Как спартанец Ксантипп спас Карфаген от разрушения

Покорение Италии, победа над Пирром и сицилийский вопрос

III век до нашей эры является, пожалуй, важнейшим для Средиземноморья и во многом определяющим для всей мировой истории. В начале столетия взоры всей ойкумены были обращены на восток, где преемники и потомки Александра Македонского боролись за власть, сражаясь друг с другом. В конце века набравшая силу Римская республика затмила собой все остальные государства того времени и одержала верх над своим главным врагом — Карфагеном. Но так ли безальтернативна была победа Рима над своим африканским соседом?

В конце 275 года до н. э. могучий противник римлян — царь Пирр покинул Италию, так и не сумев сломить волю и дух римской армии и основать новую империю на западе. Война с Пирром многому научила римлян — даже знаменитый римский лагерь «каструм» был заимствован ими от царя. Более того, именно Пирр первым познакомил уроженцев Лация с «танками древности» — боевыми слонами.

Успехи в борьбе с великим полководцем привели окончательному покорению римлянами апеннинской части Великой Греции — плеяды греческих городов-колоний, выведенных эллинами ещё в VII-V веках. Амбиции Рима росли, и в сенате с жадностью поглядывали на Сицилию с её многочисленными городами и плодородными полями. Дело осложнялось тем, что на острове уже присутствовали две силы — Сиракузы, только что с отстоявшие свою независимость с помощью Пирра, и Карфаген, ведущий активную экспансию по всему Средиземноморью и едва не покоривший Сицилию целиком. Ни расклад сил на острове, ни тот факт, что пунийцы буквально ещё несколько лет назад были союзниками Рима в борьбе с Пирром, не смутили ни римский сенат, ни римский народ. Оставалось лишь найти повод к вторжению.

Предлогом для начала войны послужило обращение разбойников-марметинцев, не один год терроризировавших Сицилию, но разгромленных Пирром и сиракузянами, принять их в качестве союзников под крыло Рима. Итог был закономерен — пунийцы потребовали римлян отказаться от своих намерений, а наткнувшись на глухоту патрициев в 264 году до н. э. объявили италикам войну. Иронично, что несколькими годами ранее покидая Сицилию Пирр по преданию воскликнул: «Какое поле боя мы оставляем римлянам и карфагенянам!» И был прав.

Первая Пуническая война

Карфаген был мощным торговым государством Западного Средиземноморья: удачное расположение, традиции финикийских мореплавателей и талант руководителей позволили ему добиться больших успехов, поставив под контроль значительную часть товарооборота всей ойкумены. К началу войны с Римом город не имел армии в собственно эллинистическом понимании — войско формировалось из наёмников, набираемых на время кампании, влияние полководцев на принятие политических решений было минимальным, как и участие простых карфагенян в жизни армии. Пунийцы были, прежде всего, мореходами, а воевали за них те, чьи услуги они были готовы оплачивать.

Разумеется, что такая армия не отличалась ни традициями, ни высоким боевым духом и подходила для небольших военных акций и борьбы с заведомо более слабым противником, но никак не с римлянами, чья армия состояла из граждан, возглавляемых политиками с широкими полномочиями не только военного, но и политического характера. И очень скоро карфагенские военачальники поняли это на собственном опыте.

Первая крупная операция войны, развернувшаяся под сицилийской Мессаной, продемонстрировала всё несовершенство карфагенской военной организации — несмотря на частные успехи, пунийцам не только не удалось одолеть неприятеля, но, более того, в решающем сражении карфагенская пехота не выдержала атаки римлян и бежала с поля боя. Ни последующий бой при Акраганте в 262 году, ни попытки пунийцев высадиться в Италии не принесли им удачи — даже хвалёные слоны, с которыми карфагенян познакомил всё тот же Пирр, не помогали — не имея опытных стратегов, в карфагенской армии попросту не знали, как правильно применять элефантерию, чтобы одержать верх над тяжёлой пехотой противника. В Риме, тем временем, созрел дерзкий план — ударить в самое сердце неприятеля и высадившись в Африке принудить Карфагенян к миру на условиях римлян, в руках которых уже оказалась большая часть Сицилии.

