Как египтянам жилось во времена Эхнатона, или История первого тоталитарного государства

Знали бы вы, как мы любим диктаторов и тиранов, просто не можем без них прожить (конечно, любим мы их в уютно препарированном виде на страницах нашего замечательного сайта, а в реальной жизни они нам нравятся гораздо меньше). Все-таки очень любопытно изучать человека, которому достается в руки фактически всемогущество, и удивляться тому, какую скучную и страшную ерунду обычно человек тут же начинает творить.

И как-то несправедливо до сих пор получалось, что, шастая по эпохам и континентам в поисках самых людоедистых кровожадин, мы до сих пор игнорировали их общего прапрапра… дедушку. Возможно, потому, что уж очень хорошо его обставили потомки: на их фоне самый первый полновластный диктатор в истории выглядит как-то безобидно.

И все-таки справедливость должна торжествовать. Итак, встречаем: Аменхотеп IV, он же Эхнатон, краса и кошмар Египта, что на Ниле!

Чтобы ты так жил

Итак, ты египтянин эпохи 18-й династии, живешь во время, которое будет называться Новым царством. Новое оно только по меркам Египта, конечно. Вообще же на дворе XIV век до нашей эры, Моисей родится только через сто лет, до рождения Будды Шакьямуни планете еще предстоит 800 раз облететь вокруг Солнца, все прочие творцы империй и религий вообще скрыты в плотном мраке грядущего.

Из знакомых твоим бывшим современникам народов есть только евреи и ливийцы с сирийцами, да будущие древние греки потихоньку шебуршат в своей крито-микенской культуре, лабиринты строят. Где-то далеко на востоке есть государство Шан-Инь, которое пока только готовится когда-нибудь стать Китаем. Есть Индия с множеством царств. Ну и Месопотамия, конечно, вавилонствует вовсю.

Но нет великолепнее цивилизации, чем египетская. Это земля, любимая богами. Плодородные почвы ее питают множество людей, а щедрый Нил поит их. Живут египтяне по большей части в больших городах с многоэтажными домами, широкими улицами, роскошными дворцами и цветущими садами.

У тебя самого есть премилый трехэтажный домик почти что в респектабельном квартале столицы Верхнего Египта, города Нэ (греки потом назвали его Фивами).

В саду у тебя растут финики, инжиры и старый сикомор (огромное дерево, дающее плоды, похожие на инжир, но только мельче, слаще и нежно-розового цвета). В городе исправно работают водопровод и канализация, поэтому твой дом чист и опрятен. Он наполнен красивой инкрустированной мебелью, дорогой каменной посудой. Хозяйство там ведут две немолодые сирийские рабыни, которых еще твой дед привез с войны совсем девчонками, но ты нанял в помощь Немед и Суби пару приходящих свободных служанок.

Твой дом полон детского крика, ибо, как всякий египтянин, ты женился рано, а с медициной у вас все отлично, дети в массе своей выживают, и к двадцати пяти годам у тебя уже имеется шесть развеселых отпрысков разного пола. И ничего страшного, еда в Египте, хвала богам, дешевая, в одежде дети не нуждаются, ибо до десяти лет бегают в основном голыми — и мальчики, и девочки. А еще у тебя в доме есть кошки, собаки, пара ручных обезьян и нильский гусь — здоровенная злющая сволочь, которую египтяне всегда очень уважали за мерзкий характер и держали дома как любимца семьи и верного товарища по детским играм.

Содержать все это хозяйство не так трудно, как может показаться твоему далекому-далекому, замученному пробками и ипотеками потомку.

Во-первых, ты работаешь. Например, помощником придворного составителя календарей. Это почти как быть программистом: сидишь и вычисляешь по таблицам, в какой день десятидневного цикла человеку по имени Хори правильнее всего брить голову, чтобы на него не наслали чирьев злые духи пустыни.

Во-вторых, у тебя есть небольшое поместье вверх по течению Нила. Вы всей семьей уезжаете туда в сухой сезон, когда в городе тяжело найти прохладу, даже если гулять весь день на набережной у реки. Само поместье приносит немного ячменя, чуток овощей, толику винограда, но главное — на его землях находится гробница Аменемуиа, царедворца великого фараона Яхмоса. За то, что твой управитель ухаживает за ней, а сам ты бдительно следишь, чтобы заупокойные службы в честь вельможи проводились регулярно и достойно, ты получаешь ежегодное вознаграждение из государственной казны, позволяющее тебе и безбедно жить, и платить немаленькие египетские налоги. Так что ты — один из немногих счастливчиков, которые могут похвастаться тем, что им никогда не отвешивали на городской площади дисциплинарных палок как неисправным должникам.

