Подвиг 42-й гвардейской танковой бригады: не ставшая «Ярцевской»

В стороне от главных дел

Во второй половине лета 1943 года Красная армия, перехватив после провала операции «Цитадель» стратегическую инициативу, перешла в наступление сразу на нескольких участках фронта. В советской историографии об этом было принято писать в стиле «фронт врага трещал под ударами и рассыпался на глазах». Хотя на самом деле все было не так просто и легко — враг был ещё силён.

Одним из важных шагов «от Курска до Днепра» была Смоленская стратегическая наступательная операция. О том, какое значение придавалось этому наступлению, говорит хотя бы тот факт, что планы операции имели названия «Суворов 1» и «Суворов 2»; кроме того, именем великого русского полководца назвали и всю операцию в целом.

В любом деле бывают те, кому выпадает честь (и ответственность) наносить главный удар — и оставшиеся в стороне. Хотя последнее на большой войне довольно условно — вражеские пули, снаряды и мины на главных и неглавных не делят. В составе Западного фронта генерал-полковника (с 27 августа — генерала армии) В. Д. Соколовского «в стороне» от главного удара оказалась 31-я армия генерал-лейтенанта В. А. Глуздовского.

Конечно, это не означало, что 31-й армии можно будет отсиживаться в окопах. Просто наступательные задачи ставились ей на меньшую глубину. 31-я не получила серьёзного усиления танками, свою подвижную группу генерал Глуздовский вынужден был создавать из имеющихся под рукой частей. Основой для неё стала 42-я гвардейская танковая бригада подполковника В. Ф. Котова, который и стал командиром всей подвижной группы.Получившая гвардейское звания в апреле 43-го бригада к началу боев была практически полностью укомплектована личным составом и техникой. На 8 августа в ней числились семь КВ, 22 Т-34, 18 Т-60 и четыре Т-70. Кроме 42-й гв. тбр, в состав подвижной группы были включены 2-й гвардейский мотоциклетный полк и 529-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Выбор ИПТАПа для подвижной группы тоже стал вполне закономерным — противотанковые части в приоритетном порядке получали не только пушки, но и ленд-лизовские автомашины, выделяясь этим среди «обычных» артчастей.

Короче говоря, это такая стандартная история в стиле «а скажут, нас было четверо». Формально — 51 танк. На практике это 29 Т-34 и КВ, и 22 лёгких машины, которые в случае встречи с чужой бронетехникой смогут разве что на свои противотанковые пушки супостата заманивать. Лучше, чем ничего, но ударный кулак у нас не то чтоб пудовый.

С немецкой стороны основным противником 31-й советской армии стали дивизии 39-го танкового корпуса генерала артиллерии Роберта Мартинека — 113-я пехотная дивизия, 18-я панцер-гренадерская дивизия и 337-я пехотная дивизия.

Нужно провести разведку боем. Для чего? Да кто ж там разберёт…

Для советских командиров накануне наступления основной проблемой, как обычно, были точные сведенья о противнике. Перебежавший четвёртого августа бывший военнопленный смог рассказать лишь про создаваемый немцами запасной оборонительный рубеж в районе Мачульники-Егорьевское. Ещё один перебежчик пятого августа дополнил эти данные сведениями о складах с горючим в роще у посёлка Карцев и об аэродроме в районе деревни Прость.

Командование всех уровней настойчиво потребовало от разведки «дать результат». Увы, разведгруппы дивизий, ходившие в ночной «поиск», успеха не добились — настороженные немцы внимательно следили за нейтралкой, открывая шквальный огонь по любой подозрительной тени.

На следующую ночь разведчикам 220-й стрелковой дивизии всё же удалось ворваться в первую траншею немцев… но их трофеем стала только сумка с патронами. Впрочем, и немецкие разведгруппы, пытавшиеся провести разведку переднего края 135-й сд, тоже были обнаружены и накрыты огнём.

В итоге наступление началось с широкомасштабной «разведки боем»: вечером седьмого августа, в 19:15 штурмовые группы 36-го и 45-го стрелковых корпусов внезапными ударами прорвали передний край обороны противника, закрепившись во второй и третьей линии траншей. На следующее утро, в 5:15, после артподготовки в наступление пошёл первый эшелон ударной группы — 220-я и 274-я сд.