Высадка в Африке

В 256 году на восточном берегу Тунисского залива высадилась большая римская армия во главе с консулами Марком Атилием Регулом и Луцием Манлием Вольсоном. Это было большим успехом Республики — ещё несколько лет назад превосходство карфагенян на море было столь неоспоримым, что Пирр для успешной экспедиции в Африку намеревался построить в Сиракузах, имевших богатый опыт кораблестроения, не менее двухсот кораблей.

С ходу захватив опорный пункт на побережье консулы принялись планомерно захватывать территории и города вокруг неприятельской столицы, удушая карфагенскую экономику и лишая город продовольствия. Спустя несколько месяцев одна из консульских армий была отозвана домой с богатой добычей, однако это не помешало оставшемуся в Африке Регулу продолжать затягивать петлю на шее карфагенян — вскоре он захватил город Адис, отрезав неприятеля от Триполитании и Киренаики. Подошедшая было на выручку карфагенская армия расположилась лагерем в холмистой местности, где ни конница, ни слоны, составлявшие сильные стороны пунийцев, не могли использоваться достаточно эффективно.

Карфагенские командиры рассчитывали дождаться утра, спуститься на равнину и атаковать неприятеля, однако, консул Регул разгадал замысел неприятеля, упредил его в развёртывании и навязал сражение в невыгодных для противника условиях. Результат был закономерен — карфагенская армия была наголову разбита, потеряв большую часть сил (по оценкам античных авторов — 17−18 тысяч осталось лежать на поле боя и ещё 5 тысяч были взяты в плен), лагерь достался римлянам, удалось спасти лишь слонов и конницу, и всё это всего в нескольких переходах от самого Карфагена! Всего за несколько лет судьба города сделала крутой поворот — теперь ему угрожала не просто потеря Сицилии, но само существование Карфагена было поставлено под угрозу. Пунийские послы попытались добиться заключения мира на сколько-нибудь приемлемых условиях, но опьянённый успехом Регул и не думал об этом, фактически потребовав от неприятеля капитуляции. В Риме готовились отпраздновать скорое завершение войны и победу над не таким уж могучим Карфагеном, но тут в дело вмешался случай.

Реформы спартанца Ксантиппа

«Около этого времени прибыл в Карфаген один из раньше посланных в Элладу вербовщиков с огромным числом наемников. В среде их был некий лакедемонец Ксантипп, человек лаконского воспитания, превосходно испытанный в военном деле» — пишет историк Полибий о событии, изменившем историю Карфагена. Мы мало знаем о прошлом полководца, но можно точно сказать, что это был «муж опытнейший в военном искусстве» с богатым «практическим опытом», что свидетельствует в пользу того, что Ксантипп был участником походов царя Пирра.

Об этом же говорит схожесть мышления полководцев и характера их преобразований: Ксантипп, едва сойдя на берег, принялся выяснять сильные и слабые стороны карфагенской армии, её военный потенциал и наличные силы, оставшиеся после поражения при Адисе. Разумность его речей и доводов сослужили ему добрую славу — очень скоро он стал известен не только среди наёмников, но и в самом Карфагене. В Ксантиппе многие увидели спасителя города, и он был назначен «рабимаханатом» — главнокомандующим карфагенской армией. Это был исключительный случай, ещё раз доказывающий насколько серьёзным было положение зимой 256/255 годов — пост командующего занимали исключительно представители правящей аристократии, ревниво охраняя его от посягательств даже собственных граждан, не говоря о иноземцах.

Приняв командование Ксантипп тут же принялся за реорганизацию армии, терпевшей поражение за поражением. Слабую сторону карфагенян — отсутствие линейной пехоты со сложившимися традициями боя и дисциплиной полководец планировал компенсировать прибывшими наёмниками, а всё внимание сосредоточить на преимуществах — коннице и слонах. Кавалерия пунийцев частично комплектовалась из самих горожан, но по большей части состояла из наёмников, особенно знаменитых нумидийцев — неутомимых застрельщиков и преследователей. Такая кавалерия не могла проламывать порядки противника подобно рыцарям или катафрактам, но была незаменима при фланговых обходах и ударах в тыл. Слоны же требовали ещё большего искусства при их применении, так как легко могли выйти из повиновения и причинить больше вреда собственным войскам чем неприятелю.