Кушаешь ты хорошо. Говядину в Египте едят ежедневно даже рабы. Она не слишком высоко ценится, египтяне больше любят утятину, курятину и мясо диких пустынных газелей. Кроме того, они едят нильскую рыбу, что вызывает брезгливость у окружающих народов, так как к рыбе многие из них совершенно не приучены. Фрукты, овощи и сладости едят в любое время дня, сладкое вино также всегда стоит под рукой в кувшинах на низких столиках. Конечно, и в Египте бывают голодные годы. Плохой разлив Нила грозит стране серьезными проблемами, поэтому тут принято делать государственные хлебные запасы на случай тощих лет.

Но в целом египтяне живут по меркам тогдашнего человечества бессовестно хорошо. Они носят тонкие и легкие льняные одежды, пользуются косметикой и благовониями, обожают танцы, музыку и поэзию — сибаритствуют, одним словом. Ведь пока большинство двуногих вело отчаянную борьбу за выживание, эти счастливчики могли позволить себе создавать письменность, литературу, бюрократию, юрис­пруденцию, изучать медицину, химию, ботанику, математику, астрономию…

И каждый знает, что благодарить за это надо богов. Желательно всех. Начиная от великих вроде владыки солнца Ра, хранителя плодородия Озириса и матери всего Исиды и кончая самой мелочью типа уродливого Беса, чье кривляющееся лицо вырезают на ножках кроватей и стульев, чтобы отпугивать его страшной физиономией мышей и вредных насекомых. Уж чего-чего, а богов в Египте в избытке.

А еще в Египте есть фараон, он тоже практически бог. На данный момент ваш бог — молодой Аменхотеп IV.

Фараон я или кто?

На трон Аменхотеп взошел в восемнадцать лет, и естественно, что первые годы он в основном учился сидеть на нем с мудрым выражением лица, пока страной управляла его мать — Тия. Царица была дама умная, чудесно ориентировалась как во внутренней, так и во внешней политике. Соседи при ней держались тише воды, ниже травы, получая взамен приятные подарки за хорошее поведение. И в целом все обстояло прекрасно. Пока мальчик не подрос и не начал задавать вопросы. Примерно такие.

• «Если я — земное воплощение бога, то почему жрецы все время говорят, что я должен делать?»

• «А если жрецы такие умные, то почему они все время грызутся между собой, как и их боги, а я должен бесконечно улаживать их споры?»

• «Если Египет — самая мощная держава в мире, почему это мы посылаем соседям, всяким смрадным хеттам и волосатым вавилонянам, золото, а не они нам?»

• «Почему мне все время запрещают отдавать государственные распоряжения, объясняя это тем, что все немедленно рухнет, если поступать так, как хочу я?»

Вопросы, что и говорить, были вполне понятны. Непонятными были ответы. И в конце концов фараон аккуратно отправил маму в роскошное загородное поместье и принялся управлять сам с помощью своей прелестной жены, которая, между прочим, была Нефертити.

Да-да, та самая. До того как стать женой Аменхотепа IV, она, судя по всему, являлась наложницей его отца, но для Египта это было делом обычным. Инцест во всех видах для фараонов был практически обязательным, и наложница досталась в жены юноше лишь потому, что у него не было подходящей по возрасту сестры или тетки. Обычно близкородственные браки считались наиболее подходящими для царской семьи.

Надо сказать, что фараоны в Египте пользовались полным правом делать то, что в голову взбредет. Им не приходилось иметь дело ни с парламентами, ни с избирателями, ни с законами; любой их приказ рассматривался как веление судьбы. Официально.

Ну а неофициально, конечно, сотни вельмож и тысячи жрецов исправно делали вид, что государством правят не они, а фараон. Тем не менее формально желание фараона было неоспоримо, даже если бы он пожелал, чтобы с завтрашнего утра все его подданные ходили на голове. Правда, будущих фараонов обычно с младенчества воспитывали так, чтобы отбить у них всякую охоту желать неправильных вещей. Но тут Тия, похоже, оплошала.

Возможно, слабое здоровье мальчика (а паренек с самого рождения был хилым и болезненным) не позволило как следует заниматься его воспитанием, в котором по египетской традиции немалую роль играли плетки из кожи гиппопотама.