Сложно сказать, насколько советское наступление стало сюрпризом для немцев. Но в любом случае тактика действий у противника была давно известна и отработана. Самой важной задачей считалось не дать расширить прорыв, для чего требовалось удержать у его основания ключевые точки — «шверпункты».

Именно так немцы действовали и в 1941-м, и в 1942-м годах; так была отрезана и погибла 2-я ударная армия Власова.

В документах армии отмечена значительная активность авиации противника и его артиллерии, в том числе самоходной — так, 133-я сд, из-за сильного артогня «понеся большие потери, вынуждена отойти в исходное положение». Частями самоходок немцы усилили свою главную силу — 18-ю п. г. д. Она получила усиление в виде 237-го дивизиона штурмовых орудий, который насчитывал 22 боеготовых «длинноствольных» штуга. В дальнейшем, в конце августа 18-ю п. г. д. усилили ещё и 185-м штугабтайлунгом.

Абтайлунг — это батальон на наши деньги. А «Штуг» — это самоходка «Штурмгешютц». Вот эти самые абтайлунги штугов — это было стандартное усиление, которое немцы придавали пехоте.

Вместо прорыва — прогрызание

Первоначальный план командарма предусматривал, что подвижная группа пойдёт в атаку «как надо» — после прорыва обороны противника. Ближней задачей для бригады Котова стало перерезать магистраль Москва-Минск и дальше наступать на восток, создавая «видимость окружения» вражеских частей на второй линии обороны. Но сопротивление немцев оказалось куда сильнее, чем предполагалось.

Днём 9 августа командир 42-й гв. тбр получил приказ — совместно с 529-м ИПТАП и 251-й сд прорвать оборону противника на рубеже Кухарёво-Рыбка. Мотоциклетный полк временно изъяли из подчинения Котова — как явно не нужный для прорыва обороны.

К 15:00 бригада и ИПТАП перешли в рощу в 15 километрах западнее Дорогобужа. Выдвижение техники не прошло незамеченным немцами (скорее всего, сработала воздушная разведка) и район сосредоточения бригады «непрерывно подвергался арт-миномётному обстрелу».

Задачей первого дня был прорыв обороны противника в районе деревни, обозначенной на картах как «Бол.Мал.Хоблино». Однако в первый день бригаде удалось подойти к деревне лишь на 400 метров. Но даже этот «успех» не остался без внимания противника — к вечеру немцы контратакой отбросили наши части на северную опушку Старосельской рощи.

Утро следующего дня, 11 августа тоже началось с немецких контратак со стороны «рощи Квадратная» (восточнее Кухарёва). Отбив вражеские атаки, танкисты Котова вечером вновь попытались перейти в наступление в направлении этой рощи и восточной опушки Старосельской рощи, но очередная контратака немцев заставила бригаду отойти на прежний рубеж.

Если бы план генерал Глуздовского удался, 42-я гв. тбр вместе с мотоциклистами и ИПТАПом ушла бы в лихой рейд по немецким тылам. Но сложилось так, что бригада два дня пыталась прорвать оборону противника, усиленную танками и самоходками (вплоть до «тигров» и «фердинандов» — по сообщениям танкистов).

Однако немцы не просто сидели в обороне — а ещё и активно контратаковали, вводя в бой более 40 танков и самоходок одновременно, и даже задействовали бронепоезд.

В ночь на 12 августа Котов получил приказ отвести бригаду с передовой. К этому моменту всего на ходу в 42-й тбр оставалось — один КВ, два Т-34, 12 Т-60 и три Т-70. Потери бригады составили:
два КВ, девять Т-34, три Т-60 сгорели; четыре КВ, 12 Т-34, один Т-60 и два Т-70 были подбиты. Бо́льшую часть подбитых танков удалось эвакуировать с поля боя, и осмотр показал, что примерно половину машин можно было восстановить своими силами. Что касается людей — 31 человек погиб, 148 были ранены, 26 пропали без вести; всего — 205 человек.

