие Ленкорани и рейд на находящийся в британских руках персидский порт Энзели. В итоге дело едва не обернулось Персидской советской республикой.

Большой приз

Усилиями повстанческих отрядов удалось предотвратить любые диверсии на нефтяных объектах — тут Москва могла быть довольна. Помимо пригодных к эксплуатации мощностей, захватили ещё 300 миллионов пудов «чёрного золота». В довесок к этому «прилагались» ещё и неповреждённые суда торгового флота.

Также Азербайджан не стал для большевиков большой партизанской занозой, чего вполне можно было ожидать от закавказского, да ещё и мусульманского региона. Причиной тому были всё те же договорённости с турками — особо бузить никто из местных не собирался.

Устанавливались связи даже со старыми царскими генералами. Ценным приобретением оказался Самет-Бек-Садык-Бек Мехмандаров, военный министр Азербайджанской республики, в прошлом — генерал от артиллерии в Русской императорской армии. Мехмандаров явно обладал державным складом ума — когда завертелась «заварушка», он приказал своим подчинённым работать как обычно, ущерба не наносить, дела преемникам передавать в наибольшем возможном порядке. После советизации Азербайджана экс-генерал поступил на службу новой власти и умер своей смертью в 1931 году.

В общем, с Азербайджаном проблем не было. Вспыхнул, правда, мятеж в Гяндже — колыбели азербайджанского национализма, — но на фоне как Гражданской войны, так и Кавказа/Закавказья в целом это были цветочки по сравнению с тем, что ожидалось.

Обрадованный быстрым, практически бескровным успехом, Орджоникидзе навострил лыжи к следующим кандидатам на советизацию — Грузии и Армении. Впрочем, эту историю мы расскажем в следующий раз.