И вот дефицит гиппопотамов в жизни Аменхотепа IV привел к тому, что он принял несколько решений, которые всем египтянам нужно было немедленно исполнить.

Решение первое

Всех старых богов мы отправляем на свалку истории. С завтрашнего дня верить можно только в единого и неделимого бога солнца Атона, чьим возлюбленным сыном является фараон, берущий по такому поводу себе новое имя Эхнатон («Славься, Атон!»).

Все шакалоголовые анубисы, крокодилоголовые себеки и вот эта, с рогами, и вот та, с хвостом, объявляются вредными духами, и поклоняться им (ныне не разрешается. Жрецы этих культов снимаются с довольствия, земли их храмов мы конфискуем. А верховным жрецом Атона будет, разумеется, сам фараон.
Возражения есть?

Надо сказать, что до тех пор идеи монотеизма не то чтобы были распространены по Египту — их вообще не наблюдалось ни у одного из народов той эпохи. Даже ревнивый иудейский Иегова был еще Элохим, то есть не богом, а богами, и только-только обретал свою моносущность (кстати, ряд исследователей считают, что именно тогда евреи, находившиеся на тот момент в Египте, и стали носителями идеи монотеистического культа с легкой руки фараона). То есть это была решительная и пугающая инновация.

Но фараона тоже можно понять. Куда проще иметь дело с одним богом, одним культом и одной жреческой компанией, чем разбираться с сотней богов и их порой противоречащими друг другу требованиями. И народ, объединенный верой в одного создателя, куда предсказуемее народа, в котором поклонники Гора по выходным непременно дерутся на рынке с поклонниками Сета, выясняя, чей бог круче.

Решение второе

Нам наплевать на наших соседей. Мы не посылаем им больше даров, не ведем всяких хитроумных политик. И вообще, кто осмелится напасть на Египет? Только сумасшедший. Так что мы просто игнорируем все, что происходит не в Египте, и не лезем в дела чужих стран.

Это решение еще при жизни Эхнатона пришлось пересмот­реть: выяснилось, что внешняя политика все-таки вещь важная для фараона, который хочет, чтобы на его границах не происходила бесконечная партизанская война, а товары исправно экспортировались и импортировались. Тем не менее Эхнатон оказался настолько бездарен в дипломатическом отношении, что еще много лет Египту пришлось приводить в порядок дела, совершенно запутанные этим фараоном.

Решение третье

Переезжаем! Этот город уродлив, улицы в нем тесны, а нравы живущих тут людей подобны нравам обезьян. Мы построим новую великую столицу — с широкими проспектами и роскошными дворцами, с храмами Атона. Мы будем проводить на ее площадях свои праздники, которые я еще придумаю.

Мы создадим новый дивный мир! В общем, дорогие чиновники, ремесленники и прочие горожане, давайте-ка пакуйте вещи и скидывайтесь на строителей. Место я уже выбрал: это прекрасный кусок пустыни в трехстах километрах отсюда. Город будет называться Ахетатон, и мы все в него едем. На сборы вам дается два года, а потом — кто не переехал, я не виноват!

В мировой истории Эхнатон — не единственный царь, волевым решением перенесший столицу на пустое место. Подобное вытворял, например, Петр I, а до него — японские владыки, тоже любившие потаскать туда-сюда стольный град. Но, в отличие от русских и японцев, которые строили дома по большей части из дерева (а японцы так вообще из бумаги), египтяне не были так мобильны.

Дерево в Египте ценилось очень высоко и было редкостью, дома возводились из кирпича, а дворцы — из камня. История с переездом сразу разорила фактически всех жителей столицы, но при этом не обогатила строителей, так как оплата их труда по решению фараона была совершенно мизерной. Но решение фараона выше закона. Пять царских зодчих — Пареннефер, Туту, Хатиан, Май и Маанахтутеф — за несколько недель начертили планы города. И вскоре по Нилу поползли ладьи, а по дороге потянулись повозки: египтяне отправлялись строить себе новый город.

До конца правления Эхнатона стройка и ремонт так и не завершится. Тут все время будут рубить, пилить, высекать, обжигать и красить, город будет завален кучами строительного мусора, на которые будут натыкаться спустя три с лишним тысячи лет археологи.

Новая столица — новые порядки

И ты, наш древний египтянин, лишенный родных богов, привычного дохода и семейного уюта, тоже пустился в странствие, чтобы заселить выделенный тебе участок земли. В ближайшие годы ты и твоя семья будете ютиться в палатках и спешно слепленных из глины сараях. Так как все кирпичные рабочие и камнетесы заняты на возведении храмовых и дворцовых комплексов, твои старые служанки, дети и ты сам будете месить глину для кирпичей.