Вторая попытка

В последующие дни бригада занималась ремонтом подбитых танков, «со стороны» наблюдая за попытками 36-го стрелкового корпуса прорвать вражескую оборону на рубеже Кухарёво-Рыбка. Несмотря на мощную артподготовку, запись об успехах первой атаки в 7:00 16 августа уместилась в одну строчку: «Наступление 36 ск успеха не имело». Так же закончилась и вторая попытка наступать в 16:00.

В советской историографии действия «неглавных армий» Западного фронта оценивались так: «31-я армия лишь на отдельных участках вклинилась в оборону немецко-фашистских войск на глубину до четырёх километров, а 5-я армия — от трёх до пяти километров. Эти армии активными действиями сковали противника и не позволили ему перебрасывать силы и средства на другие участки фронта».

Наступление главных сил фронта тоже не очень «задалось» — серьёзного прорыва достигнуть не поучилось, части с тяжёлыми потерями «продавливали» оборону противника. В итоге наступление Западного и Калининского фронтов было остановлено. К тому же в связи с успехами соседей — Брянского и Центрального фронтов — прежний план уже утратил актуальность.

В новом варианте направление главного удара Западного фронта переносилось с Рославля на Ельню и Смоленск. Но для 31-й армии это мало что меняло — её части по-прежнему оставались в стороне от «главных» дел. Тем не менее, наступательных задач хватило на всех. Согласно разработанному в штабе ЗапФ плану Спас-Демьянской операции, армии правого фланга фронта, 31-я и 39-я, должны были наконец прорвать немецкую оборону, а затем в районе Ярцево встретить наступающие части одной из «центральных» армий, замкнув кольцо вокруг части немецкой группировки.

В общем, планов у штабов, как водится, было громадьё, а вот со средствами для их исполнения — не густо.

Уже потрёпанную 42-ю снова назначили в подвижный армейский резерв. На прежнем месте было приказано оставить роту танков (восемь Т-60) и взвод из мотострелкового батальона.

На этот раз бригаде Котова предстояло наступать на участке 220-й стрелковой дивизии. Правда, участок прорыва фактически остался тот же самый — роща Квадратная и деревня «Бол.Мал.Хоблино». В ночь на 28 августа боеготовые танки бригады — четыре КВ, девять Т-34, 13 Т-60 и три Т-70 — скрытно заняли исходные позиции на участке 673-го стрелкового полка 220-й сд. Как и в прошлый раз, бригаду поддерживал 529-й ИПТАП, а мотоциклетный полк остался в тылу.

Атака началась 29 августа в 4:55, после десятиминутного огневого налёта. В первом эшелоне шли КВ и «тридцатьчетвёрки», во втором — лёгкие танки, пехота и пушки ИПТАПа. Пользуясь утренним туманом, танки прорвали оборону, «подавив» противника в передовых траншеях, и вышли на южную опушку рощи Староселье и восточную окраину Квадратной — где их остановил сильный встречный огонь. Чтобы пройти вперёд, танкистам надо было преодолеть «полверсты огня и смерти».

Впереди отрезок чистый,
Мы на нем почти статисты,
А у дальней кромки поля
Враг хоронится в кусты.

И оттуда самоходки
Бьют по нам прямой наводкой,
И по флангам не объехать,
А по полю полверсты.

Алексей Матов, «Полверсты огня и смерти».

Часть машин всё же прорвались в район Хоблино, но там они были подбиты огнём немецкой противотанковой артиллерии и самоходок. Оставшиеся танки бригады при поддержке ИПТАПа несколько раз пытались прорваться к Хоблинским высотам, но огонь противника был слишком силён. Пехота 220-й сд из-за сильного пулемётно-миномётного огня «за танками в атаку подняться не смогла».

Только к вечеру, в 17:00, по приказу командира 71-го ск провели ещё одну атаку. Но к этому моменту немцы подтянули самоходки в район Староселья и ещё больше увеличили плотность огня. Скорее всего, это были самоходки переброшенного на усиление 18-й п. г. д. 185-го дивизиона штурмовых орудий. Прибывший в подчинение 18-й п. г. д. 185-й «штуг абтайлунг» имел в своём составе четыре боеготовых «коротких» штуга, 14 боеготовых «длинных» штуга (плюс пять в ремонте), гаубицы (StuH) — три боеготовых и одна в ремонте. При такой обороне рассчитывать на успех было сложно.