Как показали дальнейшие события, Ксантипп оказался талантливым организатором и выдающимся полководцем. Командующий не спешил вступать в бой — первые месяцы по его назначению были потрачены на сплочение войск и постоянное обучение. Под его командованием находилось около 12 000 пехоты, 4 000 конницы и несколько десятков слонов, что было значительно меньше римской армии, привлекавшей на свою сторону местные контингенты. Чтобы переломить ход войны у Ксантиппа не было выбора: как только открылась кампания 255 года, он должен был атаковать Регула, который продолжал держать сухопутную блокаду города и разорять окрестности Карфагена.

Карфаген должен быть разрушен!

Весной 255 года до н. э. вновь организованная карфагенская армия под командованием Ксантиппа выступила навстречу римлянам, с которыми столкнулась у местечка Тунет, что к западу от Карфагена. Под командованием консула Регула было, как принято считать, 15 000 пехотинцев и 500 всадников, однако, к ним, по всей видимости, нужно прибавить какие-то союзные контингенты, навербованные в Африке. Так или иначе, римляне явно превосходили противника в качестве пехоты — организация и дисциплина которой ещё долго будут недостижимой вершиной развития военного искусства, однако уступали в коннице.

Ксантипп построил свою армию следующим образом: в центре разместилась пехота, причём левое крыло составили карфагенские ветераны, вернувшиеся с Сицилии, а правое — наёмники, прибывшие вместе с командующим. Конница развернулась на флангах, а перед линией пунийской пехоты Ксантипп расположил весь слоновий корпус, что был в его распоряжении. Слоны были предусмотрительно выдвинуты вперёд, чтобы в случае неудачной атаки не смешать ряды собственной фаланги. Элефантерия должна была играть роль своего рода живых редутов, пройдя через которые, противник потерял бы прежнюю организацию и нарушил строй.

Боевые слоны

Консул Регул, едва заслышав о выступлении Ксантиппа, сам выдвинулся навстречу неприятелю, вероятно, считая это хорошей возможностью сделать карфагенских послов более сговорчивыми. Целый день его армия была на марше поминутно тревоживаемая лёгкой конницей неприятеля. Подойдя к месту будущего сражения консул обнаружил армию Ксантиппа построенной и готовой к бою. Делать было нечего — несмотря на усталость солдат, ему пришлось вступить в битву.

Подготовленная морально и стратегически победа при Тунете не заставила себя ждать: конница римлян была опрокинута в самом начале и участия в сражении фактически не принимала, а знаменитая римская пехота, несмотря на хитрость Регула, углубившего строй для большей устойчивости, хотя и смогла выдержать атаку слонов, но была совершенно разбита комбинированным ударом пунийской фаланги и конницы. Частный успех сопутствовал римлянам лишь в бою с наёмниками, которых они разгромили, нанеся чувствительные потери (более 800 человек), что никак не сказалось на результатах. Римская армия была окружена и фактически перебита — из всего войска спаслось не более 2 000, а остальные были убиты, ранены или пленены, включая самого консула Регула.

Поражение при Тунете стало одним из самых чувствительных в истории Рима до Второй Пунической войны, что позволило Карфагену не только избежать гибели, но и продолжить войну, длившуюся с переменным успехом ещё долгие пятнадцать лет. Главная заслуга в этом принадлежит, несомненно, Ксантиппу, сумевшему в короткий срок реорганизовать армию в надлежащем ключе. Сам реформатор, впрочем, не сумел насладиться славой — триумф полководца испугал старую знать в Карфагене и он был вынужден бежать из города, которому подарил второй шанс. Однако именно преобразования спартанца открыли путь для создания боеспособной армии, основанной не на абстрактном патриотизме (мало что говорящем наёмникам) и не исключительно на наживе, а на фигуре лидера и полководца. Продолжателями дела Ксантиппа стали знаменитые военачальники из рода Баркидов — Гамилькар, Гасдрубал и, конечно, великий Ганнибал.