В новом городе начнутся перебои с поставкой продовольствия. По ночам разбойники с легкостью станут похищать из стоящих практически на улицах сундуков ткани и драгоценности. Отсутствие водоснабжения и канализации приведет к распространению заразных заболеваний. Твоя жизнь будет лежать в руинах, освещаемых жестоким и равнодушным новым богом.

Но недовольство ты высказывать, конечно, не станешь. На площадях можно целыми днями любоваться тем, как верные слуги фараона тростниковыми палками выколачивают из недовольных привычку ворчать на фараона вслух. У этих слуг много сил, они не устают бить. Ведь у них хорошее довольствие: им ежедневно выдают по две миски пшеничной похлебки, три головки чеснока, одну дыню, кусок говядины и две связки латука.

Так как ты сейчас работаешь на мелкой должности в податной инспекции (календари как традиция, тесно связанная с запрещенными богами, тоже в немилости), то твоего пайка не хватает на то, чтобы кормить семью и слуг, и твоя жена по дешевке распродает свои украшения из бирюзы и ляпис-лазури.

Зато раз в десять дней все неумытые и голодные горожане могут собираться вдоль центральной улицы и смотреть на немыслимое раньше представление: сам фараон со своей женой будет ехать вдоль города на службу в храм Атона, где лично проведет богослужение как верховный жрец и земное воплощение бога.

Раньше такое было невозможно. Фараон не открывал свой лик всякому смертному, и даже статуи бывших правителей почти не имели портретного сходства с ними: это были идеальные лица с идеальными телами в царских регалиях.

А нынешний требует, чтобы картины и статуи изображали его таким, как он есть: с неестественно вытянутым черепом, некрасивым лицом, огромными ушами, отвисшим животом и глазами навыкате. Остается удивляться, какое странное, какое нелепое вместилище выбрал для своего воплощения новый бог.

И вообще, в изображениях фараона нет ничего величественного и сакрального: резчики и художники не показывают его попирающим пятой врага, или охотящимся на диких зверей, или управляющим боевой колесницей. Почти на всех портретах фараон в кругу семьи, с младенцами-дочками на коленях, обнимающийся с женой.Как будто он такой же, как обычные люди. А если он такой же, то какого Беса мы вообще его слушаемся и сидим тут на кучах свай и штукатурки в неприглядном виде?!

Эхнатон как живой

На досуге фараон пишет поэтические гимны в честь Атона. Кстати, один из них в сильно измененном виде можно найти в библейских псалмах. Повторим, что евреи в то время жили в основном в Египте и тоже вынуждены были принимать участие во всех описываемых событиях — обычно в качестве слуг, в том числе и самого фараона.

Сохранившееся творчество Эхнатона на самом деле выглядит очень хорошо. Настолько хорошо, что не переводятся фанфики, посвященные тому, что на самом деле этот фараон — путешественник во времени, века этак из двадцатого. Иначе откуда ему было разжиться столь сложной поэтикой, невозможной в ту эпоху?

Единственный бог,
Несравненный единственный бог,
Ты создатель земли
И всего, что на ней живет.
Ты один сочинил из себя и людей, и животных.
И в сердце моем — только ты,
И только в моем сердце ты,
Позволяешь познать свой замысел
Мне, Неферхенру-Ра-Уаэнра,
Тому, кого выбрал ты сыном…

Эмоциональность и чувствительность Эхнатона ощущается буквально во всем, что связано с ним. Нам известно, что фараон мучительно тяжело переживал смерть маленькой дочки, одной из шести своих дочерей от Нефертити. Ребенок, видимо, подхватил блуждавшую по строящемуся городу заразу и сгорел за несколько дней, после чего фараон впал в столь тяжелую депрессию, что это отмечали все хронисты того времени.

Не единственный сын (это еще было бы понятно для условий эпохи), а дочь, почти младенец, да еще одна из шести, — печально, конечно, но вовсе не повод для всенародного траура, объявленного фараоном.

Похоже, что именно со смертью дочери Эхнатон впервые в жизни перестал ощущать себя безоговорочно возлюбленным сыном бога и впервые задался общим для всех смертных вопросом: за что?!