Потери бригады за день составили:

Матчасть: один КВ, три Т-34, четыре Т-60 и один Т-70 — сгоревшими; три КВ, три Т-34, четыре Т-60 и один Т-70 — подбитыми.

Личный состав: 24 убитых, 24 раненых.

Для вражеских самоходчиков бои тоже не прошли даром: 31 августа 1943 года 237-й абтайлунг «штугов» выбыл из подчинения 18-й п. г. д. На этот момент в его составе было всего 11 боеспособных самоходок — ещё 12 были подбиты и утащены ремонтными службами в тыл.

Но приказ поставлен ставкой,
Кто-то молится украдкой,
Кто-то молча стиснул зубы,
Кто-то вспомнил чью-то мать.

Есть сигнал для наступленья,
Всё вокруг пришло в движенье,
Хошь не хошь, а деревеньку
До заката нужно взять.

Алексей Матов, «Полверсты огня и смерти».

По приказу командования 31-й армии из оставшихся после этого боя танков сформировали сводную танковую роту — три Т-34, семь Т-60 и два Т-70, — которую возглавил командир 1-го танкового батальона. Роту оперативно подчинили командиру 2-го гв. мотоциклетного полка. И — удача! Обходной манёвр мотоциклистов оказался куда более успешным, чем предыдущие атаки.

Первого сентября, обойдя лесной завал, танки и мотострелки овладели деревней Суетово (на тогдашних картах — Старое и Новое Суетово), выполнив наконец задачу ещё начала августа, — перерезать магистраль Москва-Минск. Бой за деревню стоил сводной роте одной «тридцатьчетвёрки» и одного Т-60, шесть человек получили ранения. Следующей задачей должна была стать находившаяся южнее деревня Мачульники.

В 9:40 утра второго сентября сводная рота внезапной атакой выбила немцев из деревни и заняла оборону, ожидая подхода 2-го гв. мцп. Опомнившись, немцы контратаковали — три роты пехоты с разных направлений при поддержке «трёх артштурмов» (САУ Sturmgeschütz) — это были штуги 2-й батареи 185-го абтайлунга.

За первой контратакой последовали вторая, третья… пятая.

В 20:00 по приказу из штаба армии танковая рота вышла из боя. В деревне Мачульники остались две сгоревшие «тридцатьчетвёрки» и три «шестидесятки», ещё два Т-60 числились подбитыми. Там же навсегда остались десять бойцов, ещё 45 получили ранения.

Остатки 42-й гв. тбр были отведены в тыл, в район Хоблино.

Наступление армии продолжалось. В середине сентября сводную роту бригады — на тот момент в ней числились один Т-34 и семь Т-60 — снова придали 2-у гв. мцп для участия в преследовании отходящих немцев. Шестнадцатого сентября танки бригады прорвались на западную окраину Ярцева.

Девятнадцатого сентября 1943 года соединениям и частям 31-й армии, наиболее отличившимся в боях за освобождение Ярцева, приказом Верховного Главнокомандующего присвоили почётные наименования. «Ярцевскими» стали 82-я, 274-я, 359-я стрелковые дивизии, 2-й гвардейский мотоциклетный полк, 529-й истребительный противотанковый полк, 90-й армейский понтонно- мостовой батальон и 72-й армейский инженерный батальон, а также 233-я штурмовая авиационная дивизия и 123-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк из состава 1-й воздушной армии.

42-й гвардейской танковой бригады в этом списке не оказалось.

Чисто для справки. Виктор Филиппович Котов, командир 42-й бригады, переживёт войну. С января 44-го он отправится в тыл, на курсы усовершенствования офицерского состава, и на фронт Великой Отечественной больше не вернётся. Это не признак немилости или плохой квалификации: уже в армии мирного времени он дослужится до командующего танковой армией и уйдёт в отставку только в 1971-м. Командарм-31 Глуздовский будет командовать армиями до конца войны, его последней операцией в ВОВ станет взятие Бреслау шестого мая 1945-го. У их немецкого противника, генерала Роберта Мартинека, биография окажется заметно короче: он погибнет в июне 44-го во время операции «Багратион» у Березина под русской авиабомбой.