Хвалебных гимнов он больше не пишет. После гибели дочери отдаляется от жены, которая, видимо, обвиняла его в смерти ребенка, и в конце концов фактически разводится с Нефертити, отправив ее жить в дальний дворец. Его новой женой становится юная девушка по имени Киа, но брак оказывается неудачным, и следующей супругой Эхнатона будет его старшая дочь от Нефертити, Меритатон. Ну да, фараонские штучки.

Нам все это может не нравиться, и, видимо, не в восторге от происходящего была и Нефертити. Пока Меритатон рожает своему папе очередной выводок дочек-внучек, Нефертити бережно воспитывает в своем дворце мальчика из царского рода, официального наследника Эхнатона, не имевшего мужского потомства. Мальчику Тутанхамону подробно и регулярно рассказывается, как плохой дядя Эхнатон оскорбляет богов, обижает людей и какая он вообще бяка. И, видимо, Эхнатон понял — случись что, и дело его жизни будет загублено на корню.

Находится он в положении безвыходном: Тутанхамон — единственный легитимный его наследник, нет никого, кто был бы ближе к трону, чем он. Тогда Эхнатон проделывает следующий финт ушами. Он объявляет соправительницей, вторым фараоном, свою дочь-супругу Меритатон, после чего выдает ее замуж за своего единомышленника, верного слугу и дальнего родственника Сменхкару и назначает наследником уже его. Все-таки зять и муж, можно сказать, фараона. Однако Сменхкара подвел Эхнатона: он умер вскоре после бракосочетания все от той же распространявшейся в Ахетатоне заразы.

Все вернется к своему началу

Неизвестно, чем бы все закончилось, но в 38 лет Эхнатон неожиданно умер. Либо он стал жертвой устроенной им эпидемии, либо его отравили. Лишь небольшая часть историков все-таки предполагает, что причиной смерти стали врожденные болячки Эхнатона (по сохранившимся портретам ему выставили до десятка предполагаемых диагнозов, включая такие неприятные, как синдром Марфана и эпилепсия).

И все, что он создал, немедленно закончилось.

В считанные недели люди потянулись обратно в Фивы. Болезни вскоре пошли на убыль. Жрецы вернулись в храмы своих богов. И твое семейство наконец смогло вкусить почти забытый домашний уют, после того как выгнало компанию нищих, захвативших пустовавший все это время дом, и уничтожило следы их пребывания в нем.

А пустыня тем временем уничтожала Ахетатон, занося песками его дворцы, стелы, мостовые и парки, где так и не успели зазеленеть высокие деревья, которые должны были давать тень ищущим прохлады.

Имя Эхнатона стирали с фресок и барельефов. Чиновники вымарывали его со служебных папирусов. Отныне официальным наименованием фараона-инноватора на века станут его посмертные прозвища: Отступник, Предатель и Злодей.

И, в общем, всем было на что обижаться. За двадцать с небольшим лет своего правления Эхнатон сумел фактически разрушить экономику Египта, подорвать его военную мощь и привести страну на порог разрухи.

Конечно, он хотел как лучше. Но чаще всего самое плохое, что может случиться со страной, — это отчаянное желание правителей немедленно сделать ее лучше. На собственное усмотрение.

Египетские изобретения

Выплавка бронзы и железа, водяные насосы, бумага и чернила, календарь на 365 дней, системы водоснабжения и орошения — египтяне вообще напридумывали массу всего революционного. Некоторыми их изобретениями мы пользуемся до сих пор.

Мыло

Рецепты, найденные при раскопках, практически полностью повторяют те, которыми пользуются современные мыловары: животные жиры, щелочь и отдушка. То есть египтянин за утренним туалетом держал в руках примерно такой же кусок мыла, каким с утра пользовался ты. Жидкое мыло, кстати, они тоже придумали.

Зубная паста

Она делалась из смесей смол, благовоний и тертого мела, хранилась в маленьких горшочках. А начищались зубы кисточкой из тростника.

Кирпичи

Обжигать глину самостоятельно научились многие народы, а вот изготовлять из нее брикетики и складывать из них дома додумались только египтяне. При дефиците дерева это было гениальное решение.

Презервативы

Чадолюбие чадолюбием, но перенаселенность в крупных городах давала себя знать. Найденные в гробницах презервативы (как же обойтись без них в загробном мире?) сделаны из льна и сохранили остатки льняного же масла, которым они были пропитаны.

Солнечные очки

Атон в тех краях шпарит, как известно, нещадно, поэтому простые египтяне носили над глазами козырьки из папируса, а для богатых вельмож изготовляли нечто вроде пенсне из двух пластинок прозрачного камня, скрепленных золотой оправой.